Тайна доктора Хента - Александр Винник

Милоти остановился, поглядел на Эли.

– Опять разговорился… Ну что ж, доченька, мне не часто приходилось говорить об этом людям… Я таил многое в себе… Мы говорили о музыкальных способностях, – обратился он к Улиссу. – Я заинтересовался, почему люди по-разному слышат. Вы помните, конечно, по учебнику анатомии строение человеческого уха?

– Помню, – отозвался Улисс.

– И помните о нервных волокнах? В ухе человека их от десяти до сорока тысяч. Вы знаете, какие функции они выполняют?

– Они резонируют звук.

– Да. Говорят, что волокна – это своеобразные струны. Я начал искать способ усилить восприимчивость нервных волокон уха, хотел сделать более гибкой барабанную перепонку… Как скрипку «обыгрывают» или трубку «обкуривают». И достиг успеха. Мне удалось составить такой препарат, который обостряет слух.

– И, введя этот препарат, вы делаете человека музыкально одаренным? – воскликнул Улисс.

– Так мне казалось, – с горечью сказал профессор Милоти. – Но я ошибся. К счастью, я понял это раньше, чем перешел к опытам над людьми. В книжке, которую вы держите в руках, сообщается, что выдающийся композитор Бетховен плохо слышал, а потом совсем оглох. Но, и будучи глухим, написал свою девятую симфонию. Вы знали об этом?

– Слыхал.

– И я слыхал. Но как-то выпало из памяти. И я был потрясен, когда вспомнил об этом. Значит, вся моя работа впустую! Я готов был сдаться, оставить все. Потом взял себя в руки. Ознакомился с самыми различными течениями, изучил разнообразные теории. И остановился на одной, хотя многие в то время были против нее. Я взял за основу учение Павлова о высшей нервной деятельности.

Раньше мне думалось, что, улучшая акустические качества аппарата человеческого уха, можно повысить музыкальные способности человека, сделать его талантливым. Но в таком случае переоценивается роль уха. Я пренебрег тем, что звук, воздействуя на ухо, превращается в другой вид энергии, близкой по форме к электричеству, и течет по нервам к головному мозгу, где воспринимается и анализируется. Если грубо сравнить это с телефоном, получается, что, сведя все к телефонной трубке, мы забываем, что главное не в ней, а в телефонной станции. По Павлову, высшая нервная деятельность, наша психическая деятельность, зависит от функционального состояния коры головного мозга. Разные участки коры выполняют разные функции. Кора мозга, – будем условно считать ее телефонной станцией, – воспринимает и анализирует притекающие к ней раздражения от телефонной трубки – органов чувств: глаза, уха, носа, кожи и так далее. От особенностей клеточного строения коры головного мозга, характера связей между клетками, силы, подвижности и уравновешенности нервных процессов зависит то, что мы называем способностями человека. Головной мозг, благодаря наличию в коре анализаторов, воспринимает внешний мир со всем богатством его красок. Восприняв звук, мозг анализирует его и, соответственно этому анализу, передает разным органам нашего тела распоряжения, как реагировать на этот сигнал. Анализаторы возбуждают или тормозят, заставляют двигаться или застыть…

Милоти помолчал несколько секунд, он устал и собирался с силами.

– Это сложная теория, и о ней долго надо говорить. Вы сами потом прочтете в моих записях и в книгах то, чего не знаете… Человек отличается от животного не только видом, но и тем, что у него есть речь, сознание, мышление. Для того чтобы стать хорошим музыкантом, человек должен не только хорошо слышать, но «уметь» переживать, чувствовать, понимать… Вы, помнится, наблюдали за обезьянами, которым вводили бром и кофеин? Мы установили тогда, что бром, кофеин, эфедрин, фенамин, пантокрин оказывают влияние на процессы, происходящие в коре больших полушарий. Некоторые из этих препаратов усиливают тонус коры мозга в целом. Но известно и другое: обмен веществ в различных отделах коры мозга имеет свои специфические особенности. Используя эти особенности, я научился воздействовать тонизирующими препаратами на деятельность определенных участков коры полушарий – на слуховые центры.

– На центры, которые «управляют» музыкальным слухом человека?

– Совершенно верно. Я перепробовал на животных много различных лекарств, обостряющих память, внимание, чувства. И я открыл такой препарат, который в сочетании с теми, что вводятся для обострения слуха, очевидно, сделает человека музыкально ода­ренным. Он обостряет слух и возбуждает деятельность тех отделов головного мозга, от которых зависят музыкальные способности. И главное – этот препарат устойчив. Он сохраняется в организме и действует, как мне кажется, постоянно… Это надо еще проверить, Улисс. Я могу ошибиться, как в первый раз. Можно погубить человека… Надо проверять и проверять. Много раз. И это должны сделать вы. Я уже не успею…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Надо было сразу сказать, что денег у него мало, а если даже старик Моунт примирится с неудачным замужеством дочери и выделит им большую сумму, то вряд ли Лайга согласится тратить деньги на опыты. При первом разговоре Улисс так и не сказал об этом Милоти. Второй раз, увидевшись с профессором, Хент улучил минуту и сказал, что он вовсе не так богат, как может показаться со стороны. Но Милоти рассмеялся:

– Не прибедняйтесь, Хент. Кто не знает, что мошна у старика Моунта набита золотом и уступает разве только капиталам Нульгенера… И не в том ведь дело, много у вас денег или мало.

И заговорил снова о своем препарате. Как было разуверять его? К тому же при разговоре опять присутствовала Эли, и так трудно было при ней объяснить сложившуюся ситуацию.

Милоти умер, не зная, что передал свое открытие в руки человека, фактически не располагающего достаточными средствами для ведения широких научных опытов.

Улисс надеялся, однако, заинтересовать Лайгу опытами профессора Милоти и уговорить ее поступиться некоторыми расходами ради научной работы.

Однажды, проезжая со своей подругой Лиси Барви мимо Умбийского университета, Лайга зашла взглянуть, что там поделывает Улисс.

– Боже мой! Здесь можно задохнуться, – воскликнула Лайга, войдя в лабораторию.

– Невозможно дышать, – подтвердила Лиси.

– Это с непривычки, – пытался их успокоить Улисс. – Это первые минуты. Вы побудете здесь немного и перестанете замечать дурной запах.

– Но зачем нам здесь быть даже немного? – запротестовала Лиси Барви. – Поедем лучше на регби, Лайга.

Улисс чувствовал, что сейчас подходящий момент, чтобы заинтересовать Лайгу научными опытами, и он из кожи лез вон, стараясь задержать в лаборатории жену и ее подругу.

– Только несколько минут… – умолял их Улисс. – Я вам такие интересные вещи покажу. Вот смотрите. Я беру флейту и воспроизвожу ноту «до». Что произошло с этой собакой?