Панталончики упали! - Стив Мартин

КЛИНГЛЕХОФ: Есть у вас охрана? Я не терплю посторонних в доме.

ТЕО: Ни в коем случае!

КЛИНГЛЕХОФ: Очень хорошо. Любой персональный контакт должен быть исключён. Ваша жена, когда она захочет войти ко мне в комнату для уборки, должна будет трижды постучать в дверь. Одежда на ней всегда должна быть чистой и опрятной, никаких вырезов и разрезов. Никаких непристойных разговоров, предложений, двусмысленных намёков. Вместо кофе я пью чай. Кофе возбуждает. А когда я возбуждён, я обычно несу всякую ахинею. Я страдаю запорами, но это моё личное дело.

ТЕО: Естественно.

КЛИНГЛЕХОФ: Попробую пожить у вас месяц. Моя фамилия Клинглехоф, я учёный. Мои вещи доставят сюда с минуты на минуту.

ТЕО: Нам нужно будет подписать контракт, присядьте, я принесу бланки договора.

Клинглехоф присаживается. Тео идёт в свою комнату. Входит Коэн, видит Клинглехофа.

КОЭН: Вот, я принёс сахар. А это ещё кто такой?

КЛИНГЛЕХОФ: Клинглехоф!

ТЕО: Наш новый квартирант. Он будет здесь жить.

КОЭН: Где?

ТЕО: На половине Версати. Он только что съехал.

КОЭН: Что?

ТЕО: Заплатил за год вперёд и уехал.

КОЭН: Так он съехал?

ТЕО: Да.

КОЭН: Но почему?

ТЕО: Он встретил женщину.

КОЭН: Какую женщину.

ТЕО: Уличную. (Уходит в спальню)

КОЭН: Он нашёл себе уличную женщину? (В сторону) Тогда мне тоже не имеет смысла здесь оставаться. Что толку защищать, если больше нет никакой угрозы. Герр Маске! (Выходит Тео с бумагами) Я ухожу.

ТЕО: Тоже съезжаете?

КОЭН: Вещи я заберу попозже. Сахар я возьму сейчас. И я бы хотел получить деньги, которые заплатил вам вперёд за квартиру.

ТЕО: Э, нет, договор дороже денег, вы сами так говорили.

КОЭН: Я позову своего адвоката.

ТЕО: У вас нет адвоката.

КОЭН: Значит, мне придётся им стать!

ТЕО: Если я найду вам замену, пожалуйста, я верну вам ваши деньги, в противном случае ничего.

КОЭН: Ну, хорошо, я ухожу из вашего дома. Но напоследок хочу вам сказать, герр Маске, что у меня не только не римский профиль, а моя бабушка вовсе не никакая не француженка, а чистокровная… (Тео и Клинглехоф затаили дыхание) Но дело не в этом. Я бесконечно рад, что мне посчастливилось увидеть своими глазами позавчера утром в парке, и это был не королевский выезд со всей его мишурой, лошадьми и гвардией, а в сотни крат более прекрасное и восхитительное!

ТЕО: И что же это было, Коэн с римским профилем и чистокровной бабушкой?

КОЭН: Я вернусь за своими вещами завтра. (Входит Луиза) Добрый день фрау Маске. (Уходит)

ТЕО: Луиза, займись гостем, я должен подготовить документы.

Он идёт в свою комнату. Луиза снимает пальто и шарф.

ЛУИЗА: (Раздражённо) Кто вы?

КЛИНГЛЕХОФ: Я — тот, кто предпочитает формальное обращение фамильярному, и по сему не были бы вы так любезный переменить свой агрессивный тон допроса?

ЛУИЗА: Вы пришли ко мне в дом, и я обязана знать, кто вы такой.

КЛИНГЛЕХОФ: Я ваш новый квартирант.

ЛУИЗА: У нас уже всё занято.

КЛИНГЛЕХОФ: Выходит, не всё.

ЛУИЗА: С каких это пор, интересно?

КЛИНГЛЕХОФ: С сегодняшнего дня. Ваш муж пошёл готовить контракт как раз, когда вы пришли.

ЛУИЗА: (Подходя к спальне) Тео?

Он высовывает голову из двери, в руке держит наполовину заполненный контракт.

ТЕО: Ты что-то припозднилась сегодня. Исповедалась?

ЛУИЗА: Да.

ТЕО: Надеюсь, это принесло тебе облегчение.

ЛУИЗА: Святой отец заставлял меня повторять мои признания снова и снова. После шестого раза я, наконец, получила прощение.

ТЕО: Слава Богу. (Собирается уходить)

ЛУИЗА: Что, Коэн съезжает?

ТЕО: Да, и Версати тоже.

ЛУИЗА: Версати? Они сказали, почему?

ТЕО: Коэн нёс какую-то чушь, а Версати просто сошёл с ума. Сказал, что встретил сногсшибательную женщину.

ЛУИЗА: Женщину? Какую женщину?

ТЕО: Которую он встретил прошлой ночью. Говорит, никогда женщина не вызывала в нём столько эмоций. Хочет посвятить ей свою новую поэму.

ЛУИЗА: О! (Он возвращается в спальню. Она достаёт из корсажа посвящение Версати и читает.) «Однажды родившись, любовь не умрёт, но будет рождаться в груди моей вновь»! (Она идёт к печке и бросает листок в огонь. Затем пристально рассматривает Клинглехофа и подходит к нему.) Значит вы ещё один мужчина, который хочет жить в нашем доме?

КЛИНГЛЕХОФ: Вот почему я здесь.

ЛУИЗА: Значит, вам нужна комната, чтобы здесь работать. Уединённое место, где можно спрятаться от всего на свете.

КЛИНГЛЕХОФ: Совершенно верно.

ЛУИЗА: Надо полагать, сфера ваших интересов исключительно поэзия, так сказать: «служение муз не терпит суеты»?

КЛИНГЛЕХОФ: С вашего позволения, наука.

ЛУИЗА: Ах, наука. Могу предположить, что вы позавчера также были в парке во время королевского парада?

КЛИНГЛЕХОФ: Это долг каждого гражданина.

ЛУИЗА: На липовой аллее?

КЛИНГЛЕХОФ: На бульваре, да.

ЛУИЗА: И что вы там увидели?

КЛИНГЛЕХОФ: Что-то невообразимо прекрасное!

ЛУИЗА: Так, значит, это просто совпадение, что вы пришли искать комнату именно сюда, к обладательнице пары роскошных панталончиков?

КЛИНГЛЕХОФ: Да, как вы смеете!

ЛУИЗА: (Повышая голос) О, пожалуйста, я научилась читать по лицам! Теперь я могу разглядеть похоть, которая у вас у всех на лбу отпечатана.

КЛИНГЛЕХОФ: (Он шокирован) Мадам, я понятия не имею, о чём вы говорите!

ЛУИЗА: Ах, неужели? А это вам ни о чём не говорит?

Она задирает юбку и показывает ему свои панталончики.

КЛИНГЛЕХОФ: О, Боже, праведный, Спаси и Сохрани! (Пауза)

ЛУИЗА: Что, и сейчас не припоминаете?

КЛИНГЛЕХОФ: Да, ни сном ни духом!

ЛУИЗА: Вы же сказали, что видели что-то невообразимо прекрасное.

КЛИНГЛЕХОФ: Кайзер! Я видел живьём Кайзера.

ЛУИЗА: Так, значит, вы, правда, ничего такого не видели?

КЛИНГЛЕХОФ: Скажу вам только одно: именно этого я всеми силами избегал всю свою сознательную жизнь. Я не только бросал квартиры, я покидал страны, чтобы избежать порока. И я не могу поверить, чтобы эта зараза проникла в святая святых Германии, в немецкую семью! Вы ведёте себя как американка.

ЛУИЗА: (Меняя тон на дружеский) Вы пришли снять комнату?

КЛИНГЛЕХОФ: (Поражён такой переменой) Я собирался.

ЛУИЗА: А теперь уже передумали?

КЛИНГЛЕХОФ: Несомненно.

ЛУИЗА: Могу я узнать почему?

КЛИНГЛЕХОФ: Вы ещё спрашиваете? Да потому что минуту назад вы натянули юбку себе на голову!

ЛУИЗА: (Изображая изумление) Что я сделала?

КЛИНГЛЕХОФ: Вы натянули юбку себе на голову!

ЛУИЗА: Позвольте спросить, вы случайно не страдаете галлюцинациями?

КЛИНГЛЕХОФ: В каком смысле?

ЛУИЗА: Ну, скажем, положили какую-то вещь куда-то, а потом не можете её найти?

КЛИНГЛЕХОФ: Иногда.

ЛУИЗА: Или идёте в лавку, а потом забываете, зачем пришли?

КЛИНГЛЕХОФ: Бывает. Годы, знаете ли.

ЛУИЗА: Да, годы берут своё. Вполне может померещиться, что кто-то натягивает юбку себе на голову.

КЛИНГЛЕХОФ: Вы хотите сказать, что этого не было?

ЛУИЗА: Могу поклясться, это не в моей натуре. Я только что вернулась из церкви. Но я вас прощаю.

КЛИНГЛЕХОФ: Ну, тогда, я прошу извинения, уважаемая леди.

ЛУИЗА: Ничего страшного, гении все рассеянные.

КЛИНГЛЕХОФ: О, да, я это много раз слышал. Я думаю, мне нужно отдохнуть. Передайте, пожалуйста, своему мужу, что я приду попозже подписывать контракт, а вещи прибудут сюда в конце недели.

ЛУИЗА: Непременно передам, герр…

КЛИНГЛЕХОФ: Клинглехоф.

ЛУИЗА: Герр Клинглехоф.

КЛИНГЛЕХОФ: Прошу прощения, если я вас чем-то обидел.

ЛУИЗА: Я уже забыла. Идите с Богом и отдыхайте.