Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь - Елизавета Лещенко

— Ты права, конечно, ты же у нас умная.

— Не подлизывайся, — отрезала Нина, но уголок её рта задёргался: она старалась не улыбаться.

— Я видела, там, перед входом в аэропорт, что-то произошло, ну… что-то в духе штучек Тома.

— Ну, понимаешь, нам пришлось немножечко переместиться во времени, но это были не штучки Тома, это Адалстан использовал одну свою… штучку.

— Ну ты мне прямо фшё объяшнил. — Нина наконец отправила в рот небольшую порцию риса. — Знаешь, у меня как будто двоится в голове… И я вчера так устала, как будто… как будто… — Нина пыталась подобрать слова, размахивая вилкой в воздухе.

— Ну, не переживай так, лучше поешь нормально. Знаешь, я думаю, это нормально, когда впервые летишь на самолёте из страны в страну… Я думаю, это всегда так.

— А ты? Ты разве чувствуешь что-то такое? — не унималась Нина.

— Ну я же немного… сильнее физически, — нашёлся Эрни.

Нина посмотрела на него с недоверием, но доела наконец свой рис.

Дверца душевой кабины распахнулась, в комнату через кухню вплыло облако пара. Из облака появился Том в халате, который едва прикрывал его колени и сильно обтягивал плечи и грудь. Рукава халата едва прикрывали острые локти Тома. Мокрые волосы были спрятаны под вафельным полотенцем, на полотенце восседал чистый, гордый, ароматный и довольный Мистер По. Через плечо Тома свешивалась его симпатичная пижама, а руками он, как прачка — простыню, выжимал длинную бороду. Струйки горячей воды стекали на ковёр.

— Отлично выглядишь, — подшутил над Томом Эрни.

— Сам бы сходил освежился, — предложил Том.

— Я уже умылся, пока ты спал.

— Знаю, знаю: ты у нас жаворонок.

Том исчез в спальне и зажужжал феном.

Нина достала из своей сумки халат и полотенце и, миновав облако ещё не рассеевшегося пара, исчезла в душевой кабине.

Эрни выключил надоевший даже без звука телевизор и достал лютню. Настроив её, он разогрел пальцы, сыграв несколько гамм и один примитивный этюд. Затем он сыграл по памяти пьесу, которую ему предстояло играть на фестивале. Утомительная поездка и вчерашнее незапланированное приключение не лучшим образом сказались на его технике. Это несколько расстроило его. Кроме прочего, у него почти не было сценического опыта. Одно дело, играть на сцене собственной школы, где полжизни работает твой приёмный отец и где чувствуешь себя как дома, и совсем другое — выступать на серьезном фестивале в другой стране, на одной сцене со взрослыми музыкантами мирового уровня. Эрни ожидал, что к нему отнесутся предвзято, возможно, даже как к «сопляку» и выскочке, хотя он и не просился на эту сцену, напротив, его уговорили выступить здесь.

Эрни попытался настроить инструмент получше, используя более тонкий приём, но ему казалось, что звук недостаточно хорош. Он повращал колок в разных направлениях и снова натянул струну. Сильно дёрнув её ногтем, он случайно порвал её.

Достав из кармана чехла набор запасных струн, он выбрал нужную и заменил её. Новая струна ползла и мешала нормально играть, пришлось отложить инструмент, чтобы она привыкла к нужному натяжению.

Жужжание в спальне стихло. Через несколько минут Том появился из спальни уже одетым, держа в руках пузырёк масла и гребень с редкими зубцами.

— Ничего, если я тут посижу? — Том подмигнул Эрни, присаживаясь в соседнее кресло.

— Нет, уходи: ты мне мешаешь психовать в одиночестве, — пошутил Эрни.

Том налил в ладонь немного масла и, нанеся его на бороду, стал расчёсывать её гребнем.

— Проиграешь нам сегодня вечером? Как раз потренируешься.

— По-моему, классическая лютневая музыка не очень сочетается с посиделками у костра, пусть лучше Мануэль споёт что-нибудь под гитару.

— Да ладно тебе, мы же не дворовая шпана какая-нибудь. Все хотят тебя послушать и поддержать. В конце концов, мы ведь ради этого сюда и приехали. Тем более Дана, Мануэль и его родители не поедут с нами в Мадрид, они не смогут послушать тебя вживую.

— Ну хорошо, я поиграю.

— Молодец! А что там с твоими струнами?

— Да, нужно купить запасные на всякий случай, ещё я забыл положить масло.

— Это ничего, я тоже всегда возьму и забуду что-нибудь важное.

— Том, а ты?.. Рассказывал Далии о…

— Луне, — догадался Том.

— Ага, — облегчённо выдохнул Эрни.

— Ну что ты, нет, конечно, — хватит с неё и штрафа за несанкционированные иллюзии.

Том и Эрни посмотрели друг на друга и от души расхохотались.

У Эрни отлегло от сердца.

— На Луне хорошо, а дома лучше, — подытожил Том.

— Зато я не забыл бруски и ножи — хочу что-нибудь вырезать в подарок семье Мануэля.

— Я думал, ты собираешься репетировать.

— Да, но я же не буду заниматься этим до вечера. Ты же знаешь, резьба по дереву меня успокаивает, как ничто другое.

— Вообще-то они люди простые, даже не знаю… Вроде бы отец Мануэля любит шахматы.

— О, вырежу пару фигур, похожих на шахматы, коня, например… и королеву. — Эрни ощутил вдохновение.

— Отличная идея! — поддержал Том.

— Учитель сольфеджио тебе не писал?

— Пока нет, переживаешь из-за фестиваля?

— Я даже пока не понимаю, в качестве кого меня туда пригласили и действительно ли пригласили или как бы навязали… — Эрни всё-таки поделился с Томом своими переживаниями. — Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что пусть об этом беспокоятся организаторы фестиваля и министерство культуры. Ну, в лучшем случае пусть беспокоится учитель музыки. А твоё дело — просто выйти на сцену и показать лучшее, на что ты способен. Ты участвуешь — это главное. Будь смелым и докажи свой талант, ты ведь это умеешь. Вспомни, через что ты прошёл по пути к своей мечте, вспомни, что ты всё выдержал, со всем справился. Вспомни, кто ты и чего на самом деле стоишь. Я верю в тебя. Все мы верим.

Эрни украдкой промакнул глаза и перевёл тему беседы в другое русло:

— А почему Далия всегда так переживает из-за матери Мануэля? Вы разве не ладите?

— Да не то чтобы. Просто ей кажется, что они могут решить, что я стану для Аниты таким же никудышным дедушкой, каким безответственным отцом был для Даны, если я буду «выпендриваться», а не вести себя как прилизанный, скромный, заурядный школьный учитель.

Эрни рассмеялся:

— По-моему, она несколько преувеличивает.

— Угу. Как фщегда. Ну, ты её жнаешь. — Том теперь держал гребень в зубах, нанося масло на волосы.

Далия, лёгкая на помине, снова появилась в прихожей, обрушив на коврик набитую продуктами сумку и огромный пакет с фруктами и конфетами.

— Ну что ты всё сама на себе таскаешь, подождала бы меня. — Том подхватил пакет и сумку и перенёс