Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь - Елизавета Лещенко

— Если я буду ждать, пока ты вылезешь из душа, солнце начнёт палить так, что я заработаю солнечный удар! — как всегда не без преувеличения, парировала Далия.

— Ну ясно, ясно: пока я тут копался как девушка, которая готовится к свиданию, ты сделала за меня всю мужскую работу, — отшутился Том, подмигнув Эрни.

— Знаешь что, шутник, лучше разбирай сумки: половину берём с собой вечером, половину оставляем себе, но всё это нужно поскорее убрать в холодильник, а там ещё нужно освободить место.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Том достал из ящика стола ещё пару пакетов и принялся за работу.

Из душевой кабины выплыла Нина, и Тома стало не видно из-за нового облака пара.

Пока Нина сушила волосы, сидя в соседнем кресле, Эрни вырезал деревянные фигурки, очерчивал ножом контуры образов, недавно родившихся в его воображении, не обращая внимания на капельки воды, прилетавшие на его руки и лицо, на влажные пряди, пахнущие травами, иногда хлеставшие его по щеке и плечу.

Как всегда, когда Эрни работал по вдохновению, выразительная фигурка вскоре была готова и выглядела так, как будто над ней долго трудились несколько мастеров. Голова коня вышла очень реалистичной, под резными поводьями обнажались деревянные зубы, большие доверчивые глаза были наполовину спрятаны под нежными веками, обрамлёнными почти микроскопическими ресничками. Деревянную гриву как будто растрепал встречный ветер.

Нина уронила включенный фен на колени, уставившись на «новорожденного» коня.

— Не бойся, он тебя не лягнёт, я не вырезал его ноги, — пошутил Эрни.

Нина выключила фен и обрела дар речи:

— Он… он же… прямо как живой…

— Попробуй покормить его сахаром, — снова улыбнулся Эрни. — Держи, можешь погладить. — Эрни осторожно поставил деревянного коня на колени подруги и сразу принялся за вторую фигурку.

Спустя минут двадцать королева была готова. Выглядела она, правда, довольно юной, что, впрочем, совершенно её не портило. У королевы было личико в форме сердечка, ямочка на крошечном подбородке, нежные, как будто детские, губы, большие глаза, высокий лоб и длинные волосы, разделенные на прямой пробор, мелкими кудрями ниспадающие на покатые плечи. Пышную прическу венчала миниатюрная корона. В изящных руках королева держала крольчонка.

— И что она собирается с ним делать? — улыбнувшись, спросила Нина.

— Ну, не знаю, может быть, сделает из него муфту, а может быть, съест на обед, — снова пошутил Эрни.

— Нет, правда, при чём тут кролик?

— Ну, может быть, она держится за него потому, что королева, как и кролик, боится, что её съедят, а может быть, он почти такой же маленький, беззащитный и симпатичный, как она сама, и тоже быстро бегает во всех направлениях.

— Со смыслом, — похвалила Нина.

* * *

Эрни проверил строй лютни и бегло сыграл гамму.

Краем глаза он смотрел на Нину, сидевшую рядом на низком раскладном стульчике. Она смотрела на тёмный воздух, куда-то мимо огня, над которым сейчас колдовал Мануэль, попеременно вращая шампура с мясом и картофелем, успевая при этом переворачивать румяные ломтики кабачков, шипевших на нижней решётке.

Её бледный тонкий профиль красиво подсвечивался бликами костра. Когда Эрни видел её такой, музыка как будто сама рвалась из него, слух становился до предела чутким, пальцы — ещё более беглыми, сильными и гибкими, чем обычно.

Эрни чисто сыграл пьесу от начала до конца на хорошей скорости.

Все, включая Нину, громко зааплодировали. Эрни немного покраснел.

Эрни сыграл ещё пару этюдов и убрал инструмент в футляр.

Мануэль тем временем уже перенёс решетку с дымящимся готовым ужином поближе к раскладному столику, стоявшему в центре, а Дана вынесла из дома посуду и хлеб.

— Может, теперь ты споёшь что-нибудь? — предложил Эрни.

— Уже довольно поздно, не стоит здесь шуметь и беспокоить соседей. Спою как-нибудь в другой раз, когда соберёмся в доме или выберемся на пляж, — резонно ответил Мануэль. — К тому же мне не стоит надрывать голос: на выходных премьера спектакля. Кстати, вы все приглашены. — Мануэль достал из кармана шорт несколько пригласительных билетов и вручил Нине, Эрни и Тому по экземпляру.

— Какой красивый, — заметила Нина, разглядывая узорчатый билет из плотной бумаги.

— Вам достались элитные места, — подмигнул Мануэль. — В этой ложе однажды сидел сам король. Теперь в неё пускают только по пригласительным, да и то не каждый раз.

Том просиял, Нина порозовела.

— Какая честь.

Минут на десять во дворе воцарилось молчание: все увлечённо поглощали горячий ужин, приготовленный на костре. Том и Эрни украдкой завернули и спрятали в рюкзак несколько румяных куриных голеней и добротную порцию овощей — гостинцы для Хранителя Сокровищ.

На запястье Тома как раз материализовался намёк на сытный ужин — наручные часы из золота с крышкой в форме мыши, раскрывшей пасть.

— Знак при помощи бревна от забора, — шепнул Том Эрни.

Мануэль тем временем почему-то снова возился с костром, сидя к ним спиной. Наконец он отошёл, и все увидели, что пламя стало разноцветным.

— Как?.. Как ты это сделал?! — Том перебросил свою длинную бороду через плечо, что означало, что он сильно взволнован и заинтересован, и в изумлении уставился на огонь.

— Магия! — отшутился Мануэль, сильно смутив Тома.

Том иногда проделывал такие трюки дома, с каминным очагом. Обычно — в новогодние каникулы, тёмными вечерами. Перед этим он долго и тщательно готовил порошок по рецепту своего прадедушки — потомственного друида.

Конечно, огонь Тома получался гораздо красивее, ещё он менял форму и корчил рожицы, разрисовывал комнату узорами и менял запахи. Эрни иногда казалось, что этот цветной очаг вот-вот заведёт с ним задушевную беседу.

— Я купил в супермаркете пакетик с «пиротехникой». Называется — «Волшебная химия для дошкольников», — наконец объяснил Мануэль.

— А-а, ясно, ясно, — ответил Том с таким выражением лица, что Эрни понял, что сейчас неминуемо случится нечто категорически магическое.

Том что-то начертил пальцем в воздухе и беззвучно произнёс что-то одними губами.

В тот же момент пламя обрело облик — лицо Мануэля в каске с рогами, и низким голосом запело боевую песнь викингов.

Эрни и Нина беззвучно захохотали, а Далия побагровела.

Родители Мануэля в это время увлечённо беседовали друг с другом о чём-то, держа на коленях дремавшую Аниту, дочурку Мануэля и Даны. Они в упор не замечали магическую дуэль, развернувшуюся у них под боком.

Мануэль, однако, не растерялся и сымпровизировал. Щёлкнув пальцами перед «лицом» поющего огня, он произнес:

— Spanish or vanish!

И пламя, замолчав, погасло.

Глава 8. Старичок, солдат, король

Том с очень серьёзным видом разглядывал фотографии актёров и других сотрудников театра, развешанные в рамках между входами в