Третий раунд - Андрей Поповский

— В дом впервые зарулил?

— Да.

— А по какому делу?

— По сто шестьдесят третьей, — не стал вдаваться в подробности Егор.

— Меня прямо с самолета сняли, потому что я был в федеральном розыске.

— Да ты, оказывается, у нас важная птица. Сто шестьдесят третья, это что, мошенничество значит? — блеснул специфичными познаниями тонкогубый.

— Ну да, что-то вроде того, — кивнул в ответ Егор.

— А так по жизни ты кем был?

— В смысле? — не понял Егор.

— Ну типа блатной, бандит, спортсмен, или так — дуриком сюда залетел?

— Ну, если в этом смысле — то, наверное, спортсмен, хотя сюда залетел действительно дуриком.

Тонкогубый благосклонно кивнул Егору.

— Ладно, понятно. Я Кизюм, смотрящий по этой хате, рядом со мной Грек и Толян. Спать будешь здесь, — Кизюм указал Егору на свободное место у стены.

— Если возникнут вопросы, обращайся.

— Хорошо, — Егор кивнул в ответ.

Весь этот день, до самого вечера, Егор осторожно приглядывался к своим соседям по хате. По тихим разговорам, ведущимся между несколькими группами сидельцев, он понял, что в основном здесь находились люди, задержанные за мелкие кражи. Пару человек попались на угонах автотранспорта, пожилой мужик с тупым лошадиным лицом был задержан за жестокое убийство собутыльника на своей собственной квартире, молодой пацан лет шестнадцати — подсел за грабеж в парке. Бесхитростные рассказы о том, кто на чем подзалетел, кого и где взяли, били на допросах или не били, помогали арестантам коротать медленно тянущееся время. Обстановка в хате была достаточно нервозной, остальные заключенные явно побаивались невзрачного с виду смотрящего и двух его «торпед», ходивших за ним словно тени.

Смотрящий этой хаты Кизюм подсел за уличный гоп-стоп. Причем, для него это была уже третья ходка, поэтому он считал себя опытным сидельцем и самостоятельно, без чьей-то санкции, взял на себя роль смотрящего по хате. Он по-хозяйски отгородил себе ширмой дальний от отхожего места угол нар, застелив его одеялами, и с момента прихода Егора в камеру почти все время сидел там, тихонько переговариваясь с двумя своими корешами. Оба качка, и Толян и Грек, на воле были рядовыми бойцами из второстепенных бандитских бригад.

Толян попал под раздачу случайно. С неделю назад, после ограбления со стрельбой обменного пункта в столице, по Москве и области был объявлен план «Перехват». В это время Толян на своей тонированной девятке цвета «мокрый асфальт» возвращался в Москву из Апрелевки, где у него жила давняя зазноба. По дурости у него при себе был пистолет Макарова, с которым его благополучно приняли на посту ДПС, усиленном, в связи с дерзким ограблением, бойцами ОМОНа. Толян было попытался качать права, но угрюмые и неразговорчивые омоновцы быстро восстановили статус-кво, от души отпинав его подкованными ботинками сорок четвертого размера.

Грека взяли за вымогательство. Бригада Зеленого, в которой он состоял, контролировала солидный кусок Внукова, обложив местных коммерсантов непомерной данью. Запуганные владельцы ларьков, магазинов и парикмахерских кряхтели, но платили, а куда им было деться — жить-то хочется. В общем, бригада Зеленого жила, не тужила. Случались, конечно, и проблемы, когда некоторые коммерсанты начинали спорить по поводу размеров дани, но бандиты решали такие вопросы быстро и показательно жестко — так, чтобы другим было неповадно. Вот и на этот раз, когда возникла непонятка с хозяином одного магазина, который отказался платить по новому тарифу его начали жестко прессовать. Всего то и дел — сначала молодчики с битами в руках разгромили торговый зал, потом избили самого коммерсанта, и наконец пригрозили вывезти того в ближайший лес с билетом в один конец…

Вконец затурканный бандюками коммерс, по совету коллеги по несчастью, решил встать под ментовскую крышу и отнес заяву в областной РУБОП. Менты оказались людьми конкретными: выяснив детали наезда, они снабдили коммерсанта звукозаписывающей аппаратурой. Записав угрозы хозяину магазинчика со стороны бандитов, они дождались, когда тот передаст им меченные деньги и провели быстрое и эффективное задержание, хорошенько попинав и закрыв Грека и еще пару быков, приехавших вместе с ним продолжить воспитание строптивого комерса.

И Грек и Толян у себя в бригадах на первых ролях никогда в жизни не ходили, и поэтому рассчитывать на то, что их быстро отмажут, им не приходилось. Учитывая это, им нужно было как-то устраиваться в новом для себя мире. В ИВС они оба заехали недавно и в тюремных реалиях секли очень слабо, свято веря, что физическая сила и наглость откроют им путь к почету и уважению. Очутившись в одной хате с Кизюмом, они сразу же попали под его влияние, так как тот, по их мнению, был человеком весьма опытным и авторитетным. Вскоре вся эта «святая» троица, жестко подавив в зародыше слабые ростки недовольства, смогла навязать смирным в общей массе обитателям камеры свою волю. Особого беспредела они, конечно, не допускали, ограничившись «добровольной» экспроприацией в общак существенной части передач с воли. Коме того, неплохо катавший в карты Кизюм обыграл в чистую и поставил в обязаловку большую часть сидельцев.

— Что, тоже не нравится?

Егор поймал на себе внимательный взгляд невзрачного с виду мужичка с недавно отросшим ежиком седоватых волос на остренькой шишкообразной голове. Мужик сидел с ним рядом и указывал своими выцветшими голубыми глазами прямо на Кизюма.

— А что он, баба, чтобы мне нравиться? — усмехнулся в ответ Егор.

— Беспредельщик он, баклан фуфельный, — с ненавистью сказал, словно выплюнул, мужик, посмотрев Егору прямо в глаза.

— В смысле? — не понял соседа Егор.

— В том смысле, что он как сюда зарулил, то сразу скорешился с двумя рогометами, этими баранами безмозглыми Греком и Толяном, и они втроем подмяли под себя всю хату. Кизюм тут в карты обыграл всех пацанов, обчистил просто до нитки. У пацанов и так уже были думки, что он катает, а потом, когда его Геша на финте поймал, то он, сучара, со своими быками Гешу офоршмачил. Кинули ему предъяву, что он честного арестанта парафинит, и окунули головой в очко. Теперь Геше что здесь, что в другом месте кранты. Был мужиком, а стал офоршмаченым чертом, после этого его место только под шконкой.

— Геша, это тот парнишка, который около очка сидит? — на всякий случай уточнил Егор.

— Ага. Жаль пацана, но ничего уже не сделаешь, доля значит у него такая, — кивнул головой мужик.

— А этот Кизюм еще обязательно нарвется, такие беспредельщики, как он, рано или поздно сами под шконкой или в петушатнике оказываются.

— А что же остальные не подписались за Гешу, когда его головой в очко макали?

— А кто здесь за другого подпишется? — пожал плечами мужик.

— Кизюм вместе со своими отморозками сейчас сила, и никому не хочется очутиться рядом с Гешей. В тюрьме, паря, каждый за себя, хоть многие и утверждают обратное…

— А зачем ты мне это рассказал? — поинтересовался Егор, небрежно почесав пальцем нос.

— Меня-то все это как касается?

— Пока никак, но я краем уха слышал, что Кизюму приглянулось твое одеяло, оно у тебя и впрямь козырное, так что если он к тебе подкатит насчет одеяла, ты особо не кобенься. Хрен с ним с этим одеялом, да и Кизюм свое еще когда-нибудь получит, а вот тебе здесь дальше жить…

— Спасибо за предупреждение, — улыбнулся Егор и протянул собеседнику руку.

— Меня Егором кличут, а тебя как звать?

— Миша, — скупо улыбнулся тот в ответ.

Предупреждение соседа не особо напрягло Егора. В том, что он сумеет за себя постоять, он был уверен, но на всякий случай Егор решил немного размяться. Он встал и стал прохаживаться по камере, разминая затекшие от долго сидения ноги, незаметно для окружающих разогревая тело и прорабатывая суставы. Изометрическая гимнастика, к которой приучил его Петрович, подходила для этих целей как нельзя лучше.

Спустя пару часов после жиденького ужина, к Егору снова подкатил смотрящий вместе со своими горилоподобными «торпедами». Сидевшие рядом с Егором мужички поспешили отодвинуться в сторону.

— Слышь, брателла, в картишки перекинуться не желаешь? — растянул свои тонкие губы в гаденькой ухмылке Кизюм, присев рядом с Егором. Грек и Толян остались стоять.

— Нет, спасибо, я не играю, — отрицательно покачал головой Егор.

— А что так, ты чо бля очкуешь что ли? — вмешался в разговор Грек, огромной башней нависая над Егором и небрежно поигрывая своими внушительными бицепсами.

— Нет, я просто вообще не играю, — смерил его взглядом Егор.

— А чо тогда так дерзко смотришь? — продолжал докапываться Грек.

— Да не нравишься ты мне, свет ты, понимаешь, мне загораживаешь, и воздух портишь… — демонстративно сморщил нос Егор.