Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Без сомнения, Че был сторонником революционного судопроизводства, но рассказы кубинских беглецов о том, что он был "мясником из Ла-Кабаньи", руководившим большей частью расстрелов в Гаване, являются чистейшим вымыслом. В Ла-Кабанье размещались 1-й и 2-й Революционные трибуналы; первый рассматривал дела полицейских и солдат, а второй (у которого не было права вынесения смертных приговоров) - дела гражданских лиц. Революционный трибунал № 1, председателем которого был Мигель Анхель Дуке де Эстрада, выносил смертные приговоры лишь в редких случаях; в январе их было не больше двух дюжин. Че не присутствовал на заседаниях трибунала, но рассматривал апелляции по своей должности коменданта. Вряд ли он испытывал какие-нибудь сомнения при утверждении приговоров: он верил в то правосудие, которое осуществлял, а за последние несколько лет приобрел очень трезвый подход к вопросам жизни и смерти.

* * *

21 января в Гавану прибыла Ильда Гадеа с дочерью Ильдой Геварой. Девочке было уже почти три года. В аэропорту их по просьбе Че встречал Оскар Фернандес Мель. Но вскоре они все же встретились - впервые после мексиканских времен. По словам Ильды, "Эрнесто, со своей обычной откровенностью, рассказал мне о другой женщине, которую он встретил во время сражения за Санта-Клару... Сначала он возражал против развода, но, по моему мнению, никакого другого решения не было".

Их беседа, возможно, ограничивалась обсуждением ранее принятых решений о разводе и о судьбе ребенка. Маленькой Ильде вместе с матерью предстояло провести некоторое время на Кубе. Сохранилась фотография Че с дочерью: комната в каком-то доме, Че в клеенчатой куртке разговаривает с маленькой Ильдой; рядом кукла такой же величины, как и дочь, белая и неподвижная. Девочка, опершись на руку подбородком, внимательно слушает, не глядя на отца. Кукла была куплена группой товарищей Че в подарок для его дочери, так как у него самого вовсе не было денег.

Че в конце концов высказался по поводу того, что представлялось ему ошибочным в действиях правительства. Все, что он осмыслил, вылилось наружу в одной из лучших речей, которые он когда-либо произносил. Это случилось 27 января, во время беседы в "Сосьедад нуэстро тьемпо" - "Обществе нашего времени", которое, судя по всему, было культурным центром НСП. Тема беседы была определена как "Будущее общества под властью Повстанческой армии".

(Скорее всего он выступал на этой встрече по приглашению НСП как представитель левого крыла Движения 26 июля. Но в тот же самый день Блас Рока, постоянный лидер Народно-социалистической партии, выступал где-то еще. Не было ли между ним и Че чего-то наподобие соревнования?)

Вначале Че говорил о том времени, когда повстанцы находились в Мексике, и о некоторых членах Д26, ветеранах штурма Монкады, которые позднее отошли от революции, так как считали, что вся проблема заключалась только в том, чтобы просто избавиться от Батисты и захватить власть.

Он подробно рассказал о партизанах как о группе с широким диапазоном взглядов, физически разбитой, но продолжавшей борьбу. С тех самых пор, как они "расположились в горах Сьер-ра-Маэстры, но не приросли к ним", важнейшим фактором стало присоединение к партизанам кампесинос. Именно они ("приходившие к нам соломенные шляпы") были запуганы и озлоблены действиями армии Батисты, а притягивало их звучание двух волшебных слов: аграрная реформа.

И здесь он нашел свой якорь, понял смысл своего присутствия, свое место в структуре происходящего: напоминать о социальном содержании революции и в особенности об аграрном элементе.

За те недели января, пока Че определял свои первые реакции на происходящее, ему уже пришлось коснуться этого вопроса. В опубликованной статье "Крестьянская война и население" он говорил о принудительном изгнании кампесинос силами армии. Это выглядело так, словно он желал вспомнить об аграрной составляющей революционного движения, в котором теперь стали доминировать города.

Как только точка опоры была найдена, он рассмотрел апрельскую забастовку 1958 года лишь с одной точки зрения: "В результате Движение 26 июля усилилось, а опыт открыл его лидерам важную истину... что революция не принадлежит той или иной группе, а должна быть делом всего кубинского народа".

Затем он еще раз упомянул о тех настроениях крестьянского населения, которые взрастили в нем партизаны: "Ни в Сьерра-Маэстре, ни где-либо еще ни один мужчина и ни одна женщина в Повстанческой армии никогда не забывали о своей основной миссии, которая заключалась в том, чтобы улучшить участь кампесинос, включить их в борьбу за землю".

Основной темой его выступления была история Повстанческой армии, но он снова и снова возвращался к своему главному тезису. Рассказывая об истории контрнаступления, а потом и наступления партизанских колонн, Че сказал:

"Кампесинос были теми невидимыми соратниками, которые делали все, что сами повстанцы были сделать не в состоянии. Они снабжали нас информацией, наблюдали за врагом, выясняли его слабые места, моментально доставляли срочные донесения и вели разведку непосредственно в рядах армии Батисты".

Далее Че вспомнил о впечатлении от тех десяти тысяч коров, которых арендаторы по весьма настойчивому требованию повстанцев вернули кампесинос: "Крестьянские дети впервые выпили молока и попробовали говядины". И сравнил: "А диктатура в свое время постоянно давала им лишь горящие дома, выселение и смерть... Напалмовая бомба, сброшенная на кофейную плантацию, означала уничтожение всего живого на площади 2100 квадратных метров; то, что было разрушено за минуту, придется восстанавливать пять или шесть лет". Рассказывая о кампании в Лас-Вильясе, он подчеркнул: "Мы двигались вперед, используя лозунг аграрной реформы как головной отряд Повстанческой армии".

В конце концов он дошел до января 1959 года: "Аграрная революция не закончилась с принятием Закона № 3"' . Он подчеркнул необходимость борьбы против крупных землевладений и не слишком ясно, но все же возразил против мысли о том, что конфискованная собственность должна быть, согласно Конституции, предварительно оплачена наличными. Когда дело дошло до -формирования программы, пафос был ясен: империализм - это враг, а "крупные землевладения - корень всего экономического зла". Че заявил, что "реформаторам следует ожидать противодействия со стороны тех, кто контролирует 75 процентов кубинского рынка". Таким образом, он предсказал агрессию со стороны США, происшедшую как раз тогда, когда недовольство в империи социальными реформами, проводившимися на Кубе, достигло крайней степени (проблема, которую он сформулировал в газете "Революсьон" от 20 января). Это говорила в нем память о Гватемале.