Кровавое наследие - Hel Lumi

Мне подумалось, что я впервые встретил кровопийцу подобной силы. Пожалуй, Сильвио мог бы меня убить, если бы захотел. Но у них имелись на мой счет иные планы. Вампир не намеревался задушить меня насмерть, хотя на какой-то миг я пожалел, что они оставят мне жизнь. Правда, я тут же прогнал из головы эту эгоистичную мысль. Я ведь никогда не должен забывать о тех, кто надеялся и рассчитывал на мою помощь и защиту. Однако мне самому требовалась поддержка, как никогда прежде... Интересно, ощущает ли сейчас Сэм мою боль?

И вот на арену действий вступил мулат, и я, наконец, смекнул, зачем тому нужны были перчатки. В его руках очутился нож, который я успел рассмотреть - Сильвио слегка ослабил хватку, видимо поняв, что пленник задыхается. Мертвый Вервольф был им не нужен. Хозяин велел пытать, а не убивать пленника. Обоюдоострый нож из потемневшего металла, рукоятка которого инкрустирована рубинами. Я сразу узнал его. Это был брат-близнец кинжала, хранящегося у меня.

Едва я успел подумать, что мое дело плохо, как лезвие рассекло мне руку - параллельно старой ране. Мулат зачем-то откинул нож, словно совершенно ненужную вещицу, не заслуживающую даже мимолетного взора. Порез оказался глубокий, но кровь почти сразу остановилась - чудодейственная регенерация ликанов. Но вампир тоже времени зря не терял. Он достал из кармана маленький сверток и тут же высыпал его содержимое на начавшую заживать рану. Сильвио отскочил от меня, как ошпаренный. Он до смерти испугался того, что сыпучее вещество попадет на него. А я в ту же секунду убедился, что страх этот был отнюдь не напрасным.

Это была стружка прустита, а перчатки служили мерой предосторожности - вовсе не лишней. Мою руку охватил такой жар, будто я окунул ее в кипящую лаву или сунул в доменную печь. Яд впивался в открытую рану так, словно мириады микроскопических иголочек вмиг пронзили каждую клеточку тела. Когда Сильвио отпрыгнул, я мог бы, наверное, бежать к выходу, но вместо этого инстинктивно схватился здоровой рукой за ранение. И очень скоро пожалел о содеянном. В мою ладонь вонзились острые пруститовые стружки, как тысячи осколков. Я едва не взвыл от резкой неожиданной боли. Снова устыдился собственной слабости, но тем не менее удержаться на ногах не смог.

Я повалился на каменный пол и тут же не преминул воспользоваться его холодом, прислонив обожженную ладонь к ледяной поверхности. Кожа горела огнем, но остужающий камень всё же принес некоторое успокоение. Однако вампиры не могли стерпеть оздоровления пленника. Все их старания обернутся прахом, если оборотень перестанет страдать, хоть на минуту.

Сильвио замер возле ворот, очевидно, предоставляя дальнейшую свободу действия своему "коллеге". Мулат, не боявшийся соприкосновения с пруститом, уверенно шагнул ко мне и рывком оторвал мою ладонь от спасительного камня. Одновременно с резкой пронзительной болью я услышал мерзкий хруст. До настоящего момента я молчал, но теперь из горла против воли вырвался сдавленный крик. И хотя это больше напоминало приглушенный стон, за стеной всё же послышалась беспокойная возня. Кажется, мой вопль переполошил девушку. Меня, признаться, он тоже напугал. Со мной прежде ничего подобного не случалось. Я не понял, какую именно кость вампир мне сломал, но это оказалось жутко болезненно.

Всё перемешалось. Ожог на ладони и на пораненном плече, разъедаемом острыми ядовитыми крошками прустита, боль в груди из-за наверняка покалеченных ребер и, конечно же, невозможно было забыть о сломанной руке, которая так же пылала, будто в адском огне. Мук было более чем достаточно, поэтому я никак не отреагировал, когда темнокожий вампир ударил меня ногой по ребрам. Внутри снова что-то хрустнуло, но я даже не пикнул. Перед глазами поплыл красный туман с кружащимися там мерцающими мушками. Сквозь пелену я с трудом смог разглядеть, как кровопийцы скрываются из виду. Мне показалось, что я теряю сознание, но нет. Мозг человека самопроизвольно отключается от непереносимой боли, но не мозг ликана. Однако я мечтал о потере сознания, как о спасении и утешении. Увы, организм оборотня устанавливал собственные правила, и я продолжал чувствовать терзания в полной мере. И это продлится до тех пор, пока раны не залечатся сами собой.

Бедный Норм! Неужели ему тоже пришлось всё это пережить?! Я с содроганием подумал, как ужасна была его участь. Норм меньше меня и не столь сильный, хотя прожил большее количество лет. Сколько же страданий выпало на долю несчастного прежде, чем тот сдался? Если еще полчаса назад в глубине души я осуждал Норма, то теперь в моих глазах он полностью реабилитировался. Я сомневался, что кому-либо под силу выносить подобные мучения не в меру долго. Во мне самом, однако, еще теплилась надежда, что я-то всё выдержу и выберусь из заточения. По крайней мере, одно я знал совершенно точно: Рейчел никогда не услышит моего согласия на капитуляцию.

Я пролежал на полу без движения еще несколько минут. Холод оказывал положительное влияние на порезы и ожоги, и я не хотел слишком быстро от него отказываться. Как ни неприятно было это осознавать, долгий отдых мог принести больше вреда, чем пользы. Я должен был взглянуть на покалеченную руку. Если, благодаря ускоренному заживлению, она срастется неправильно, я получу лишнюю головную боль, то есть дополнительные проблемы. Меня передернуло от одной мысли, что потребуется еще один перелом в том же месте.

Сдерживая рвущийся из груди стон, я добрался до стены - можно сказать, что ползком, поскольку идти я был не в силах. Так же как не мог опираться на руки. Я прильнул к стене со вздохом облегчения, словно проделал немыслимо длинный путь, хотя на деле - несколько шагов. Каменная кладка была сырой и скользкой, но сейчас это не казалось мне противным. Я не чувствовал ее заскорузлого прикосновения, поскольку был полностью сосредоточен и обеспокоен ранениями. Внимательно ощупав сломанную руку, я пришел к заключению, что вроде всё нормально. Конечно, я мог ошибаться, ведь мои познания в анатомическом строении скелета далеки от совершенства, но упорно гнал эту мысль прочь. Я устроился поудобнее - насколько это вообще было возможно - и в течение некоторого времени, которому вскоре потерял счет, так и сидел: прислонившись к стене и плотно прижимая к себе сломанную руку.

Не знаю, сколько я так просидел. Может, час, а может, пять минут. Я не строил планов по спасению, хотя, вероятно, стоило бы. Вампиры не наведывались - наверняка давали подробные инструкции посреднику, который к шести вечера должен встретить Роберта у Старых Маршальских часов. А быть может, кровопийцы просто предоставляли пленнику достаточно времени, чтобы тот залечил раны и окреп для последующих пыток. Если мое предположение было верно, то мне следовало поразмыслить над скорейшим побегом. Но я ведь не мог даже на ноги подняться! Какое уж тут бегство?! А сподручные Рейчел были чересчур сильны, чтобы я одолел их в человечьем обличии, даже будучи здоровым. Мой единственный шанс на спасение - это перевоплощение в волка. Значит, мне нужно время для вывода из крови яда. Вот только я сомневался, что это время у меня есть.