Реверс - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Прямо сверхчеловек из книжки писателя Ницше, а не торговец сантехникой», — пронеслось в голове Сидельникова.
Поднимаясь с плиты, он незаметно вытер ладонь о штаны, сложил её совочком и шагнул навстречу.
— Приятно познакомиться. Виктор.
Не ожидавший такой прыти кабан машинально ответил на рукопожатие. Пухлые, липкие и вязкие пальцы напомнили сардельки с истёкшим сроком годности.
Представляться он не счёл нужным, а Витёк, как назло, забыл его имя. Пришлось обращаться обезличенно.
— От Игорька письмо дошло?
Боров сопел, разглядывая типа, которому его брат, находящийся в местах лишения свободы, предлагал доверить энную сумму денег. Под зондирующим взглядом Сидельников чувствовал себя неуютно. Правила поведения обычных людей и блатные понятия во многом разнятся. Но в обоих социумах считается верхом неприличия пялиться на собеседника. Делая вид, что ему фиолетово, Витёк изучал гавайскую рубаху хряка. На ней причудливо перемешались острова с пальмами, экзотические цветы и попугаи.
— Дошло, — скривив рот, парень цыкнул словом, как слюной.
— Время поджимает, надо действовать в темпе, — Сидельников пытался завязать разговор.
Снова повисла тишина. Теперь свиные глазки щупали аппетитную задницу дефилирующей мимо девицы.
Миссия Витька носила посреднический характер. Он вписался за одного пассажира, мечтавшего досрочно откинуться из учреждения ОТ-16. Для этого следовало простимулировать начальника отряда. Бабло должен был подогнать младший брат осужденного. Однако, судя по его настрою, желанием финансировать проект он не горел.
После долгой паузы человек-гора расклеил губы:
— Сведи меня с отрядником.
— Что вы, это исключено, — Витёк решил, что произведёт благоприятное впечатление, обращаясь на «вы».
Парень глумливо осклабился. Интеллигентские замашки похмельного беззубого уголовника в мятой одежонке выглядели нелепо.
— Чего так? — вернулся он к сути разговора.
— Отрядник светиться не будет, — Сидельникову пришлось растолковать очевидное.
— Я в июле скатаюсь на краткосрочную свиданку, — парень, похоже, определился с линией поведения. — Обмозгую с Игорьком ситуёвину.
— Будьте осторожны, там все разговоры слушают.
— А то я не знаю!
— Как мы потом состыкуемся?
— Брякнешь числа десятого. Телефон у тебя есть. Ну, давай, зёма, не кашляй!
Присев обратно на теплотрассу, Витёк загрустил. Он рассчитывал снять маржу со сделки уже сегодня. Бабок оставалось в обрез, а кушать на что-то надо было. Крайне остро стояла проблема с местом обитания.
Бессердечная Валюха отказывалась идти на мировую. В квартиру не пускала, грозила милицией. Дальняя родня Тамара Ильинична, приютившая Сидельникова, вчера сказала: «Пора и честь знать». Разумеется, дарить хату бывшей сожительнице Витёк не собирался. Планировал судиться. В колонии знающие люди подсказали, что дело его выигрышное. Из квартиры он был выписан, как умерший, то есть, по беспределу. Но для тяжбы требовались крыша над головой и стартовый капитал. Нужно было нанимать адвоката, собирать справки по разным конторам. Задаром никто пальцем не пошевелит.
«Крохобор! Зажал родному брату! Как будто миллион у него просят! Да, был бы у меня брательник, я б ему почку отдал или глаз там», — внутри Сидельникова рос градус возмущения.
Он совсем забыл, что схема по освобождению Игорька писана вилами на воде. С начальником отряда только предстояло договариваться. Тот выглядел смышлёным парнем, который не прочь подзаработать, однако чужая душа — потёмки.
Затягиваясь сыроватой дукатовской «Тройкой», Витёк отпустил порцию самокритики в свой адрес.
«Одеваться надо было нормально! Встречают по одёжке. И не нажираться вчера до зелёных помидоров! Такому чучелу кто поверит?!»
Сидеть на грязных плитах — занятие беспонтовое. Витёк решил прошвырнуться по проспекту. Посмотреть, что нового появилось в магазинах за время его отсидки. Вообще говоря, житуха стала веселее. Много навезли дорогой импортной техники, красивых шмоток. Последнее заметно было по прохожим, особенно по молодухам.
Одна такая стройняшка в короткой юбчонке и розовом топике, не прикрывавшем пупка, в универсаме «Руслан» приценивалась к навороченной микроволновой печи «LG».
Деваха была деловой до невозможности. Одной рукой она катала взад-вперёд коляску, успокаивая пристёгнутого ремнями, капризно выгибающегося карапуза. Параллельно осваивала функции выставленной на прилавок микроволновки.
— Сенсорное управление, автоматическая разморозка, четыре режима, — расхваливала товар продавщица.
— Надёжная?
— Никто не жаловался. А берут хорошо. Год гарантии!
— Хорошо, я возьму, — мамочка расстегнула кошелёк.
Пузатым его делал сине-зелёный пресс тысячерублёвок. Сидельников нервно сглотнул слюну и от греха шагнул за угол стеклянной витрины. Карманная тяга не была его профилем.
— А можно я печку у вас оставлю? — девица скроила умоляющую мордочку. — А то нам на прививку идти, а коробка здоровенная такая, я физически не утащу. А вечером папа мой заедет и заберёт.
— Ну, я не зна-аю, — замешкалась продавец.
Необычная просьба могла вылиться в проблему. С другой стороны, отказывать женщине с маленьким ребёнком было неудобно.
— Фамилию свою скажите, чтоб я хоть знала, кому отдавать.
Витёк напряг слух до предела. Проявлять суперспособности не пришлось, покупательница громкости не убавила.
— Горшкова. Он после работы зайдёт, в шесть. Хорошо?
— Ну, давайте, — продавщица ещё сомневалась. — Только обязательно сегодня.
— Спасибо вам огромное!
«Не Горшкова ты, а Лошкова!» — ликовал Витёк, с преувеличенным вниманием разглядывая электробритву «Philips» стремя головками.
План действий созрел со сверхзвуковой скоростью. Кидок[266] надлежало элегантно обставить.
… Без четверти шесть к секции бытовой техники подошёл высокий худощавый мужчина средних лет. В нём трудно было узнать босяка, что отирался здесь в первой половине дня.
Благодаря вставленным зубным протезам его лицо утратило лагерную измождённость. Не стало ввалившегося рта, со щёк пропала щетина, и мужчина изрядно помолодел. Очки с затемнёнными стеклами добавляли в обличье штрих интеллигентности. Яркий шейный платок в распахнутом вороте рубашки намекал на принадлежность к некой творческой профессии. На богемный имидж работал и клетчатый пиджак с кожаными заплатками на локтях. Брюки были отутюжены, а остроносые туфли надраены до матового сияния.
Резкие движения щёголя маскировали неряшливость гардероба из секонд-хенда. Только зоркий глаз мог узреть рукава не по росту, мотавшуюся на живой нитке пуговицу, облезшую позолоту на оправе дешевёньких очков и прочие огрехи.
— Здра-асьте, девушка, — мужчина бойко обратился к продавщице, — Горшков Сергей Сергеич, приятно познакомиться. Дочурка микроволновочку у вас нынче прикупила. Велела забрать.
Сорокалетняя «девушка» насупилась. Сказанное под руку отвлекло от снятия кассы.
— Помню, — она с кряхтеньем нагнулась и выставила на прилавок коробку. — Перевязать?
— Не парьтесь, я на
