Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

Подхватывая увесистую коробку, Витёк старался не светить напорюхи[267] на руках. Впрочем, продавец уже погрузилась в подсчёт выручки, тыкала пальцем в клавиатуру настольного калькулятора.

Сидельникова действительно ждала машина, причём не перед универсамом, а с тыла здания. Проворно запихнув багаж на заднее сиденье, Витёк забрался следом и скомандовал: «Поехали, мастер». Неброская бежевая ВАЗ-2106 проехала двором и свернула на улицу Циолковского, удаляясь от центра в сторону Малеевки. Шашек такси автомобиль не имел.

31

09 июня 2004. Среда.

09.00–18.15

До сессии оставалась неделя, и Рязанцев засел за учебники. Экзамены предстояли трудные, особенно уголовное право. У доцента Бахтиярова мало кто сдавал с первого захода. По неведомой причине он испытывал патологическую мизантропию к операм и следакам. Выставляя из аудитории с «неудом» очередного бедолагу, Бахтияров громогласно возмущался наглостью профанов, отважившихся служить в МВД без элементарных познаний в области материального права. Теоретик, не раскрывший ни одного преступления, не расследовавший ни одного дела, он считал милицейскую пехоту отбросами юриспруденции.

Кое-кто из однокурсников собирался пожаловаться на зловредного препода в деканат. Их затею Андрейка не поддерживал. Во-первых, плетью обуха на перешибёшь. Кроме того, он понимал, что доцент отчасти прав. Менты на «земле» работали по примитивному шаблону. Осваивали несколько азбучных операций и на автомате их выполняли.

С утра в ОРЧ царило затишье. Валера Петрушин отдыхал после суток. Сутулов уехал в управление отчитаться по секретке. Дежурка не теребила. Передышку Рязанцев решил посвятить решению задач по уголовному праву. Пролистав методичку, он выбрал задачу по своему профилю, выглядевшую незамысловатой.

«Жулин на почве мести решил убить Кузнецова. Он изготовил обрез и дважды выстрелил в Кузнецова. Потерпевшему были причинены проникающие ранения живота и груди, но благодаря своевременному вмешательству врачей жизнь ему удалось спасти. Жулин был приговорен к 13 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима».

У Андрейки моментально возникла куча вопросов: «Обрез нашли или нет? Жулин в признанке? Он судимый ранее, или первоход? Очевидцы ещё были, кроме потерпевшего?»

Внимательно перечитал условия. Они казались чересчур куцыми. Вопрос, поставленный составителем методички, вызывал недоумение.

«Правильно ли назначено наказание?»

— А чего не так? Убийство на почве мести. Вменили жулику Жулину «сто пятую-первую» законно. Санкция там до пятнадцати лет. Впаяли тринадцать. Нормуль. Наши добряки-судьи обычно восемь дают. Правда, несудимому.

Рязанцев открыл уголовный кодекс на статье «убийство». Задача не могла быть заточена под ответ, что всё в ёлочку. Должен иметься подвох, который оперской глаз, увы, не различал. Срочно требовалась подсказка сведущего человека. Такие обитали в межрайонной прокуратуре.

К прокурорским Андрейка после известных событий относился с опаской. Перейдя в убойный отдел, он стал общаться с ними тесно, волей-неволей пришлось выстраивать отношения. В том числе с теми, кто имел прямое отношение к его посадке — с Винниченко и Кораблёвым. Взаимодействие было приемлемым, но взаимная настороженность осталась, похоже, навсегда.

Больше других в прокуратуре Рязанцеву импонировал следователь Максимов. Василий был парень грамотный и без понтов. По нынешним меркам он работал давно, но в начальники, на манер Самандарова, не лез.

«Вася поможет», — Андрейка снял телефонную трубку.

Придерживая обмотанный скотчем корпус, крутнул тугой диск.

Номер начинался с «двойки», как у большинства абонентов, расположенных в старой части города. Второй поворот диска совпал со стуком в дверь.

— Да! — откликнулся опер.

Постучали снова — негромко, но требовательно. Пришлось выйти в тамбур перед кабинетами.

— Открыто!

Дверь медленно приотворилась. В щель боязливо всунулась голова — вытянутая к затылку, практически безволосая, в кожаных складках. Создалось впечатление, что к туловищу человека её трансплантировали от рептилии.

Рязанцев, на что уж памятливый на лица, и то не сразу признал агента семи разведок.

— Разреши-ите? — спросил Витёк, вползая в тамбур в скрюченном состоянии. — Поясницу прострелило, — в голосе его звучали драматические нотки.

Сидельников, прикинутый в серый пиджак в крупную чёрную клетку с налокотниками из кожзама, выглядел модником. Однотонная светлая рубашка была застёгнута на верхнюю пуговку, зато две следующие, вырванные с мясом, отсутствовали. В прорехе виднелась впалая грудь, расписанная под блатную хохлому.

— Андрюша, я бы к Лёхе, пардон, к Лексей Иванычу Титову адреснул-ся, да, хвать, он в отпуске, — Сидельников начал издалека. — Разреши присесть? Благодарствую.

Опустившись на затрапезное сиденье гостевого стула, Витёк изложил краткую версию своей мнимой смерти и воскрешения. Рязанцев на авантюрный сюжет отреагировал индифферентно. Ждал, когда агент перейдёт к сути.

Сидельников наведался по поводу трудоустройства. Он владел профессией, о которой в газетах не дают объявлений в рубрике «Требуются».

— Документы в полном ажуре. Меня сам Вадим Львович Птицын в корки закатывал, — горделиво сообщил Витёк. — В восемьдесят шестом году ещё! Скоро двадцать лет выслуги!

Как всякий опер, Андрей нуждался в толковых помощниках. У начальства первый вопрос был: «Сколько человек у тебя на связи?»

Смущала формальность. Сидельников пришёл не с улицы. Он был источником Острожского розыска. Рязанцев же теперь состоял в штате областного УУР. Никто не мог запретить Витьку сотрудничать с областниками на добровольной основе. Нюанс заключался в том, что работать задарма он не станет. Но «девятка» предусматривала финансирование исключительно собственной агентуры.

Углубляться в детали Андрейка не стал. Дал обещание прозондировать вопрос, предупредив: «без гарантий». Сидельников взбодрился и в залог будущего сотрудничества выложил информашку.

— Я вчера вечером толкнулся на мызу к Лешему. Хотел перекантоваться у него по старой памяти, пока нормальную хату не подыщу. А он меня даже на порог не пустил. Разве так люди кореша с зоны встречают? Отсюда вывод — у Лешего кантуется пассажир, находящийся в беге.

— Кто конкретно?

— Андрюша, моя фамилия не Алан Чумак. Я сходил Е2-Е4. А ты теперь должен зарядить мне, как в вашем приказе под двумя нулями записано: «Источнику такому-то поручено установить связи фигуранта по кличке «Леший».

Рязанцев не сдержал улыбки. Чувство юмора у агента имелось.

— Спасибо, Витя. Ты пока на мызу не суйся.

— А-а! Интересная тема?! — Сидельников заёрзал. — Виктор Иваныч криво не насадит. Раз так, Андрюша, будь ласков, ссуди авансик на пропитание.

Витька бесполезно было разубеждать, что у опера может не быть налички на тайные расходы. Рязанцев выложил полтинник из своего кармана, и Сидельников отчалил, бурча под нос: «С худой овцы хоть шерсти клок».

Инфу про негостеприимство Лешего Андрейка, естественно, увязал с разыскиваемым по убийству Пандусом. Адрес на Бутовой улице проверили, как только Птицын получил набой на Славку. В доме и сараях следов постороннего присутствия не обнаружилось. Но с визита милиции прошло целых десять дней. Ничто не мешало Пандусу занырнуть на мызу, резонно полагая, что