Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он тоскует, верно, по хозяине.
Погледел недалеце́ от добра́ коня,
Увидал-то — лежит убит Добрынюшка;
115 Прибегает он к Добрынюшки Никитичю —
Закатилисе у Добрыни очи ясныя.
Как ведь плакал тут Олёшенька Попович млад:
«Тебе Бог судья, Добрынюшка Никитич-от!
Ты зачем, поехал, не розбудил меня?»
120 Он смотрел тогда в трубку подзорную;
Увидал-то он во по́ле шатёр белой поло́тьненой;
Обознал, што, по шатру-ту, был неруськой-от бога́тырь-эт,
Приежжаюшшой, неверной-от.
Он крычал-то, звычал да звычным голосом:
125 «Ты ставай, ставай, тотарин, ты злодей-от вот!
Ты зачем убил Добрынюшку Никитича?
Что давай со мной с Олёшенькой побра́таимсе».
Выходил-то злой тотарин из бела́ шатра,
Он садилсэ скоро тотарин на добра́ коня,
130 Он садилсэ-то, да сам он розьсмехнулсэ-то:
«Шо, желаешь ты, Алёша, со мной бой дёржать?
Понапрасному, Алёша, это здумал-то.
Ваш-от род-от всё попоськой-от,
Что попоськой род зави́дной-от,
135 Что завидной род завиду́шшой-от;
Ваши глаза-ти всё завидушшия,
Ваши белы-ти ведь ручки загрэбушшия.
Ты прельстилсэ на моёго коня богатырского,
Как на ту ли ведь збрую-ту серебрену».
но Отвечает тут Олёшенька Поповичь-от:
«Ты бы рад бы сьесь меня, проглотить, собака зла!
Каково́ ише миня да Бох ведь выдас-то».
Они скоро-то друг с другом сьехались;
Они друг друга́ взели саблеми ударили,
145 Они друг друга́-та до болька́ не ранили.
Они ’зе́ли-то второй-от раз-от сьехались;
Ишше они так сильнё ударились —
Мать сыра земля тогда да здрожала вся,
Из озёр, из рек вода да поливаласе.
150 Пособил Бох победить тотарина Алёшеньке;
Он кинал тогда злого-то тотарина
Он на матушку его да на сыру земьлю,
Сам садилсэ скоро к нему да на черны́ груди,
Он хочет пороть да груди черныя,
155 Вынимать-то его серьцо всё тотарьскоё.
Вдруг не о́ткуль взялсэ чёрной ворон-от;
Говорит-то ворон Алёшеньки Поповичу:
«Не пори-ко у тотарина черны́х грудей,
Ты спусьти, спусьти его да как домой жива́.
160 Сослужу я тебе за то да службу верную.
Далеко-то я сьлетаю за сини́ моря,
Что на те ли я на воды, воды тёплыя,
Я достану там, найду да воды мёртвою,
Во вторых же я достану-то живой воды,
165 Принесу е[231] я тебе да через три-то дня».
Вдруг-то стал-то чёрной ворон-от невидимо.
Он спускал тогда злого всё тотарина,
Только сь тем спускал, с таким да он условиём,
Что поло́жит-то тотарину заповедь великая,
170 Что не езьдить боле ему на сьветую Русь,
Что не битьце боле с руськима бога́тырьми.
Прилетает-то че́рной ворон черес трои суточки,
Принёс-то живой воды ему он, мёртвой-то:
«Ты возьми, возьми, Алёшенька Поповичь млад,
175 Ты возьми-ка напере́д да воду мёртвую,
Ты взбрызьни-ко-се Добрынюшку Никитиця;
Во вторых возьми брызьни-ко ты живой водой».
Вдруг-то стал ведь ворон всё невидимо.
Тут послушал-то Алёша ворона-та наказаньицё;
180 Во перьво́й-от раз брызнул водой мёртвою;
Тут сросьлось Добрыни тело белоё.
Как брызну́л он во второй-от раз,
Простонал-то тут Добрынюшка Микитич-от,
Открывал-то ведь он скоро очи ясныя,
185 Говорил-то он сам таковы слова:
«Не знай, много ли я, мало ли-то спал ведь здесь?
Уж я думаю, что ведь долго спал;
Почему же я ведь скоро стал?»
Отвечает тут Алёшенька Попович-от:
190 «Уж и спать-то было бы, братец крестовой-от,
Здесь бы было тебе век всё на веки,
Кабы не я помог Алёшенька Попович-от,
Не победил бы я злого тотарина:
Когда победил-то я зла тотарина,
195 Я хотел пороть да груди чёрныя,
Тут прилетел ворон со стороны тотарьскою,
Проговорил-то он таки речи:
«Не убивай-ко ты, не пори у тотарина черны́х грудей,
Ты спусьти, спусьти его домой жива».
200 Тут скакал Добрыня на резвы́ ноги,
Обнимал-то своего брата крестового,
Прижимал-то его к своему к ретиву́ серцю,
Называл-то он его братом крестовым-то:
«Мы поедем-ко теперь да в красной Киев-град,
205 Мы роскажом-ко про мо́е про несчасьицо;
Принесу-то благодарнось за тебя я, Олёшенька,
Розкажу-ту про тебя князю Владимиру,
Я твоёго-то добра век не забуду-то,
Доколь жив-то я, буду благодарить тебя».
64. АЛЕША ОСВОБОЖДАЕТ ИЗ ПЛЕНА СЕСТРУ
Во славном городи во Киеви
Заводилсэ у князя-та поче́стной пир.
Собирал-то ведь он могучих всех руських бога́тырей,
Полениць-то всех да преуда́лых-то.
5 Что наве́сели идёт у их почёстной пир;
Князь Владимир-от по комнаты погуливат;
Говорил-то князь да таковы слова:
«Кто бы, кто бы из вас, бога́тыри,
Уж вы сьездили да на Пучай-реку,
10 Привезли с Пучай-реке да ключевой воды
Мне князю-ту Владимеру с кнегиной приумытисе,
Приумытисе да помолодитисе?»
Тут ставал-то Алёша на резвы́ ноги,
Говорил-то он да таковы слова:
15 «Я ведь сьежжу, князь, да на Пучай-реку,
Привезу-то тибе ключевой воды».
Поежает тут Алёша во чисто́ поле,
Ись чиста́ поля подьежает он к Пучай-реке;
Почерпнул он взял да ключевой воды,
20 Поехал прямо в Киев-град,
Привозил воды князю Владимиру.
Умывалисе оне да ключевой водой,
Ай умылисе они да наредилисе,
Нередилисе, помолодилисе.
25 Тут дарил-то князь Владимер-от
Как Алёшеньку Поповиця
Как ведь тим-то пе́рышком орлиным-то,
Которо достато было с острова Буяна-та,
Что подарено было князю-то Владимеру
30 Что у тех госьтей у карабельшиков.
Ай как го́ворил Алёшенька Поповичь-от:
«Ты дозволь-ко мне-ка, князь, да дай-ко волюшку,
Мне-ка дай-ко сьезьдить на свою-ту родину,
Повидатьце мне с отц́ем и с матерью,
35 Попросить-то мне у них благословленьица:
Не приискали ли мне они невесты, красной девици?
Не приискали — дак не могу ли я сам себе да приискать-то где,
Во своей ли де я всё на родины,
Ели не на своей, хоть на
