Булавин 1-2(СИ) - Василий Сахаров

  - Так и сделаю.

  - Смага, скачи в Поздеевку. Пусть запрут ворота и на палисаде караул выставят, и если что, сразу нам дымом или огнем сигналят.

  - Ясно.

  - Иван, Митяй и Семен. Поднимайте казаков. Нас три десятка, так что даже если кубанцы с пограничниками кого и упустят, тех мы возьмем, благо, все тропинки воровские в округе знаем. По возможности, постараемся обойтись без крови.

  - Понятно.

  - Уяснили.

  - Тогда вперед, други! Не спим!

  Спустя час тридцать два казака и поручик лейб-гвардейского Преображенского полка князь Бекович-Черкасский переправились на левый берег Кагальника. Там мы рассыпались по степи, посмотрели, что и где происходит и, после полуночи сошлись в глубокой балке, километрах в трех от берега. Если где и пойдут черкесы, то только здесь. С одной стороны Мечетка, а по осени, да еще и ночью, ее без брода не форсируешь, слишком опасно. С другой стороны шлях, и соваться туда, на месте степного командира, я бы не рискнул, патрули пограничников по нему постоянно проносятся. А раз налетчики идут против меня, то лучшего места, дабы им подойти к Кагальнику и переправе, не найти.

  Ватага рассредоточилась вдоль балки, по самому ее верху. Казаки заняли удобные огневые позиции и замаскировались. Коней спрятали, ветер на нас, а мы себя еще и травами пахучими посыпали. Засада готова, и можно попробовать без крови обойтись, а то казакам Банникова что, посекли налетчиков, трофеи раздуванили, сменились, и домой на отдых ушли. А нам здесь жить, и начинать знакомство с соседями, убив юношей из лучших абадзехских фамилий, как-то не очень хорошо.

  - Зачем такие сложности?

  Спросил меня, ничего не понимающий в степной войне, Митяй Корчага, обсыпающий себя полынью и чабрецом.

  - А это, брат, чтобы нас черкесские кони не почуяли.

  - Неужели так выучены? У нас, их лошади имеются, так они хоть и чуткие, но в меру. А мы как будто охотничьих псов ожидаем.

  - Своих самых лучших коней черкесы не продают, а тех, что на торг выставляют, всегда держат отдельно от верховых, которые стоят в темных конюшнях.

  - Зачем?

  - Чтобы ночью хорошо видели, а поскольку иных людей, кроме хозяина, военный конь наблюдает не часто, то и запах признает только хозяйский.

  - Ну, надо же, - удивился Митяй.

  - Все, молчим.

  Мы залегли на невысоком взгорке, над балкой, который был покрыт густым кустарником и колючим репейником. Проходит час, второй, третий. Ждем закубанцев и ожидание это томительно. Над головой шумит ветер, становится прохладно, и уже утром, когда развиднелось, и захотелось спать, а от напряжения начали слипаться глаза, появились черкесы.

  Сначала, это был одиночный всадник, который выехал на звериную тропу, петляющую по балке. Он на миг замер и огляделся, и с расстояния метров в десять, мы с Митяем имели возможность рассмотреть его во всех подробностях. Выглядел черкес, как и положено черкесу. Бешмет с газырями, на голове серый башлык, а на ногах мягкие чувяки. На левой руке нагайка висит, а правая придерживает на седле ружье с пристегнутой ружейной присошкой из дерева. Кроме того, при нем шашка и кинжал, а чернявым "кавказским" лицом он похож на поручика из Москвы. Позади приторочена полупустая дорожная ковровая сумка. А умный конь воина, чувствуя напряжение хозяина, расширяет ноздри и ловит все запахи, среди которых, пытается вычленить самый опасный, человеческий.

  - Шить! Ши-и-ть!

  Передовой разведчик подал голос, и устремился дальше по балке, а вслед за ним появились его товарищи, которых я всех пересчитал, и оказалось их не много и не мало, а тридцать один человек, почти столько же, сколько и нас. Да вот только мы держим их на прицеле, а они о нас пока даже не подозревают, вон, как спокойно идут, обычным походным строем.

  - Пора, - на ухо, прошептал мне Корчага.

  - Пожалуй, - согласился я, встал из кустов в полный рост, а свое ружье, положив на сгиб левой руки.

  - Никифор, ляг!

  Митяй дернул меня за штанину, но я сосредоточил свое внимание на крепком статном юноше в самом центре черкесской колонны и крикнул:

  - Эй, джигит! Далеко ли собрался!?

  Черкесы замерли на месте и их ружья взяли на прицел каждый подозрительный куст по верху балки. Видимо, кто-то заметил моих казаков и дернулся выстрелить, но всадник по центру, в котором я правильно угадал командира, одернул своего воина и, на вполне приличном русском языке, ответил мне:

  - Да вот, на охоту выехали и заблудились.

  - Ай-вэй, а говорят, что истинный черкес в степи никогда не заблукает. Неужели глаза меня обманули и вы не достойные сыны племени абадзехов?

  Молчание, перешептывания, и новый ответ:

  - Всякое случается и бывает так, что ночные дэвы человека по кругу неделями водят. И тут без разницы, кто ты, абадзех или казак.

  - Это да, да только не чую я рядом дэвов, ибо это моя земля, и здесь никто посторонний без моего разрешения просто так не гуляет, даже нечисть.

  - Так значит, ты Никифор Булавин?

  - Он самый. А ты кто?

  - Алегико Негиоков, - не стал скрывать свое имя и род предводитель черкесов. - Слухами о твоей силе, храбрости, ловкости и отваге, вся степь полнится, и решили мы тебя проверить. И теперь, когда видим, что ты не спишь, и готов встретить любого незванного гостя, нам можно вернуться в родной аул и объявить нашим старейшинам, что не сказки про тебя рассказывают, а самую настоящую правду.

  - Конечно, Алегико. Вы можете отправляться домой, но перед этим оставите у нас свое оружие и лошадей. А то, что же получается, мы всю ночь вас караулили, тратили свое время, и не получим с этого никакой добычи? Нет, так дела не делаются. Пришел в гости, одари хозяина за гостеприимство, да так, чтобы он тебя добрым словом всю жизнь вспоминал.

  Пара человек из черкесов, пока мы разговаривали, попробовала продвинуться дальше по балке. Но два одиночных выстрелы выбили молодых воинов из седла, и послушные кони замерли над своими, уже мертвыми хозяевами. Негиоков что-то выкрикнул на родном языке и, ожидая боя, я был готов упасть наземь. Однако вожак черкесов осаживал своих воинов. Видимо, он понимал, что до выхода из балки около полукилометра, и если пойти на прорыв, то из всего его отряда уцелеет человек пять, которых мы, на своих свежих лошадях, перехватим в любом случае.

  - Для меня будет уроном чести отдать лошадей и оружие.

  Успокоив людей, говорит Алегико, а мне остается только перефразировать его слова:

  - А для меня будет уроном отпустить вас просто так.

  - Но разойтись как-то надо.

  - Да, надо. И я считаю, что мы должны выйти один на один и сразиться. Если ты одолеешь, то вы уходите, и никто, даже пограничная полусотня, вас преследовать не станет. Ну, а если победа за мной будет, то не обессудь, пешком домой пойдешь.

  - Согласен.

  Голос Негиокова прозвучал весело и бодро, по всему видать, что идея ему понравилась, а мне того и надо. По договоренности, поединок решили проводить на выезде из балки, тем более к тому времени, когда черкесы из нее выбрались, к нам подошли два десятка пограничников, еще вчера вечером перехватившие и рассеявшие один из черкесских отрядов. Вот и получается, что нас больше, мы лучше вооружены, а деваться абадзехам некуда. И единственный вариант, при котором они с честью покидают берега Кагальника, это схватка между вождями.

  Перво-наперво выбрали место для боя, ровную площадку, двадцать на двадцать метров. Потом кинули жребий, как биться, и выпало нам сойтись пешими. Далее выбор оружия, и оба поединщика решили драться на шашках, что примечательно, наши клинки вышли из-под руки одного и того же оружейника, и были похожи один на другой, словно братья близнецы. Ну, и последнее, правила боя и назначение судейской коллегии. Насчет правил определились сразу, бьемся до тех пор, пока один из бойцов не будет вынужден прекратить бой или не окажется выбит с поля. А вот с судьями вышла заминка. В отряде Негиокова сплошь молодежь, которая не имеет никакого авторитета, и если от меня был назначен казачий десятник Аверин из пограничников, то у черкесов старого и уважаемого воина не нашлось. Но и эта проблема решилась, ведь с нами был целый князь и гвардейский поручик Александр Бекович-Черкасский, он же Девлет-Гирей-мурза. Правда, он не абадзех, а кажется шапсуг, но это без разницы, все равно черкес.

  Итак, все готово. Зрители замерли в ожидании, и звучит команда Аверина:

  - Сходитесь!

  Мы оба без доспехов и налегке, а в наших руках проверенные делом шашки. Я выхожу на круг как обычно, расслабленно и никуда не торопясь, для меня поединок работа, которую надо сделать хорошо. А вот Алегико должен показать себя во всей красе, ибо для него бой это подвиг, и потому он торопится. Молодой Негиоков на пару лет старше меня, тоже успел повоевать, и цену жизни знает, но вынужден играть на публику. Понты, однако, на Кавказе и среди черкесов дело святое. И куда тем же самым японским самураям, с их "сохранить лицо" и кодексом "бусидо". До местных джигитов, в вопросах чести и воинских ритуалах, японцам еще очень далеко, по крайней мере, пока.