Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Тем временем путешественники скромно поужинали. Усталость и нестерпимая духота убивали аппетит, и все нуждались не столько в пище, сколько в отдыхе.

Элен и Мэри, пожелав всем спокойной ночи, удалились в своё отделение в фургоне. Мужчины же улеглись кто в палатке, кто прямо на густой траве под сенью деревьев. В сухом климате Австралии это не представляло никакой опасности для здоровья.

Мало-помалу все уснули тяжёлым сном. Безлунная ночь была беспросветно тёмной; чёрные тучи густо обложили небо. Воздух был совершенно неподвижен — ни дыхания ветерка. Тишину нарушало только улюлюканье морпука, заменяющее здесь кукование европейской кукушки.

Около одиннадцати часов вечера майор очнулся от тяжёлого сна. Его разбудил какой-то неопределённый свет, мерцавший среди деревьев, нечто вроде зарева. Мак-Набс сперва подумал, что где-то поблизости горит лес.

Он поспешно поднялся на ноги и отошёл от лагеря. К своему глубокому удивлению, он увидел, что источником зарева был не пожар, а фосфоресценция огромного поля грибов. Светящиеся споры этих тайнобрачных растений излучали довольно яркий свет.

Майор, не будучи эгоистом, хотел было пойти за Паганелем, чтобы и учёный мог полюбоваться этим редким явлением, но вдруг остановился как вкопанный.

Фосфоресцирующие грибы освещали лес примерно на полмили, и при этом блёклом свете Мак-Набс различил какие-то тени, быстро перебегавшие по опушке. Неужели он ошибся? Может быть, у него была галлюцинация?

Мак-Набс лёг на землю и стал пристально всматриваться, вскоре он ясно различил нескольких человек, которые, то нагибаясь, то снова выпрямляясь, как будто разыскивали на земле какие-то следы.

Майор решил узнать, чего добивались эти люди.

Не раздумывая долго и не будя своих спутников, он пополз по земле, как дикарь, и скоро скрылся в густой траве.

Глава девятнадцатая

Театральный эффект

Ночь была поистине ужасной. В два часа пополуночи пошёл ливень, не утихавший до самого утра. Палатка оказалась недостаточным прикрытием. Гленарвани его спутники перебрались в фургон.

Никто не мог уснуть. Разговор переходил с предмета на предмет. Только один майор, короткой отлучки которого никто не заметил, молчал и слушал. Ливень не прекращался, и путешественники боялись, как бы река Сноуи не вышла из берегов. В этом случае положение фургона, завязшего в липкой грязи, стало бы критическим. Поэтому Джон Мангльс, Мюльреди и Айртон поминутно выбегали к реке, чтобы проверить её уровень. Они возвращались в фургон промокшими с головы до ног. Наконец настал день. Дождь утих, но лучи солнца не могли пробить густой завесы облаков. Земля была покрыта большими лужами грязной воды. Тёплые испарения этих луж насыщали атмосферу нездоровой сыростью.

Гленарван прежде всего занялся фургоном, — это было самое главное. Тяжёлая телега глубоко увязла в болоте из жёлтой вязкой глины. Передок почти целиком ушёл в землю, до самого облучка. Было ясно, что вытащить эту махину удастся разве только соединёнными усилиями всех животных и людей.

— Надо торопиться, — заметил Джон Мангльс. — Когда глина высохнет, будет ещё трудней вытащить фургон.

— Вы правы, — сказал Айртон, — это надо сделать не откладывая.

Гленарван, оба матроса, Джон Мангльс и Айртон пошли на лесное пастбище, где животные провели ночь. Лес состоял из камедных деревьев мрачного вида. Здесь были только мёртвые деревья с ободранной корой. В двухстах футах над землёй торчали их чахлые, обнажённые ветви. Ни одна птица не гнездилась на этих деревянных скелетах; ни один лист не колыхался на сухих ветвях, стучавших, как кости, при малейшем дыхании ветерка. Чем вызывается этот довольно частый в Австралии феномен: гибель целых лесов? Какая эпидемия губит деревья? Это неизвестно. Ни старики туземцы, ни их предки никогда не видели этих листьев зелёными. Спокон веку стоят эти древесные кладбища.

Гленарван, идя лесом, часто поднимал глаза к обложенному тучами небу, на фоне которого резко вырисовывались сухие ветви. Айртон удивился, не найдя лошадей и быков на том месте, где он накануне их оставил. Но стреноженные животные не могли забрести далеко, и путешественники стали искать их поблизости.

Айртон время от времени оглашал воздух хорошо известным быкам криком. Но никто не отвечал на этот крик. Бывший боцман казался очень обеспокоенным. Его спутники тревожно переглядывались. Напрасные поиски продолжались уже около часа, и Гленарван собирался вернуться к фургону, как вдруг откуда-то издалека донеслось лошадиное ржанье. Почти немедленно вслед за ним послышалось мычание.

— Они там! — воскликнул Джон Мангльс и кинулся в чащу gastrolobium, за высокой стеной которых могло укрыться от глаз целое стадо.

Гленарван, Мюльреди и Айртон побежали вслед за ним. Что же они увидали?

Четыре быка и три лошади лежали на земле, сражённые неизвестной болезнью. Их трупы уже похолодели, и коршуны выклевали им глаза.

Гленарван и его спутники переглянулись. Мюльреди не мог сдержать крепкого матросского проклятия.

— Это не поможет нам, Мюльреди! — сказал Гленарван, с трудом сохраняя спокойствие. — Айртон, — добавил он, — ведите к лагерю уцелевшего быка и лошадь. Придётся им потрудиться за остальных!

— Если бы фургон не увяз, — сказал Джон Мангльс, — эта пара смогла бы потихоньку, делая короткие переходы, дотянуть его до побережья. Надо во что бы то ни стало вытащить эту чёртову телегу!

— Попытаемся это сделать, Джон, — ответил Гленарван. — Идём скорее в лагерь. Там, верно, уже встревожены нашим долгим отсутствием.

Айртон снял путы с быка, Мюльреди — с лошади, и все пошли к лагерю вдоль берега реки.

Через полчаса Паганель, Мак-Набс и обе путешественницы уже были в курсе дела.

— Очень досадно, — заметил майор, — что вы, Айртон, не приказали перековать всех быков и лошадей этому блэк-пойнтскому кузнецу.

— Почему, господин майор? — спросил Айртон.

— Потому, что из всех наших лошадей уцелела только та, которую перековал этот кузнец.

— Правда, — сказал Джон Мангльс. — Как странно!

— Это простая случайность, — ответил бывший боцман, — пристально глядя на майора.

Мак-Набс поджал губы, как бы удерживая слова, уже готовые сорваться с языка. Гленарван, Джон Мангльс, Элен ждали, что он пояснит свою мысль, но майор, ничего не говоря, пошёл к фургону вслед за Айртоном.

— Что он хотел сказать? — спросил Гленарван у молодого капитана.

— Не знаю, — ответил тот. — Только майор не стал бы говорить так, не имея серьёзных оснований.