Прах человеческий - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тишине был слышен только топот наших ног, эхом разносившийся до самых сводов. Солдаты Шарпа перепрыгнули через турникеты и уже поднимались по ступенькам к кольцевому проходу вокруг трибун.
– Странно, что трупов нет, – заметил один из сульшаваров – телохранителей князя.
– Non, es nonna, – ответил я на его языке. – Они увезли в космос и живых, и мертвых. Осада шла долго.
– Полный желудок – залог успешной армии, – добавил Лориан на чистом джаддианском.
Я резко покосился на коммандера. Он не говорил, что владеет джаддианским.
Интус остановился и прислонился к колонне.
– Тут было ожесточенное сражение, – сказал он, перейдя на стандартный. – Видите следы от плазмы? – указал он на глубокие черные шрамы на стене, вокруг которых серый камень оплавился и отшелушился.
Каим окинул взглядом развалины, не выключая меч из высшей материи.
– Никогда не видел таких жестоких разрушений, – произнес он на галстани для удобства Шарпа и его солдат. – На этой планете почти ничего не уцелело.
– Сюда! – крикнул в этот момент центурион, высунув голову в красном шлеме из-за арки справа от нас. – Тут есть спуск!
Валка помогла Лориану идти, и вскоре мы догнали центуриона. Шарп нашел вомиторий, проходивший по периметру вестибюля до самых трибун. В мирные времена простолюдины проходили через вестибюль и поднимались на трибуны по лестницам справа и слева, чтобы понаблюдать за кровопролитными сражениями или спортивными соревнованиями.
Теперь тут было пусто и беззвучно, если не считать шума шагов.
Нам не нужно было подниматься. Наоборот. Впереди перила и фрагмент стены были разрушены взрывом, образовав кривой каменный спуск к арене, длиной в полсотни футов.
Лориан выругался, выглянув из-за моей спины.
Мы могли приблизительно оценить масштабы разрушений еще с холма, но внутри все выглядело иначе. Сьельсины разбомбили величественный комплекс еще при первом налете на Перфугиум. Одним взрывом разрушился целый угол цирка, а на дорожках для скачек были жуткие ямы и валялись обломки стен. Под ареной виднелись этажи гипогея, напоминая торчащие кости полусгнившего трупа. Прежде там содержались звери и пленники, дожидаясь дня казни.
Солдаты Шарпа уже добрались до ограждения и постепенно спускались по склону к открытому гипогею.
– Адриан! – схватила меня за руку Валка.
Я замер, оглядываясь в поисках того, что заставило Валку говорить с таким страхом. Но ничего не видел.
Не видел.
Если бы вы были в тот момент рядом со мной, вы бы тоже ничего не заметили. Никто не замечал. Лишь слабый, но назойливый гул, словно жужжание триллионов насекомых где-то вдали или гудение турбин в глубине под слоем закаленной стали. Ничего, что заставило бы обычного человека насторожиться, если бы только прежде здесь не царила полная тишина.
Я наклонил голову и прислушался.
Слух Валки был не острее моего, зато память была. Этот звук я не слышал с того черного дня на Эуэ, и крайне редко он звучал так далеко – и так обширно.
– Нахуте, – выдохнула Валка, и я услышал то, что слышала она.
– Нахуте! – закричал я вслед за ней.
Глава 34
Стена плача
– Fos! – выкрикнул Барас, прося света.
Серое солнце Перфугиума кое-где проникало внутрь, освещая пыльные залы, но если мы рассчитывали отыскать указанный сэром Греем люк и попасть в катакомбы, то нужно было спуститься ниже, туда, куда солнце уже не доставало.
Как всегда безмолвные мамлюки почти синхронно включили встроенные в доспехи фонари. Клоны-гомункулы были исключительно послушны, можно сказать, запрограммированы через РНК еще во время созревания в резервуарах. Лучи фонарей и хрустальное сияние высшей материи осветили нам путь.
– Живее! – крикнул кто-то из солдат Шарпа.
– Попробуйте связаться еще раз! – скомандовал сам Шарп.
Я услышал, как тихо взвыла рация и затрещали помехи в динамиках впереди идущего бойца.
– Императорский штаб, это Центавр четыре-ноль-девять. Эвакуационная операция. Императорский штаб, прием!
Ничего.
– Лестница! – воскликнул еще один Драконоборец.
– Проверьте! – махнул рукой Шарп; его голос был напряжен. – У нас пара минут, прежде чем рой нас настигнет. Нужно спуститься ниже и заварить двери, если получится! Есть идеи, где этот чертов вход?
– Райнхарт говорил, что он в подземной части ипподрома, – ответил Лориан, потирая вывихнутое плечо, и выругался. – Это самоубийство! Почему, во имя Святой Земли, меня не позвали на брифинг? Я бы втолковал вам, психопатам, немножко здравого смысла!
– Лину пожалуйся! – парировал я, направляясь к найденной лестнице.
Впереди, чуть поодаль, стоял Олорин.
– Ваше высочество! Нам нужно позаботиться о вашей безопасности! – указал я на дверь.
Олорин бросил взгляд на коридор, ведущий на поверхность, и быстро что-то скомандовал Барасу на джаддианском. Младший маэскол поклонился и отступил на шаг.
– Ваше высочество! – повторил я.
Олорин подскочил ко мне, как ужаленный, тронул меня за плечо и прошел в дверь. За ним тенью проследовала Тиада, третья из маэсколов.
– Барас прикроет наше отступление, – сказал князь и поспешил вниз по лестнице за солдатами Шарпа; мамлюки за ним.
– Адриан! Идем! – позвала Валка и последовала за Олорином, но задержалась на первой ступеньке. Лориан был рядом с ней.
Я посмотрел на Бараса. Маэскол неподвижно стоял посреди коридора. Даже золотые кисточки его мандии замерли, словно высеченные из камня.
– Отойдите хотя бы за эту дверь! – крикнул я ему на джаддианском, чтобы он наверняка понял.
Барас сделал вид, что не услышал.
Выругавшись шепотом, я развернулся и захлопнул дверь. Ко мне подошел Шарп.
– Я думал, вы уже ушли, – сказал я.
Центурион помотал головой:
– Мадс меня подменяет. Вот.
Он поднял свой плазмомет, чтобы заварить дверь. Я опустил его руку.
– У нахуте нет пальцев! – прорычал я и последовал за Валкой и Лорианом. – Да и этот сумасшедший джаддианец побежит за нами, как только увидит рой.
Дроны-нахуте рано или поздно прогрызли бы даже заваренную дверь. Но если предположить, что нижние этажи гипогея остались более-менее целы, то дверь хотя бы заблокирует злобные машины и не позволит им рассредоточиться.
Я вспомнил длинную лестницу на «Тамерлане», и в груди снова все сжалось. Я заставил себя дышать, отогнал старые воспоминания. Страх отравлял, и в моем случае весьма успешно.
Не успел я миновать один пролет, как в городе взвыла пронзительная сирена и
