Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

Вот же херь.

В этом сражении мне не победить.

Я поднял руки в знак поражения и поспешил убраться из кухни, прежде чем мама утопит меня в новых потоках слез.

46. Последствия поцелуев с парнями в спальнях

Как и в прошлый раз, я безумно долго простояла под душем в великолепной ванной Джонни.

Я не смогла удержаться.

Я винила в этом тугие струи воды.

И его гель для тела.

И его запах.

Боже, я просто теряла рассудок.

Когда же я наконец вылезла, то завернулась в громадное белое пушистое полотенце и вздохнула, ощутив прикосновение роскошной ткани к коже.

Джонни вряд ли сможет понять, как ему повезло расти в таком доме, с такими родителями и такими удивительно мягкими полотенцами.

Я долго стояла посреди ванной, вслушиваясь в тишину.

Никаких криков.

Никаких тяжелых шагов.

Никаких болтающихся дверных ручек.

Никакого предчувствия неминуемой опасности.

Только покой.

Когда холод наконец добрался до меня, я насухо вытерлась и надела лифчик.

Правда, это действие не имело смысла: скрывать мне было почти нечего, а то, что имелось, торчало само и не нуждалось в поддержке.

Ничего похожего на груди моделей, которые гордо демонстрировали себя на постерах, украшающих спальню.

Простояв секунд десять в лифчике, я передернулась и сняла его.

Он был насквозь мокрым, как и трусы.

Я бесконечно долго скручивала их в тугой шарик, чтобы затем завернуть в лифчик.

Так неловко, что под рукой не было рюкзака, куда все это можно засунуть. Я стояла посреди ванной, чувствуя себя круглой дурой и начиная паниковать.

Логика сообщала мне, что это глупо, но при мысли, что Джонни увидит мое нижнее белье, кружилась голова.

Кончилось тем, что я запихнула белье в колготки, завернулась в полотенце и прошла в комнату.

На этот раз я была готова к встрече с Сьюки, которая и сегодня храпела на кровати.

А вот к виду голого зада Джонни я была не готова.

Он стоял перед комодом, ко мне спиной, на полу валялось полотенце, а он натягивал боксеры.

Боже, у него даже на ягодицах мускулы.

Как такое вообще возможно?

А потом Джонни обернулся и поймал меня с поличным.

— Нравится зрелище? — дразнящим тоном спросил он, выгибая бровь.

Я взвизгнула и стремительно отвела взгляд от его крепкого круглого зада.

— Черт, прости. — Я стремительно отвернулась, закусила губу и простонала: — Я не ожидала тебя здесь увидеть.

— Все хорошо, Шаннон, — засмеялся он. — Не беспокойся.

Можно, я, пожалуйста, умру?

Дорогой Боженька, разверзни землю и дай мне туда провалиться.

— Я, это… — Тряся головой, я покрепче стянула края полотенца. — В общем…

— Я принимал душ в ванне родителей, — пояснил Джонни. — Зашел просто взять одежду.

— Ох, да, теперь понятно. — Я с трудом дышала и дрожала с головы до ног.

— Да все нормально, Шаннон, — нежно произнес Джонни. — Все хорошо.

— Конечно, — выпалила я, паникуя.

— Тогда почему ты до сих пор смотришь в стену? — спросил он, тихонько рассмеявшись.

Черт!

Я продышалась и повернулась к нему.

Почти бессознательно я оглядела его целиком, и сердце заколотилось.

Для разнообразия: лицо Джонни тут было ни при чем.

Нет, дело было во всем остальном его теле.

Оно было почти обнаженным.

На нем были облегающие белые трусы-боксеры, и все.

Ни рубашки.

Ни брюк.

Ни джемпера.

Ни носков.

Только трусы «Кельвин Кляйн», обтягивающие его рельефные бедра, — такие же я надевала в прошлый раз.

Те остались у меня, и я в них спала.

Боже, какая же я несуразная дура!

Все, что я лишь мысленно представляла с того самого дня, как впервые увидела Джонни, сейчас было передо мной.

И с беспрепятственным обзором ко мне пришло понимание, что моя зрительная память и воображение просто сосут.

Я и так знала, что у него отличное тело.

С того самого дня я помнила его грудь.

Во всяком случае, думала, что помню.

Оказалось, что нет, и, Матерь Божья, это было просто что-то с чем-то.

Загорелая гладкая грудь и накачанный живот.

По-настоящему накачанный.

Не просто кубики, которые я видела у брата и парней из его команды, когда после матчей они снимали футболки.

Все тело Джонни состояло из мощных рельефных мышц.

Затаив дыхание, я блуждала глазами по его телу и запоминала мускулистый живот, золотистую кожу, темную полоску волос под пупком и его изумительный запах.

Запах мыла, травы и Джонни.

Нечестно давать столько красоты одному человеку.

Этого хватило бы на всю школу, и он все равно остался бы совершенным.

— А здесь что случилось? — спросил Джонни, прервав мое любование его телом.

Подойдя ко мне, он коснулся большим пальцем моей щеки.

Измотанная и смущенная, я судорожно выдохнула и посмотрела на него:

— Что?

— У тебя красное пятно, — пробормотал Джонни, хмуро глядя на меня. — Прежде я его не замечал.

— Пятно? — переспросила я.

Он кивнул. Синие глаза уперлись в меня.

— Да, Шаннон. Пятно. Откуда оно?

Обойдя Джонни, я прошлепала в ванную и посмотрела в зеркало.

Так оно и есть: правая щека, припухшая и красная, выделяется на молочно-белом лице.

«Отцовская рука», — подумала я.

— Шаннон, ты можешь ответить? — спросил Джонни, прислонясь к дверному косяку ванной.

Я привстала на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть отражение в зеркале.

Джонни подошел и встал рядом.

Потом он буквально навис надо мной, его голая грудь касалась моей спины, он смотрел на мое отражение в зеркале и сильно хмурился.

Наверное, он даже не думал о том, что его тело трется о мое.

Со щеки его взгляд переместился на мою шею.

Лицо Джонни совсем помрачнело и даже стало слегка багровым.

— Что это, на хрен, такое? — прошипел он.

Я проследила его взгляд, и оказалось, что он смотрит на лиловатые отпечатки пальцев на моей шее.

Я все поняла.

Мой отец.

Вчера вечером.

Господи…

— Не знаю, — ответила я, разыгрывая замешательство и решив, что будет безопаснее придерживаться прежней истории.

Если я дам задний ход, Джонни почует ложь.

— Не знаешь? — тихо спросил он, пристально глядя на отражение моих глаз в зеркале.

Я покачала головой и опустила плечи.

— Понятия не имею.

— Кто-то обижает тебя, Шаннон? — убийственно спокойным тоном спросил он.

— Никто меня не обижает, Джонни, — ответила я, глядя на него в отражении.

Сердце колотилось так, что я боялась — оно разорвется.

Я чувствовала страх, неуверенность и влечение к Джонни, и эта дьявольская эмоциональная смесь гнездилась у меня под ребрами.

Джонни одной рукой взял меня за подбородок, а другой осторожно отвел волосы с шеи.

Он не спросил разрешения.

Просто взял и сделал.

Затем его пальцы коснулись отцовских отметин на моей шее, едва ощутимо, но я задрожала всем телом.

— Тебя кто-то трогал, — прошептал мне на ухо Джонни, и его пальцы замерли на отметинах. — Я хочу знать кто.

Воздух шумно вырвался из моих легких.

Не в силах удержаться, я уперлась спиной ему в грудь. Мы по-прежнему смотрели друг другу в глаза через отражение в зеркале. Синие глаза Джонни прожигали дыры в моей душе, требуя объяснений, которые я не могла ему дать.

— Скажи, кто смеет издеваться над тобой, — попросил он, стоя у меня за спиной. Одна рука все так же сжимала мой подбородок, а другая осторожно касалась горла. — Я это исправлю.

Думай, Шаннон, думай…

— Так что?

Соображай быстрее…

— Шаннон!

— Меня уронили в спортзале.

Это все, что я смогла придумать.

Джонни не ответил.

Он смотрел на мою шею и хмурился.

В панике я продолжала врать: