Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

Утро было наполнено солнцем, и оно же меня разбудило, нагрев воздух в комнате и нарисовав бордово-огненные круги на моих закрытых веках. Сделав глубокий вдох, я проснулась и, с трудом разлепив глаза, почти сразу увидела Медвежонка, что лежал рядом, свернувшись в комочек, и посапывал. Кажется, он задремал совсем недавно, потому что был полностью одет и выглядел так, будто прилег всего пару минут назад. Да и, почувствовав, что я зашевелилась, он почти сразу открыл глаза.

— Привет, сестренка, — радостно улыбнулся он. — Я знал, что ты проснешься сегодня.

— Сегодня? — переспросила я, почти не узнав собственный севший и как будто почти механический голос.

— Ты спала три дня, и братишка Йон уже начал волноваться за тебя. Но я сказал ему, что все нормально и что тебе просто нужно восстановиться. Видишь, она снова стала почти нормальной. — Он кивнул на мою руку, и, опустив взгляд, я увидела заметно побледневшую ленточку связи. — Она почти исчезла после того, что ты сделала, но я знал, что она вернется. Разве могло быть иначе?

— Значит Йон… Значит с ним все хорошо? — Я попыталась сесть, но ослабевшее за проведенные три дня в постели тело отказывалось слушаться.

— Да, он в порядке, — просиял омега. — Доктор Тадли сказал, что это чудо, но что с ним все хорошо. Как ты это сделала?

— Я не знаю, — покачала головой я. — Я… Кажется, это наша связь мне подсказала. Это было так… — Я откинулась на подушку, устремив взгляд в потолок и собирая разрозненные воспоминания о бусинах белого пламени, что стекали между моих пальцев. Во всем этом ощущалась какая-то особенная правильность, какая-то предопределенность. Словно бешенство альф и истинная связь имели нечто родственное в своей природе. Диаметрально противоположное и противопоставленное друг другу, но — родственное. Впрочем, думать об этом сейчас было слишком сложно.

— Где он? — вместо этого спросила я. — Где Йон? Я хочу его увидеть.

— Он скоро вернется, — вдруг как-то смутился Медвежонок, отведя взгляд.

— В каком плане? Куда он собрался? — Я снова попыталась сесть и снова потерпела фиаско. — Только не говори, что он снова собрался кому-то там мстить!

— Нет, он… Он сказал, что ему нужно встретиться с той альфой, с которой ты жила раньше. Кажется… Кажется, они нашли способ разорвать вашу связь, сестренка.

Глава 23. Я отпускаю тебя на волю

Широко распахнув окно и щурясь от яркого зимнего солнца, я смотрела на улицу внизу. Из моей маленькой угловой комнаты было видно не так много — расположившийся в два подвальных окна магазин электроники напротив, затянутый неприветливыми решетками даже в середине рабочего дня, пьяный изгиб подводящей к Дому улицы, по которой по вечерам приходили и уходили клиенты девочек, два покосившихся фонаря, один из которых был настолько изгрызен ржавчиной, что оставалось только догадываться, как он до сих пор не переломился надвое, и слегка помятую задницу пикапа, на котором мы с Йоном однажды ездили в прачечную. Я уже так привыкла ко всему этому, словно жила тут несколько лет, а не те куцые три недели, что перекинулись мостиком из середины ноября в начало декабря. За это, если так вдуматься, совершенно ничтожное время моя жизнь успела кардинальным образом измениться. Я словно бы соскользнула с проторенного пути, которому собиралась следовать всю оставшуюся жизнь, скатилась кубарем по склону в овраг, расцарапала лицо, разбила колени и внезапно оказалась в чудесной стране, где черные пантеры исполняли роль белых кроликов, в лабиринтах жили чудовища в кислотно-розовых леггинсах, а сила любви способна была победить безумие. Это была слишком тесно переплетшаяся с реальностью мрачная сказка, и я уже давно не понимала, кто я в ней — сумасбродная принцесса, похищенная разбойником и спасающаяся от инквизиции, или упрямый глупый рыцарь, тщетно пытающийся отвоевать свое сокровище у дракона. Причем дракон и сокровище, кажется, были одним и тем же персонажем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Закатав рукав, я устремила взгляд на метку — так, словно бы видела ее впервые. Красная нить судьбы, ведь так, кажется, это называлось в восточных мифах? Это с нее все началось, и она же, исчезнув из моей жизни, могла все закончить. Я бы снова стала никому не интересной омегой, достаточно дерзкой и свободолюбивой, чтобы игнорировать общественные нормы и правила и оставаться непозволительно незамужней и бездетной в свои двадцать восемь, но недостаточно заметной и яркой, чтобы вырваться за пределы своей однообразной рутины. Безопасной, спокойной, пресной и предсказуемой рутины, в которой не было ни пантер, ни кроликов, а лишь покорное и бездумное ожидание очередного отпуска, большой покупки или возможности съездить в путешествие. Судьба, каких миллионы, и не самая плохая, нужно признать. Наверное, отпустив моего альфу и весь его мир, из которого мне чудом удалось выбраться живой, я могла бы прожить хорошую неполноценную жизнь. Но стоило ли оно того?

Обернувшись на звук открывшейся двери, я ощутила теплую пульсирующую тяжесть в груди, и на мое лицо, помимо моей воли, выбралась улыбка — уставшая и тихая, словно в более ярком выражении чувств уже не было никакой нужды.

— Привет, маленькая омега, — произнес Йон, и в этих простых словах, как и его взгляде, обращенном на меня, было столько чувств, что ему не понадобилось говорить ничего больше. В три широких шага преодолев разделяющее нас расстояние, я крепко обняла своего мужчину, привычно вдыхая его запах и утыкаясь носом в небольшую родинку слева на его шее.

— Я же сказала, что не позволю тебе умереть, — тихо проговорила я.

— Я даже не удивлен, что моя Хана нашла способ переупрямить саму смерть, — бархатисто рассмеялся он, гладя мою спину и коротко целуя мои волосы. — Мне стоило больше в тебя верить.

— И в самом деле, — подтвердила я, отстранившись и серьезно заглянув ему в глаза. — Почему даже после всего ты совсем в меня не веришь, Йон?

— С чего ты взяла? — удивился он.

— С того, что после всего, через что мы прошли, ты до сих пор не отказался от своей идеи разорвать нашу связь. Медвежонок все мне рассказал. — Я нахмурилась, всем своим видом давая понять, что даже его чудесное исцеление не дает ему права творить всякую ерунду и надеяться, что это сойдет ему с рук.

— Вот язык без костей, — недовольно цыкнул альфа, зачем-то оглянувшись, словно ожидал увидеть вихрастую белокурую головку в дверном проеме. Впрочем, я бы не удивилась, если бы прямо сейчас юный омега был неподалеку — и каким-то образом был в курсе того, что происходило в комнате. — А вообще довольно странно с твоей стороны обвинять меня в чем-то подобном, учитывая, что инициатива разрыва всегда исходила именно от тебя, маленькая омега. Или я не прав?

Под его прямым и как будто по-доброму насмешливым взглядом я смутилась и, покраснев, пробурчала:

— Так было, пока я думала, что вы с Никки вместе и что ее ребенок — и твой ребенок тоже. А еще пока я совсем тебя не знала и… Йон, так много всего произошло с момента нашей первой встречи и всего этого. Мои чувства изменились, и я не стыжусь признаться в этом. Я больше не хочу, чтобы это заканчивалось.

Альфа ответил не сразу, какое-то время изучая глазами мое лицо и как будто заново прокручивая в голове всю нашу историю с самого начала.

— Это? — негромко повторил он, привычно запутываясь пальцами в моих встрепанных рыжих волосах. — Что — это? Бесконечные попытки спастись то от одной угрозы, то от другой? Опасность, что подстерегает за каждым углом, стоит переступить безопасный порог? Ты видела изнанку моего мира, Хана, и не говори мне, что ты согласна остаться в нем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Согласна, — пылко кивнула я, сжимая его руку. — Я согласна, если там будешь ты. Как ты не понимаешь, без тебя, без нашей связи, без всего этого меня просто не было. Я как будто не жила в полную силу. И забыть обо все этом, притворяться кем-то, кем я не являюсь на самом деле? Ради чего? Позволь мне самой выбирать свою судьбу. Даже если я потом пожалею, я хочу совершить эту ошибку.