Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана - Влад Менбек

– Тогда я ложусь спать, – зевнул Джучи, заворачиваясь в волчий тулуп.

Субудей отдал гонцу путеводную ладью, чтобы тот унес её в железную повозку и, обратившись к Чиркудаю, спросил:

– Пойдем ко мне в колесницу, там тепло… Печка натоплена. Или останемся здесь?

– Давай подождем их здесь, – предложил Чиркудай.

Субудей подумал и согласно кивнул головой. Он завернулся в тулуп и промял себе лунку в кошме.

Заметив их беспечное поведение, Белобров сначала усмехался в усы. Но, сообразив, что эти чёрные, узкоглазые люди не шутят, понял: у костра всего лишь небольшая часть. А может быть они и есть те самые гоги-могоги, о которых со страхом рассказали меркиты. И русич забеспокоился. Стал оглядываться. Но кроме трёх костров, поблизости, ничего не увидел.

Он даже не подозревал, что вдоль всего леса, на протяжении десяти – двенадцати верст, в снегу лежит более двадцати тысяч, чутко дремавших, воинов, в тулупах. Чиркудай и Субудей запретили им разводить костры до утра. А лохматые кони, под присмотром караульных, стояли среди деревьев на опушке, с торбами на мордах, в которые нукеры насыпали крупу, взятую у какого-то племени, убравшегося с их дороги.

– А вы кто: гоги-могоги? – неожиданно спросил Белобров.

– Монголы, – подтвердил из-под шубы Субудей.

Русичи испуганно переглянулись.

– Вами правит Чиногиз: о четырех ногах, о двух головах, – начал Белобров, – одна голова человеческая, и из её ноздрей идёт дым, а другая конская – она дышит огнем…

– Правильно, – хмыкнул из-под тулупа Субудей.

Джучи выпростал голову и хотел сказать что-то злое, обидевшись за отца, но его остановил Субудей. Высунув руку из-под шубы, он тайным жестом приказал принцу молчать.

Чиркудай полулежал напротив русичей, на другой стороне костра, внимательно присматриваясь к ним. Он понял, что определить, сколько с ними нукеров, русичи не смогли. Иначе вели бы себя по-другому. И ещё, он догадывался, что разбойников в лесу немало, и они сейчас наблюдают за ними. А за разбойниками следят дозорные нукеры, которым было приказано притаиться.

Чиркудай подивился хитрости Субудея, который предложил отделиться от войска и посидеть в тиши у костра, выставив себя, как приманку для меркитов. Авось, кто-нибудь да клюнет. Но в неё попали совсем другие люди.

– А вы нас не тронете? – со страхом пробормотал Белобров.

– Мы вас съедим, – буркнул Субудей. – Живьём.

Русичи враз упали головой ниц и завыли в три голоса.

Субудей вылез из-под шубы и зло бросил:

– Какие мерзавцы: один говорит, а двое делают вид, что ничего не понимают! Они все знают меркитский язык, а прикидываются ишаками.

– Не ешьте нас!.. – вопил самый молодой: – А то мы попадем прямо в ад.

– Зачем же вам туда попадать, – свирепо прохрипел Субудей. – Вы уже – в аду!

Джучи тоже вылез из-под шубы, с интересом рассматривая, трёх огромных мужиков, упавших ниц перед костром.

– Учись, Джучи-нойон, – сказал по-монгольски Субудей. – Это китайская наука развязывать языки у скрытных людей. Чиркудай заметил, что русичи ничего не поняли.

Джучи поклонился Субудею, как мастеру.

– Сколько вас в лесу? – грубо спросил Чиркудай у русичей.

Белобров поднял лицо с налипшим к усам и бороде снегом, набычился и решительно рявкнул:

– Не скажу!

– Хорошо, – опередил Субудей приподнимающегося с локтя Чиркудая, сказав это мирно и спокойно. – Они сами сюда придут. И я им скажу, что это ты заманил их к нам.

– Нет!.. – заревел Белобров, и хотел вскочить на ноги. Но крупный нукер, стоявший позади, провел резкий удар по шее русича, и тот, словно куль, упал на снег, дрыгая ногами.

Двое других вытащили головы из снега и, увидев, как их силач свалился от одного удара невысокого гога-могога, вновь уткнулись бородами вниз и затряслись всем телом.

– Ну, теперь будем вас есть, – пообещал Субудей.

– Не надо! Не надо!.. – на ломанном меркитском языке взмолился один из русичей.

– Тогда говори, сколько вас в лесу? – страшно прохрипел Субудей.

– Там всего семь десятков и еще четыре человека, – быстро выпалил парень.

– Вот и хорошо, – вновь спокойным тоном произнес Субудей: – Сейчас я тебя отпущу, и ты пойдешь к своим, и расскажешь им про нас. Пусть они подумают. А завтра утром все приходите сюда. Мы не станем есть ни их, ни вас, а только поговорим. Может быть, до чего-нибудь и договоримся.

– Мне кажется, что лучше послать вот этого, – предложил Чиркудай, ткнув пальцем в Белоброва.

Субудей задумался на мгновение и согласился:

– Да. Лучше Белоброва. Я думаю, что он толковый, – Субудей усмехнулся: – Он очевидно уже понял, что мы не людоеды, – скривив шрам, Субудей заливисто расхохотался.

Белобров, стрелял глазами то в одного смеющегося монгола, то в другого, то в третьего, хмурого, который даже не улыбнулся. И на своих друзей, он не очень-то походил, потому что не был узкоглазым. Для русича, эти люди были странны и совсем непонятны.

– Вы посмеялись над нами? – со злом в голосе спросил он.

– Не совсем, – строго сказал Чиркудай, выпятил губы, подумал, и одобрил: – Это хорошо, что ты разозлился. Значит, ты не любишь врать, – помолчав ещё немного, Чиркудай спокойно добавил: – Если нам не удастся поговорить с твоими товарищами, то мы вас завтра убьём.

Белобров дернул головой и тихо спросил:

– Можно пойти к ним?

– Иди, – просто ответил Субудей, кивнул головой охране, и снова завернулся в тулуп.

Русич поднялся на ноги, покосился на караульных, застывших недалеко от костра, и медленно побрел к темному лесу.

– Только бери левее, – посоветовал Субудей из-под шубы: – А то не дойдешь…

Белобров кивнул головой и, приняв в сторону, побежал по рыхлому снегу, проваливаясь по колено.

Чиркудай посмотрел на караульного и кратко сказал:

– Проследить.

Нукер кивнул головой и скрылся в темноте.

Глава тридцать вторая. Гоги-могоги из Тартара

На рассвете из леса выползли разбойники, одетые в заношенные и прожжённые на кострах до дыр нагольные полушубки. Они крались, низко пригнувшись, поминутно ныряя в переморожённый, сыпучий как песок, снег. Разведчики доложили, что банда рискнула напасть, и караульные залегли вокруг тлеющего костра. Подпустив грабителей вплотную, нукеры разом вскочили на ноги и выхватили из ножен клинки. Бандиты замешкались, остановившись в десяти шагах от молчаливой и страшной на вид охраны.

Их испугал не чужеродный вид монголов. Имея опыт в разбое, нападающие сразу определили, что такие лица бывают лишь у очень безжалостных людей, для которых убийство – работа. И хотя караульных было три десятка, а нападающих вдвое больше, бродяги струсили.

Командующие, лежа на кошмах у дымящего костра, с интересом наблюдали за этой сценой.

Бандиты промедлили ровно столько, сколько понадобилось охранной тысяче Субудея вскочить в седла и, вылетев из леса, взрывая в бешеной скачке пушистый снег, быстро окружить растерявшихся лесных шатунов. Подобного изгои совсем не ожидали.

Образовался тройной круг, в центре которого находился костер с командующими и их гонцами, терпеливо ожидающими, чем же все закончится.

Разбойники держали в руках рогатины, топоры и дубины. А вокруг них замерла жутко притихшая тысяча на мохнатых, звероподобных, повизгивающих от предвкушения битвы, конях. И никто из нукеров не подал голоса, не вырвал из ножен клинок. Воины даже сдерживали начинающих беситься коней.

Тысяча остановилась в пятидесяти шагах, увидев сигнал Чиркудая, поднявшего руку. Но и это было не всё: Чиркудай свистнул в уйгурский свисток, трель которого звонко прокатилась в морозном воздухе на несколько вёрст, и от опушки стали отделяться остальные тысячи обоих туменов, окружая всех ещё одним громадным, закрывающим весь горизонт, кольцом.

Разбойники совсем растерялись и стали бросать свое оружие в снег. Субудей вышел из круга караульных, и смело пошел к бродягам. За ним, как на привязи, топала его охранная десятка. Поравнявшись с лесными людьми, он внимательно осмотрел их одним глазом и негромко сказал гонцу:

– Скажи моему Барибу, чтобы дал им меркитских лошадей, да похуже. Они поедут с нами, – и, отвернувшись от ватаги, кивнул Чиркудаю головой.

Чиркудай ещё раз дунул в свисток и тумены, вздымая тучи снега, начали строиться в походную колонну. Охранная тысяча расступилась, пропуская к костру пастухов с конями командующих.

Взлетев в седло, Чиркудай пошевелил плечами, разгоняя остатки дремы, и поехал к колонне, сквозь круг охранной тысячи. Только сейчас он почувствовал лютый мороз, словно плетью ожегший щеки. Не обращая внимания на разбегающихся с его пути бандитов, он поднял руку вверх, давая команду к движению. Солнца ещё не было, но небо посветлело уже настолько, что Чиркудая видели самые дальние нукеры обоих туменов.

К нему пристроились Субудей и Джучи со своими охранными тысячами. Разведка ещё до рассвета улетела вперед, искать меркитов или лесных людей. Но после снегопада, длившегося несколько дней подряд, поиски осложнялись.