Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

В пятницу Женька решила помыть голову. Волосы ее не успели еще отрасти до приличной длины и были одной из главных примет беглой маркизы, и прачкам она объяснила это тем, что бедствовала и продала косы цирюльнику. Ей посочувствовали и ничего не заподозрили. О маркизе де Шале прачки знали, как и большинство простого народа, по тем слухам, которые бродили на рынках и в кабачках, однако, никто из них даже в горячечном бреду не мог бы предположить, что знатная, да еще беглая дворянка может работать с ними в прачечной.

В субботу ближе к вечеру Клеман выдавал жалованье. Выдача происходило в комнате Мишо, который по-прежнему полулежа жил в своем кресле. Получив деньги, работницы кланялись и целовали хозяину руку. Это оказалось для фехтовальщицы самым тяжелым из всего того, что она уже хлебнула в прачечной, поэтому поклонилась она вяло, а к руке прикоснулась формально, не сделав ни одного движения губами. Мишо, как будто ничего не заметив, сказал:

— Завтра все идут к воскресной мессе, Жанна Пчелка. Ты знаешь это?

— Да.

В воскресенье, которое было не рабочим, набожный хозяин водил своих домашних и работников к обедне. Посещение церкви в этот день являлось для всех обязательным.

— Тогда будь готова и сними мужские штаны, — предупредил Мишо. — Мы идем в храм.

— Мне снять штаны при входе в церковь?

Бригитта и Пакетта, зажав рты руками, сдавленно захихикали, а Мишо продолжил:

— В понедельник ты можешь не получить обеда, Жанна.

— Голодные лошади работают хуже, сударь.

Мишо нахмурился, но ничего не сказал. Шутки на эту тему продолжались по пути в «Дикую пчелку», куда прачки зазвали и Женьку. Смех с одной стороны сближал, а с другой сквозил холодком некоторой напряженности, — в ответах фехтовальщицы слышалось что-то неуместное в жизни этих простых женщин, что-то чуждое и опасное, как тот кинжал, который они увидели у нее в первый день. От души смеялась только Тибо, которая ничего не понимала и гоготала всегда, когда видела кругом веселье.

Посетителей в «Дикой пчелке» обслуживал сын Берарды Леон. Он был холост и вызывал понятный интерес у всех девушек Мыльной улицы.

— Берарда меня хотела сосватать, но я отказалась, — гордо шепнула фехтовальщице Пакетта, когда все устроились за столом.

— Почему?

— Меня, может быть, скоро горничной в знатный дом возьмут. Я управляющему приглянулась. Берарда теперь нашу красотку Бригитту привечает, да зря.

— Почему зря?

— Бригитта порченная. Обе они порченные, что Бригитта, что Беранжера.

— Что значит «порченные»? Больные, что ли?

— Бесплодные. Только тише об этом говори. Они от плода избавлялись, а это верно, что детей больше не будет. Так что теперь тебе случай выпал, не проморгай.

— Какой случай?

— Женой Леона стать.

— Я не хочу быть женой Леона.

— А что хочешь? Сгинуть в этой прачечной? Здесь никто до старости не доживает.

Шел рождественский пост, и пища в кабачке в эти дни была не лучше, чем у Мишо. поэтому в «Дикой пчелке» прачки посидели недолго, набрали постных лепешек в ближайшей булочной и пошли домой. По пути Беранжера прихватила легкого вина, и девушки устроили веселье во дворе. Тавье играл на дудочке, а Бригитту кружил вокруг колодца в незамысловатом танце Жиль. Клод ушел в сарайчик с Марсеной.

Женька села на скамью рядом с Беранжерой и спросила:

— Это правда, что Бригитта была беременна?

— Кто сказал? Марсена? — неприязненно покосилась на девушку Беранжера.

– Пакетта. Прости, я думала, это все знают.

— Ну, так помалкивай, а сунешься дальше, Пчелка, крылышки потеряешь.

— Зачем так было делать?

— Клеман заставил. Я же говорила, что здесь никакие дети не надобны.

— Все равно! Какое он имел право? Это же был не его ребенок?

— Не его, так папаши.

— Что?

— Такое дело, девка. Забудь. Давно это было и тебя не касаемо. Знай, веселись, чего над душой повисла? Иди вон с Жилем попляши.

— Не хочу.

— А чего хочешь?

— Чего?.. — все смотрела Женька на танцующую вокруг колодца пару. — Я хочу… послушай, а ведь колодец недалеко от стены прачечной, верно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну.

— А если сделать желоб от него и провести в окно…

— Вот мудреная! Зачем?

— Чтобы воду не носить, а подавать сразу от колодца в котлы. Пожалуй, хорошо бы еще и насос сделать.

— Ты чего? — посмотрела на фехтовальщицу, как на чужую, Беранжера. — Ты это шутишь, али как?

— Почему шучу? Надо будет поговорить об этом с Мишо.

— Ага, поговори, — засмеялась прачка.

На следующий день Мишо собрал всех перед выходом в город во дворе и обратился к фехтовальщице с вопросом:

— Ты сняла свои безбожные штаны, Жанна Пчелка?

— Хотите проверить, сударь? — усмехнулась девушка, и прачки опять захихикали.

— Беранжера, — после некоторой паузы произнес Мишо, — посмотри.

Беранжера подошла к фехтовальщице, присела и полезла рукой под ее юбки. Все молча смотрели на обоих и с напряжением ждали слов старшей прачки. Женька сносила эту унизительную процедуру внешне спокойно, лишь в черных зрачках ее мерцали острые, как ледяная крошка, искорки. Поводив рукой по ноге девушки, Беранжера встала и сказала:

— Штанов нет, сударь.

Все с явным облегчением выдохнули, а Женька улыбнулась, — Беранжера сказала неправду, — штаны были на ней, как всегда. «Боится, что я расскажу о Бригитте Берарде», — поняла фехтовальщица, но все равно была благодарна прачке хоть и за такую поддержку.

До церкви вся процессия шла долго. Мишо передвигался слабо, и его едва не несли на руках его слуга и дочери.

На мессе уставшая за последние дни Женька чуть не заснула, но ее разбудила надсадным кашлем Люс. Вместе с Беранжерой она вывела больную девушку наружу.

— Ей нужен лекарь, — сказала фехтовальщица.

— На лекаря у нас нет денег, — покачала головой Беранжера, — а Мишо не даст. Помрет Люс, так он другую дуру наймет. Ему приданное дочерям готовить надо. Он ради прибыли кого угодно в гроб вгонит! Что ему какие-то прачки?

— Я знаю одного хорошего лекаря, но… но ты должна вызвать его вместо меня.

— Почему?

— Он служит у де Санда. Я когда-то работала в его доме. Де Санд приставал ко мне, поэтому будет лучше, если он обо мне ничего не узнает.

— И как это сделать?

– Пойди сейчас к нему и тайно вызови лекаря в «Дикую пчелку». Скажи лекарю, что от Жанны, он поймет. И пусть тоже помалкивает. Я буду ждать вас там.

— Мудрено что-то, ну да спробуем.

Женька рассказала Беранжере, где находится школа фехтования, а сама направилась в «Дикую пчелку» ждать, когда прачка приведет Лабрю. Она сидела там около часа. Вокруг нее стал ходить кругами Леон, но она не обращала на его примитивные любезности никакого внимания, а Берарде сказала, что заскочила погреться. Скоро в окошке мелькнул знакомый силуэт Лабрю. Врач и Беранжера зашли в кабачок, и прачка подвела его к Женьке.

— Вот, это она посоветовала вас, сударь.

— А-а, я так и думал… Здравствуй, милашка, — улыбнулся своей понимающей улыбкой лекарь.

— Здравствуйте, сударь. У нас больна подруга, — сказала, оставаясь в роли прачки, Женька, понимая, что они не могут открыто говорить при Беранжере. — Она работает с нами в прачечной.

— С вами? Так ты тоже работаешь там, Жанна?

— Да.

— Хм, случай несомненно тяжелый. Что ж, идемте в вашу прачечную.

Но едва вся тройка вышла из кабачка, как навстречу из переулка неожиданно выехал на своем вороном жеребце де Санд.

— Я так и знал, что кто-то снова переманивает моих людей! — воскликнул он, соскочил с коня и подошел к фехтовальщице. — Какого черта, красотка, ты не могла обратиться прямо ко мне и вынуждаешь следить за собственным лекарем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Там девушка умирает, сударь, — сказала Женька.

— Хорошо, пусть Лабрю идет с твоей подругой, а мы останемся и поговорим немного.

Беранжера повела врача к Люс, а де Санд и фехтовальщица вернулись в «Дикую пчелку». Кликнув хозяина, Даниэль велел позаботиться о своей лошади и заказал обед. Его не смутил рождественский пост, и он приказал подать самое жирное мясо.