Драконы - Джонатан Стрэн

Воскресное утро выдалось ветреным, и дверь гаража Филби хлопала так часто, что мне это надоело. Я заглянул внутрь и отшатнулся в ужасе. Ничто в этой груде мусора не напоминало о драконе, за исключением одного разобранного крыла из шелка и серебра, покрытого отпечатками грязных ладоней. Две кошки неторопливо вышли мне навстречу. Я принялся искать следы дженсеновского краба, надеясь (да, именно надеясь), что удастся как-то рационально объяснить это запустение. Но увы, Филби и вправду совершенно рассыпался вслед за своим драконом. То странное вдохновение, что прежде его питало, окончательно сошло на нет. Его творение рассеялось, ни одна деталька не соединялась с другой. Провода и предохранители торчали из россыпи неопознаваемых кристаллов, а некий сложный механизм, на котором явно как следует потанцевали, высовывался, бездыханный, из-под верстака. На полгаража растеклась лужа масла, и ней увязло хрупкое то да изящное се.

Наконец вышел и Филби — взгляд блуждает, волосы разлохмачены. Он получил последнее письмо. В нем намекалось на долгие — и, возможно, опасные — странствия. Посещение западного побережья снова откладывалось. Филби запустил пятерню в волосы, взъерошил их еще больше. Примерно такими, как он, рисовали узников Бедлама в девятнадцатом веке. Он пробормотал что-то насчет сестры в Маккинливиле и, едва не просияв, добавил ни с того ни с сего, что в сестрином городке, в глубине северного побережья, стоит самый высокий в мире тотемный столб. Через два дня он уехал. Я запер за него дверь гаража и клятвенно пообещал получать его почту, особенное внимание обращая на предательски экзотические марки. Но до сих пор так ничего и не пришло. Я завел привычку проводить вечера на берегу с Дженсеном и его сыном Бамби, которые до сих пор надеются на того последнего краба. Весенние закаты просто невероятны. Бамби в таком же восторге от них, как и я, он умеет видеть схожие цвета и узоры в спиральном завитке морской раковины и в зеленой глубине отливной лужи.

Собственно, когда помидорный червяк вылез из своей норки и развернул огромные полупрозрачные крылья, коричнево-крапчатые, я прихватил банку с собой на берег, чтобы Бамби увидел, как тот поднимает, с позволения сказать, паруса.

Вторая половина дня выдалась совершенно безоблачная, тихо вздыхал прибой. Может быть, крабу по нраву именно такое затишье, настаивал Дженсен. Но Бамби и думать забыл о легендарном крабе. Он завороженно уставился в банку из-под огурцов на оранжевые пятна, испещрившие брюшко огромного бражника, некогда ползавшего в хитроумном камуфляже среди моих помидоров. Зрелище было поразительное и ужасающее, и Бамби никак не мог оторваться от банки — стучал по стеклу, на ходу придумывал и отбрасывал имена.

Когда я отвернул крышку, бражник вспорхнул на метр-другой, описал в воздухе кривую замкнутую петлю и устремился на юг, а Бамби — следом. Картина эта до сих пор стоит у меня перед глазами, ясная, как дождевая вода: Бамби несется вприпрыжку вдоль берега на фоне мшистых утесов, поднимая фонтаны блестящего на солнце песка, а над самой его головой, буквально руку протяни, летит удивительная бабочка, и манит, и дразнит. И вот уже решительно невозможно сказать, что это за уменьшающееся пятнышко в лазурном небе — насекомое, на миг-другой нарисовавшееся на искусственном горизонте нашей бухточки, или же огромная крылатая рептилия, закладывающая вираж над далеким океаном и падающая в пустоту, с края плоской земли.

ПЭТ МЕРФИ

Драконовы врата

Биолог по образованию, Пэт Мерфи в течение нескольких лет писала материалы о рыбах для различных изданий и организаций, включая Институт океанографии имени Скриппс, океанариум «Морской мир» и Международный комитет по охране тунца. В 1982 году, оставив рыбную тему, Мерфи заняла должность писателя и редактора при интерактивном научном музее «Эксплораториум» в Сан-Франциско. В 2007 году она покинула музей и начала работать в школе искусств и ремесел «The Crucible», а затем в детском издательстве «Klutz», где выпустила книги «Нашествие роботов-щеток» («Invasion of Bristlebots») и «Бум! Шлеп! Бац!» («Boom! Splat! Kablooey!»).

Писательница весьма свободно обращается с литературными жанрами. В ее первом романе «Охотник за тенью» («The Shadow Hunter») научная фантастика переплетается с фэнтези. За ним последовал чисто фэнтезийный роман «Падающая женщина» («The Falling Woman»), получивший премию «Небьюла». В том же году рассказ «Влюбленная Рашель» («Rachel in Love») удостоился премии «Небьюла», премии Теодора Старджона и премии журнала «Locus». Среди других книг Мерфи — научно-фантастический роман «Город несколько лет спустя» («The City, Not Long After»), темное фэнтези «Надя» («Nadya») и три связанных между собой романа, представляющих нечто среднее между фэнтези и НФ, «Норбит, или Туда и обратно» («There and Back Again»), «Дикий ангел» («Wild Angel») и «Путешествия во времени и пространстве с Максом Мерривеллом» («Adventures in Time and Space with Max Merriwell»). Сборник рассказов писательницы под названием «Пункты отлета» («Points of Departure») стал лауреатом премии Филипа Дика, а рассказ «Кости» («Bones») в 1991 году завоевал Всемирную премию фэнтези. Роман для детей «Дикарки» («The Wild Girls») в 2007 году был награжден премией Святого Христофора.

Зовут меня Алита, что означает «та, которой можно верить». Матушка зовет меня Ал. Если кому-нибудь интересно, что это за имя такое, я объясняю: это уменьшительное от мужского имени Алонзо. В свои пятнадцать я вполне схожу за юношу на пороге зрелости. Я одеваюсь по-мужски и всяческим рюшам и юбкам предпочитаю туники и бриджи.

Матушка играет на арфе и поет баллады, а я — сказительница. Я знаю много народных сказок (изобилующих пошловатыми шуточками и комичными персонажами) и героических легенд, которые так нравятся знатным слушателям (обычно в них рассказывается о благородных принцах, прекрасных принцессах и куртуазной любви), а еще я знаю множество поучительных историй (священнослужителям они по душе, а вот всем остальным — не очень). Мне ведомы тайны развития сюжета.

Но история, которую я поведаю вам сейчас, своенравна: она наотрез отказывается следовать хоть какой-нибудь традиции. Она блуждает, подобно овце, отбившейся от стада. В ней говорится о принце и драконе, но лишь под самый конец. Здесь найдется место и волшебству, и желаниям, и… но всему свое время.

Начинается она в горном городке Набакхри, где каждую осень собираются пастухи и ткачи. Сюда с гор спускаются чабаны и продают шерсть, а из низовья поднимаются ткачи и покупают ее. Чтобы развлечь собравшихся, на фестиваль пришли мы с мамой.

Мы добрались до городка уже в сумерках. Дорога заняла у нас целых два дня. Началась она в теплой долине, где бежала река Алси. Там выращивают рис с просом и носят яркие наряды. В Набакхри растут ячмень и картофель, а люди потеплее укутываются в толстую шерстяную одежду.