Английский детектив. Лучшее - Артур Дойл

Советник Эш застонал во сне. Но лишь однажды.

Внизу, в темном кабинете, «Короля Оффу» скрывал слой зеленого войлока, но это покрытие не смогло сдержать излучений, исходящих с поверхности монеты. Мертвый серебряный лик великого царя источал смерть с безмолвным упорством. Крошечные выпуклые глазки, прижатые к войлоку, смотрели слепым взглядом вверх, словно провожая невидимые лучи, которые струились сквозь сукно и пронизывали деревянные стенки изящного шкафа, пробиваясь наружу и заполняя воздух безмолвной комнаты.

Через три дня с прибрежных болот пришел морозный туман. Темные кусты боярышника и терн, образующий живую изгородь, не покрылись белым инеем. Но стоявший в воздухе мороз заковал в зловещий прозрачный лед дороги и деревья. На главных прибрежных дорогах ночные потоки машин превратились в тонкие струйки, а потом и вовсе иссякли. К шестому дню все дороги покрылись гололедицей, и рыболовные корабли вернулись из моря и застыли тесной кучкой в безмолвной дельте реки. Город притих. Деревни вновь обрели давно потерянный средневековый покой. Умные путешественники надевали на колеса цепи и надеялись на снег или оттепель. Мудрые люди оставались дома.

На шестой день Дженни Саммерстон позвонила Эшу.

— Чарльз? Это Дженни Саммерстон.

Эш попытался оживиться, услышав ее голос, хотя в последнее время чувствовал он себя ужасно. Было только девять, но жена уже легла — в такую паршивую ночь все равно нечем заняться. К тому же у нее работал телевизор. Хотя какой от нее толк? Она никогда не помогала ему, когда он болел.

— Ты, Дженни? Рад тебя слышать. — Голос его привычно переключился на участливый тон, хотя в конце прошлой недели он немного осип, наверное, из-за болезни. А может, какой-нибудь вирус подхватил. — После смерти Гордона у меня до сих пор не было возможности выразить тебе сочувствие…

Она прервала его довольно резко:

— Ничего страшного, Чарльз. Как ты?

— Нормально, — озадаченно произнес он.

— Точно? — Дженни немного помолчала и продолжила: — Тебя не тошнит, Чарльз? Аппетит не пропал? Зрение не падает?

Он почти видел, как она улыбается. Наверняка она позвонила не для того, чтобы справиться о его здоровье… Или нет?

— А после аукциона голос у тебя охрип, Чарльз.

Эш почувствовал, что кровь отлила у него от лица, сосуды напряглись, их стало покалывать.

— Как ты узнала, что я приболел? — От неожиданного спазма в кишечнике он согнулся пополам.

Воркующий голос продолжил:

— Устал за эти дни, Чарльз? Вялость охватывает?

— Какого черта, Дженни? — Пересохший язык его едва ворочался. — Как…

— Слушай внимательно, Чарльз. И лучше сядь, пока я буду говорить, раз уж ты так болен. То, что я скажу, может тебя сильно удивить. — Она никак не могла знать о его здоровье, потому что не видела его после аукциона. — За последние шесть дней, Чарльз, у тебя катастрофически упало зрение. Ты уже даже не можешь читать. У тебя гноятся веки и губы.

Так и было. Только вчера он ездил в клинику к Смитсону. Смитсон, лучший специалист по глазам в стране, взял у него несколько анализов, но явно остался в недоумении.

— Ты чувствуешь усталость, и тебе не хватает энергии чем-то заняться. — Дженни говорила так, будто читала с листа. — У тебя на лице язвы, Чарльз. Начался кашель. Могу поспорить, что твоя жена не раз говорила, как ты побледнел. Скоро тебя будет тошнить после каждого приема пищи.

Эш, напряженно размышляя, молчал.

— Я надеюсь, ты серьезно к этому относишься, Чарльз, потому что это действительно важно. Клетки твоей крови начали разрушаться, твой пульс будет постепенно ослабевать…

Его затрясло. Рука задрожала. Он отдернул от уха трубку, чтобы не слышать отрывистый профессиональный голос женщины. Дважды он подносил к губам носовой платок, чувствуя позывы к рвоте. Эта сука как-то добралась до него.

— Откуда ты знаешь? Что ты со мной сделала? — Он знал, что она все еще была на линии, слушала и ждала.

— Небольшое вводное пояснение, Чарльз, — строгим тоном произнесла Дженни. — Тебе нужно знать, что существует примерно шестнадцать тысяч эффективных и доступных ядов…

— Ядов? — И он понял. — В позолоте…

В трубке снова раздался скрипучий отстраненный голос:

— Пожалуйста, не перебивай. Я собиралась сказать, что, если ты обратишься в полицию, я буду отрицать любые твои голословные обвинения. Врачи тебе не помогут. Я позаботилась о том, чтобы выбрать комбинацию ядов, которая дает очень сложную симптоматику, о чем тебе уже известно. — Значит, она знала и то, что он побывал в клинике. — К тому времени, когда найдут противоядие, будет уже безнадежно поздно.

— Дженни, — судорожно произнес Эш. — Я Богом клянусь, что не имею отношения к аварии Гордона. Прошу тебя. Ко мне пришел инспектор и передал, что ты говорила…

— Чарльз, не трать время, у тебя его не так много, — проворковала Дженни. — Разве ты не понял? Ты начал умирать.

Она сошла с ума. Другого объяснения быть не могло.

— Дженни, я отдам тебе все. Клянусь! Если это вопрос денег…

— Назвать противоядие? — Смех Дженни больно ударил в его барабанные перепонки. — Оно у меня, здесь. Я жду.

— Ждешь?

— Не будь таким подозрительным, Чарльз. Я знаю, из-за чего ты захотел избавиться от Гордона. Дело было во мне, не так ли, дорогой?

В ней? Все тело Эша покрылось потом. Он вытер влажную ладонь о бедро. Конечно, она нравилась ему, и нравилась давно, но чтобы убить ради нее?! Однако он решил соглашаться со всем, что скажет эта сумасшедшая сука. Нужно только получить противоядие, а там он помчится к доктору Бакстер, и она спасет его…

— Ты угадала, — осторожно произнес он.

— А теперь я хочу проверить тебя, Чарльз.

Эш заколебался.

— Что я должен сделать? — произнес он более спокойным голосом. Умолять он не привык, но торговаться умел. Главное — заполучить противоядие.

— Чарльз, приезжай ко мне. Немедленно.

— В такой туман? По заледеневшей дороге? — Она не ответила. Сука, знала, что у него нет выбора. — Я приеду, Дженни. Я вызову такси.

— Нет. Ты приедешь один, Чарльз.

Это было невозможно.

— Но мои глаза. Я же ничего не вижу. Да еще в такую погоду…

— Хорошо, — сладким голосом произнесла она. — Тогда давай подождем денька два-три.

— Нет! Нет! Я… я приеду, — он кашлянул, прочищая горло, — дорогая.

Щелчок. Гудок. Эш положил трубку. Он все еще дрожал, но понимал, что выход есть. Вот сволочь! Значит, она специально подмешала яд в золотую краску, которой покрыла «Короля Оффу», зная, что он не удержится и станет ее разглядывать. Есть такие яды, которые воздействуют на человека даже в мизерном количестве. Неудивительно, что окулист растерялся. Нужно ехать. Быстро. И скоро все снова будет хорошо. Она все-таки почувствовала искру между ними. Он встал и пошел за ключами, от машины и пальто, почти улыбаясь, хотя чувствовал себя отвратительно. Значит, старый убийственный шарм Эша все еще работает. Женщины, они как рассерженный мужчина — любят пустить пыль в глаза. Но если она зашла так далеко, чтобы отомстить ему, возможно, следует быть с ней поосторожнее. Он будет осторожен, но тверд. Все это обычная сексуальная игра, а он в них проигрыша не знал.

Машина завелась сразу. Прекрасный, мягкий ход. На дорогу он выехал на черепашьей скорости, так и не услышав, что его звала жена. Ледяной туман был повсюду. Он был до того густым, что свет фар пробивался сквозь него всего на несколько футов. Ему пришлось скрючиться над рулем и изо всех сил напрячь свои полуслепые глаза, чтобы хоть что-то разобрать на дороге. Этот чертов врач еще хотел его сразу в больницу положить, как будто человек с обязанностями советника может все вот так взять и бросить. Эш вдруг вспомнил про свои глазные капли, но после того, что сказала Дженни, стало понятно, что от них все равно пользы не будет. Он решил без всяких капель всматриваться в туман своими изъязвленными, налитыми кровью глазами. Нужно добыть противоядие.

К счастью, на дороге было мало машин, и не очень быстро, но ему все же удавалось продвигаться вперед. Но у поворота на Дрэгонсуэлл он полз уже на восьми милях в час с открытыми боковыми окнами, чтобы видеть размытый край дороги. Самая большая язва на верхних веках начала кровоточить от холода. Каждые несколько ярдов он останавливался и неумело вытирал с лица кровь и гной. Он извел три носовых платка. Два раза он останавливался и крепко сжимал веки, надеясь, что после этого зрение хоть немного улучшится. Но оно только ухудшалось. Его ежеминутно охватывали приступы гнева, заглушавшие даже страх, и тогда он громко стонал. Как только он получит противоядие, уж он позаботится о том, чтобы она сполна расплатилась за то, что заставила его так бояться. Она будет страдать не меньше, чем он! Сначала подыграть ей, а потом дать волю рукам. Некоторые женщины другого не понимают. Если она так его хочет, почему не снять трубку и не позвонить ему, когда Гордона нет дома? Ничего, эта садистка получит не только секс. Это он обещает…