Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

В ответ он смотрел на неё с нежностью, не замечая существенных перемен, кроме непонятной отчужденности. Ему даже было намного приятнее видеть Фрею в утреннем полусонном беспорядке, покуда она была намного прекрасней в незамысловатой простоте. И он неуверенно улыбался, переминаясь с ноги на ногу, испытывая укол её недоверия, которого не ожидал.

— Это какая-то шутка? — холодно спросила Фрея.

— Похоже, я не понимаю, о чем ты говоришь, — он снова неуверенно пожал плечами, состроив самый невинный взгляд, отчего ей хотелось ударить его, ещё и побольнее.

Ей было невыносимо смотреть на Джона, всегда отличающегося предельной честностью и откровением. Поверить в то, что он врал, притворялся, разыгрывал перед ней представление, было невозможность. Похоже, произошло недоумение, и ошиблась именно она, из-за чего чувство вины снова дало звонкую подщечину. Фрея невольно сильнее обняла себя руками, пряча тело в халате, под который всё равно проникал холод.

Джон тем временем стал рассматривать её руки, выискивая на безымянном пальце правой руки блестящее кольцо, подаренное за день до отъезда. У него не было шанса его обнаружить. Уверенности, как и энтузиазма в парне поубавилось. Плечи опустились вниз, губы сжались в тонкую полоску, на лбу появились глубокие испарины.

— Последние несколько месяцев ты не писала мне письма. Я отсылал тебе письмо за письмом, но не получал ответа. Думал, проблемы с почтой, но, похоже, проблема в том, что я набитый дурак, который думал, что ты сможешь меня дождаться, — в его голосе стали ощутимы нотки раздраженности и злости, клокочущие в груди.

— О каких письмах идет речь? — Фрея нахмурилась, когда Джон стал ходить по комнате, отвев от неё глаза.

— Должно быть, в Оксфорде полно состоятельных молодых людей, достойных твоей руки больше, чем я. Ты никогда не казалась мне той, кто станет гоняться за деньгами и именем, но глупо было полагаться, что, в конце концов, ты сможешь пойти против воли отца.

— Какого чёрта ты несешь? — Фрея не смогла удержаться от ругательства. Она грубо отдернула парня за рукав пиджака, заставив его снова посмотреть на неё. — Ты прислал мне телеграмму, в которой сообщил, что бросаешь меня ради другой девушки.

— Что? Я бы никогда не… — Джон нахмурился, будто что-то пытался вспомнить или сложить в голове воображаемый паззл. Похоже, его подобное заявление сумело удивить. — Должно быть, это всё дело рук Салли. Я несколько раз провожал её домой после танцев, и она возомнила себе больше, чем должна была, — тон парня стал намного сдержанней и спокойней, чем когда он пустился в беспочвенные обвинения девушки.

— Неужели? — Фрея отдернула руку, чего парень не дал ей сделать. Он ухватился за обе её ладони, сжимая их в своих так сильно, что ей до скрежета зубов стало больно.

— Ладно, она поцеловала меня однажды, но я сразу рассказал ей о тебе. Больше между нами ничего не было, — Джон пытался заглянуть Фреи в глаза, но она всё время отворачивала голову, вертя ею, как суетливая птица, бившаяся в клетке. — Она работает на почте, поэтому должно быть перехватывала все мои письма. И это она отправила тебе ту дурацкую телеграмму. Я всё ещё люблю тебя. Как и ты меня. Глупое недоразумение не сможет же ведь нас разлучить, — он не стал прижимать её к себе, снова целовать, но продолжал удерживать за руки.

Дожно быть, он не виделся со своей матерью. Приехал к Фрее, сразу как вышел из поезда, что было на него очень похоже. И лучше бы миссис Томпсон успела написать сыну письмо или встретиться с ним первой, чтобы предупредить о том, о чем Фрея теперь боялась говорить.

— Я теперь с другим парнем, — её руки обрушились в воздухе вместе с произнесенными словами.

— Назло мне или… — его голос снова потерял уверенность. Взгляд вдруг ухватился за выглядывающий из халата красный след рядом с ключицей. Джон успел отдернуть вещь быстрее, чем Фрея ответить на незаконченный вопрос. — Нет, не может быть. Только не ты. Ты не могла подобному позволить произойти, — он притронулся пальцами к следу, а затем отдернул руку, будто был оббожен. Фрее и самой стало не по себе от этого прикосновения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но я позволила, потому что хотела этого, — смело заявила, о чем скоро пожалела. Джон с силой дернул за тонкий поясок халата и стащил его, выставляя отмеченное Джеймсом тело на показ. Он в изумлении рассматривал другие оставленные незнакомым парнем отметины и не мог поверить, что всё это было действительностью.

Фрея чувствовала, будто уменьшалась в глазах парня. Это было совсем на него не похоже. Прежде Джон не позволял себе большего, оставаясь учтивым и внимательным к чувствам девушки, которая в его глазах всегда оставалась слишком хрупкой и трепетной. Он был осторожен в своих прикосновениях, ощущая тонкую грань дозволенного. Фрея держала его на расстоянии, и он списывал это на нежность её творческой натуры, которую отчаянно не понимал, да и вряд ли когда-небудь смог бы. Именно различие душ больше всего влекло Джона к девушке, выдававшейся ему неземным сказочным созданием, расположение и любовь которого была наибольшем, о чем он мог когда-либо мечтать.

Теперь же Джон отчаянно не мог понять, как кто-то мог разрушить то, к чему он относился с такой осторожностью и трепетом. Как она сама могла позволить кому-то сделать это с собой вопреки тому, что ему не позволяла оставить даже короткого поцелуя на фарфоровой коже. Джон почувствовал сердечный укол предательства, поднявшейся вверх по горлу большим комом.

Глаза Фреи наполнились влагой, которую с трудом получалось сдерживать. Она бегло набросила на плечи халат, испытывая злость, раздражение, но в то же время страх. Пусть это был её дом, её тело и её чёртова жизнь, но всё будто вмиг стало чуждым. Фрея горела от стыда перед пылающим стеклянным взглядом Джона, испытывая неуверенность в происходящем.

— Ты грязная шлюха, — злостно процедил сквозь зубы, когда слова ударили её очередной подщечиной. Фрея сделала глубокий вдох, когда терпение было на пределе.

— Какого чёрта происходит? — в гостиную ворвался Джеймс, появление которого едва было сейчас уместным.

Отчасти Фрея была рада ему, ощутив волну облегчения, накрывшую с головой. С другой стороны он не должен был находиться здесь, встревать в её размовлку с Джоном и усугублять всё ещё сильнее. Она не знала, но собравшиеся за дверью Алисса и Дункан пытались уговорить парня не мешать, но стоило ему услышать грязное оскорбление в сторону Фреи, как он больше не мог оставаться на месте.

Джеймс сменил одежду, но вид его по-прежнему был беспорядочным. Рубашка не была заправлена в брюки, последние две пуговицы забыл застегнуть, незатянутый галстук болтался на шее, спутанные волосы скрывали половину лица.

— Это он? — вполне ожиданно появление Джеймса ещё больше задело за живое Джона. — Джеймс Кромфорд, если я не ошибаюсь? Ты хоть представляешь, сколько девушек было на его счету? — губы парня изогнулись в ироничной улыбке, в которой не было ничего доброго. Из груди вырвался нервный смешок.

— Как будто ты ввел подсчет, — тон Джеймса был, как обычно, безмятежным, хоть и чёрные глаза метали молнии.

Он стал перед Фреей, у которой даже не был сил встревать в их словесную перепалку. У неё раскалывалась голова, в теле чувствовалась усталость. Ей всё было отвратно, но больше всего Джон. Оскорбленные чувства выжигали оболочку доброжелательности, выпуская наружу яд жестокой бессердечности, которая проникала под кожу девушки. То же лицо, но совершенно другой человек — незнакомый, чужой и совершенно непредсказуемый.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты не могла опуститься ещё ниже, — Джон продолжал обращаться к ней, игнорируя Джеймса. — Он ведь богатый избалованный ублюдок. Думаешь, ему важны твои чувства? Если ты вообще способна чувствовать.

— Думаю, будет лучше, если ты уйдешь отсюда и больше никогда нас не побеспокоишь, — Джеймс продолжал сохранять напускное спокойствие. Его кулаки были крепко сжаты, готовые в любую секунду нанести удар и сбить парня с ног.

— Думаю, тебе будет лучше оставить нас наедине и не встревать в разговор, — грубо ответил Джон. — Неужели тебе нечего сказать? Мне будет достаточно всего лишь правды. Ты ведь с ним только в отместку мне, не так ли? В твоих письмах было столько слов любви, это не могло бесследно исчезнуть. Разве это унижение стоило того? — он будто не замечал Джеймса, который стал стеной перед Фреей, опустившей тяжелую голову вниз. Джон попытался обойти парня, когда тот грубо отпихнул его, не позволив подобраться к девушке ближе. — Может, отец принудил тебя стать его подстилкой?