Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll"

Пролог

1955 год

Стоял жаркий июньский день. Дышать было нечем, и не спасал даже срывающейся время от времени ветер, теплые потоки которого лишь излишне дразнили. Воздух был плотным, тяжелым. На небе не было заметно ни единого облачка, что могло бы закрыть собой солнце и дать хоть несколько минут передышки.

Он перекинул пиджак через руку, платком вытер запотевший лоб. Надеялся предстать перед ней во всей красоте, разодевшись, как никогда прежде. Даже напялил на голову дурацкую шляпу, что её отец любил надевать. Она хоть немного и спасала от солнца, но по большей мере мешала. Он не привык к головным уборам, а потому скоро и шляпа оказалась в руке. Дурацкий галстук сдавливал горло, рукава натирали запястья и, кажется, только с брюками не было никаких проблем. Ему стоило бы уже привыкнуть к подобным одеваниям, но даже спустя несколько лет, это было затруднительно.

Парень сильно волновался. Его появление вряд ли было бы уместным на свадьбе её подруги, но времени не оставалось. Он вернулся домой всего на две недели, полторы из которых провел в мучительных терзаниях на счет того, хотела ли она видеть его спустя четыре года разлуки. Покончили со всем они не на самой приятной ноте, и всё же воспоминания о ней неизменно были преисполнены нежного чувства. Чем более длилась разлука, тем чаще парень ловил себя на мысли, что замечал её в незнакомках, совершенно не схожих с нею. Хоть очертания родного лица, казалось, были стерты с памяти, сознание продолжало держаться за воспоминания, где продолжали жить по отдельности её смех, улыбка, привычка заправлять за уши волосы, запятнанные в краске руки, протянутый вдоль лодыжки шрам.

Он затерялся в толпе почти сразу, как оказался у церкви. Сразу распознал жениха во фраке, нервно курящего у задней двери. Очевидно, рядом с ним стоял шафер, приободряющей будущего мужа, как он подозревал, похабными шутками, единственным на что тот был способен. И они смеялись, не привлекая к себе лишнего внимания, поскольку в большей мере все были в волнительном предчувствии появления невесты. Наверное, он один скорее ждал увидеть её подругу.

Парень спрятался в тени дерева, прикурил сигарету, продолжая наблюдать за теми двумя, пытаясь прийти с памятью в согласие, был ли этот шафер тем самым, из-за которого они расстались. Он не успел запомнить лица того парня. Знакомство их было коротким и завершилось тем, что Фрея разозлилась на них обоих. Он не был уверен, были ли они вместе и теперь, поскольку в те дни исход их отношений выдавался одним. У этого парня было ещё меньше шансов, чем у него, и всё же в прежние времена предпочтение было отдано ему. И видеть его теперь ему было, откровенно говоря, не приятно.

Люди засуетились. Жених выбросил окурок. Шафер поправил его бабочку, прежде чем они вошли через заднюю дверь обратно в церковь.

— Молодой человек, церемония вот-вот начнется, — окликнул его какой-то старик. Парень не считал уместным заявляться на чужую свадьбу непрошенным, но всё же решился на этот шаг. — Вы должно быть со стороны жениха? — продолжал старик, и он пробормотал ему едва отчетливое «да».

Занял место в дальнем ряду, у самой двери. Внутри оказалось куда прохладнее, и он выдохнул с заметным облегчением, хотя внутри всё будто бы дрожало от напряжения. Набросил на плечи пиджак, чтобы не слишком уж выделяться из толпы, сложил руки вместе. Воздух в церкви был сырым, и он почему-то подумал о том, что если бы это была свадьба Фреи, она ни за что не выбрала бы эту захолустную церковь. Она была слишком щепетильна в отношении ко всему, а потому подмечала малейшие погрешности, вроде поцарапанных лавок или недостаточное убранство алтаря.

Парень продолжал наблюдать за шафером. Под общий шум он и дальше не привлекал внимания. Шафер суетливо шептал что-то другу на ухо, когда тот переминался с ноги на ногу от волнения. Он волновался не меньше, хоть и причины были другими. Одному предстояло увидеть девушку, которая вскоре согласиться разделить с ним остаток жизни, другому — увидеть ту, разлука с которой его немало подкосила.

Ладони вспотели. Вертя в руках дурацкую шляпу, он сверлил взглядом парня, который, скорее всего, уже давно и позабыл о его существовании. Он даже не сразу услышал музыку, поднявшую всех с мест. Если бы соседка не толкнула грубо в плечо, так бы и продолжал сидеть на месте, как истукан. Шафер в большом предвкушении с наглой улыбкой на лице обернулся к двери, что сделал и он, не желая пропустить её выхода.

Сердце выскакивало из груди. Двери распахнулись. Первой по дорожке прошла девочка лет пяти, рассыпая на своем пути белые лепестки роз. Поистине ангельское создание в милом голубом платьице и даже с прикрепленными позади крыльями, из которых медленно рассыпались перья, что едва ли кого-то волновало. Он вытирал потные ладони о брюки, дышать вдруг стало нечем.

Она вышла следом. Облачена в милое голубое платье, с нежностью обволакивающее стройное тело, Фрея ступала медленно и осторожно. Улыбка украшала лицо и не нужно быть дураком, чтобы понять, кому она предназначалась. Руки в белых перчатках чуть подрагивали от волнения, с силой сжимая букет пионов. Светлые непослушные волосы были собраны в вычурную прическу.

Она прошла мимо и не заметила его. Можно ли было винить девушку в этом? Момент был слишком важным, чтобы она позволила себе отвлечься хоть на секунду. Тем не менее, та короткая секунду, когда она была так близко, но в то же время невероятно далеко, заставила его задержать дыхание. Четыре года и ни единой весточки, ни единой попытки связаться с ним, вопреки тому, что сам он не сделал того же.

Он пропустил выход невесты, за которым все наблюдали с большим интересом. Не мог оторвать глаз от неё. Пытался заметить, смотрела ли она на шафера, который не сводил с неё глаз, точно как он. Фрея лишь улыбалась, будто насмехалась над ними обеими, наблюдая с блеском в глазах за подругой, приближающейся к своему счастью.

Соседке пришлось отдернуть его за рукав пиджака, когда все сели на места. Он коротко кивнул ей в знак благодарности, продолжая глазеть на Фрею, у которой не было и малейшего соображения о том, что он был там. Казалось, она похорошела за эти четыре года, хоть и всегда была хороша собой. Он упорно наблюдал за ними двоими, и всё же ей уделял куда больше внимания, не в силах оторвать влюбленного взгляда.

Не расслышав ни единого слова клятвы, так и не присоединившись к радостным возгласам и аплодисментам, не испытав и капли общего восторга, он лишь наблюдал за тем, как угасали на глазах эти четыре года. Она была почти рядом, совершенно не изменившаяся. И он был почти тем же, что раньше. Единственным отличием мог быть разве что костюм, на который в прежние времена не хватало денег. Вид у него был солиднее прежнего, и он скорее намеревался удивить её этим, когда у неё самой не было причин для улучшения.

Он едва ли не в рядах первых вышел из церкви, следом за счастливыми молодыми. Ни девушка, ни парень не были ему знакомы, хоть и вместе, он должен был признать, смотрелись они симпатично.

Он вернулся к своему месту в тени у дерева. Закурил сигарету, когда все собрались для общего фото. В общей суете он отыскал её не сразу. Она расположилась сразу рядом со счастливой новоиспеченной миссис и, к его же досаде, шафер был рядом. Сигарета продолжала тлеть, зажатая между пальцев, когда парень замер, не чувствуя биения собственного сердца. Боль ударила по вискам. Представленная его глазам картина была чудовищным испытанием.

Обе его руки заключались вокруг её талии. Ладони девушки обхватывали его, сложенные на её же животе. Пока все толпились, выбирая себе места поближе к виновникам торжества, они о чем-то болтали. Ей пришлось поднять голову вверх, утыкаясь затылком в его грудь, когда он с особой внимательностью выслушивал её речи, не стесняясь коротких поцелуев, то в лоб, то в нос, то в губы.

Когда наконец-то композиция фото была сложена, девушка выпрямила спину. Губы растянулись в улыбке, когда глаза нашли объектив фотоаппарата. Его руки всё ещё поддерживали её. Солнце слепило глаза парня, и он отвернулся всего на секунду, очевидно испортив фото. И шафер заметил его одиноко стоящую чуть поодаль фигуру, и не было сомнений в том, что узнал его.