Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

Во время сна, казалось, ничто не должно было нас беспокоить. И вдруг почти одновременно оба проснулись от шума моторов летящих над городом самолетов. Оба вышли из своих комнат и направились в гостиную, к окну. Естественно, у нас возникло удивление оттого, что король Леопольд III осмелился в такую рань в существовавшее крайне напряженное время проводить учения. Выразив подобное удивление, мы подняли жалюзи и стали наблюдать за небом. Ничего не было видно! Это еще в большей степени удивило нас. Вынужден признаться, ни Отто, ни я и в мыслях не имели, что уже началась фашистская агрессия против Бельгии.

Совершенно машинально, стоя у окна и ни о чем не задумываясь, я повернул ручку рядом стоящего радиоприемника и включил его. Услышанное нас очень насторожило. По радио переда вали бельгийский государственный гимн, исполняемый оркестром, и другую бравурную музыку. Внезапно гимн оборвался... Неожиданно прозвучал голос диктора. Явно сильно встревоженный голос передал в эфир чрезвычайное сообщение... Он сообщил, что внезапно на Бельгию совершено нападение фашистских вооруженных сухопутных сил и авиации. Бельгия уже охвачена войной. Сброшены первые бомбы. Все население призывается к спокойствию и бдительности. Бельгия будет защищаться!

Тревога охватила и нас. Отто решил быстро добраться до своего дома, где, скорее всего, в большом смятении его ждала жена, Анна.

Перед тем как расстаться, мы договорились о том, в чем будет заключаться наша деятельность в ближайшие часы, с кем должен каждый из нас встретиться, когда состоится наша очередная встреча, что надо предпринять для сохранения нашей резидентуры.

Не завтракая, быстро оделись и выбежали на улицу. И тут нас поразило еще одно совершенно неожиданное явление. По улице в направлении расположенной казармы вблизи от дома, в котором я жил, жандармы и полицейские сопровождали какие-то небольшие группы людей. В одной из групп я узнал хозяина пансионата, в котором я жил несколько дней, перед тем как переехать в отдельную квартиру, и, установив хорошие отношения с самим хозяином и его сыном (которого, как и отца, сопровождали жандармы), я несколько раз навещал. Что это могло значить, конечно, ни Отто, ни я четко представить себе не могли. В то же время, увиденное нас несколько встревожило, что ускорило необходимость расстаться с Отто, еще раз четко обусловив время и место нашей очередной встречи.

Вынужден вновь сделать некоторое отступление. Читая книгу Леопольда Треппера «Большая игра», я вдруг обнаружил его утверждение, что он, находясь дома, на рассвете 10 мая узнал о начале наступления вермахта на Запад, когда самолеты нацистских ВВС бомбили Брюссель. После этого он «пошел к Кенту, чтоб составить свое первое шифрованное донесение о военных действиях...» (с. 106).

Смею заверить читателей, что описанное мною отвечает действительности. У меня никогда не было и нет цели искажать ее. Это тем более, что все то, что я излагал в отношении пребывания Отто у меня в ночь на 10 мая 1940 г. не имеет никакого значения для поднятия моего престижа. Что касается сказанного Отто, это не только искажает действительность, но и является попыткой вновь повысить его цену. Зачем ему это понадобилось? Не знаю, но могу заверить читателей, что это один из самых незначительных примеров лживости так называемых воспоминаний советского разведчика и резидента. Может быть, это является результатом забывчивости.

Много, очень много искажений действительности в его мемуарах, что, возможно, объяснится стремлением Леопольда Треппера к самовосхвалению, сокрытию его предательства по отношению к своим соратникам, желанием приписать себе подлинные заслуги других лиц и т.д. Об этом придется еще говорить в дальнейшем. Однако имеют место и лживые утверждения автора, направленные в значительной степени на желание оклеветать Советский Союз и, главным образом, Главразведупр Генерального штаба Красной армии. Сейчас приведу только один пример.

Леопольд Треппер, не стесняясь, в своих воспоминаниях утверждает, цитирую дословно (с. 101): «В конце 1939 года я получил несколько приказаний, из которых явствовало, что новое руководство "Центра" уже не заинтересовано в создании крупной разведсети. "Центр" не только перестал засылать обещанных нам эмиссаров для работы в филиалах фирмы "Король каучука", но вдобавок в нескольких телеграммах, каждое слово которых было тщательно взвешено, настойчиво просил меня вернуть в Москву Аламо и Кента, а Лео Гроссфогеля отправить в Соединенные Штаты.

Что же до меня, то меня пригласили... вернуться в Москву.

Мой ответ был ясен и четок: война между Германией и Советским Союзом неизбежна. Если "Центр" этого требует, то Аламо и Кент поедут в Москву. Но не следует рассчитывать на то, что я и Лео Гроссфогель разрушим созданное нами...»

Прочитав это место воспоминаний «крупного резидента» Леопольда Треппера, я счел возможным хотя бы мысленно задать себе следующие вопросы.

Во-первых, как могло случиться, что Отто получал «телеграммы "Центра"», минуя меня, ведь к этому времени с «Метро» поддерживал связь только я и получал все письменные указания для нашей резидентуры через «Метро» только я?

Во вторых, о каких телеграммах в конце 1939 г. могла идти речь? Никаких телеграмм мы в 1939 г. не получали, так как у нас еще не было прямой радиосвязи с «Центром», а если бы такая связь существовала, то расшифровкой телеграмм тоже мог заниматься только я.

В-третьих, в случае получения Отто телеграммы с требованием «Центра» «вернуть» меня в Москву, почему же мне было официально объявлено, что я остаюсь в этой стране для укрепления резидентуры в Бельгии, а первоначальное мое планируемое направление в Стокгольм отменяется?

В-четвертых, мог ли Отто, резидент советской разведки, подчиненный непосредственно «Центру», с такой наглостью сообщать, что «Центр» не может «рассчитывать на то, что я и Лео Гроссфогель разрушим созданное нами»? Что именно имел в виду Отто в своей якобы направленной телеграмме, говоря о разрушении созданного им и Лео Гроссфогелем?

Можно было бы задать еще множество вопросов, касающихся даже только приведенной цитаты. Однако остановлюсь на этом и продолжу свои воспоминания.

Через несколько часов после того, как мы расстались с Отто, я неожиданно увидел колонны весело поющих, восседающих и возлежащих на автомашинах и, если память мне не изменяет, на танках и бронемашинах французских, а вскоре и английских солдат и офицеров. Я понял, что Великобритания и Франция получили разрешение короля Леопольда III и его правительства на ввод своих воинских подразделений в Бельгию. Естественно, из-за «неожиданного» нападения Германии на его страну Леопольд III не имел другого выхода, а обязан был полагаться только на помощь этих западных держав. В то же время у многих возникал вопрос: чем можно было объяснить слишком поздно данное разрешение?

Что означала для нашей резидентуры, лично для Отто и Андре агрессия фашистской Германии против Бельгии и вступление в эту страну французских и английских войск? Более полный ответ на этот вопрос все мы получили значительно позднее, однако уже в этот момент у меня возникла тревога за сохранение нашей «крыши» и за возможность безопасного пребывания в Бельгии «француза» Андре и «канадца» Отто.

Первым, с кем я решил встретиться после первых переживаний, был де Буа. Я имел основания считать его не только крупным промышленником, но и человеком, имеющим доступ к весьма осведомленным правительственным кругам.

При первой же встрече с ним, предшествовавшей намечаемой с владельцем «Селект скул», я узнал, что моя вторая встреча не состоится, так как последний был арестован сразу же после начала агрессии фашистской Германии бельгийской полицией. Дс Буа поведал, что якобы наш друг, выдававший себя за англичанина, как было установлено, был немцем и его подозревали в шпионаже в пользу нацистов.

Вскоре это сообщение было подтверждено и другими нашими общими «друзьями». Они указа ли мне, что арестам подверглись все лица, заподозренные в принадлежности к немецкой разведке. О подобных подозрениях бельгийская полиция и даже контрразведка якобы ничего не знали, а сведения получили непосредственно из французских источников, сумевших заранее подготовить таковые для передачи Бельгии, Нидерландам и другим странам, которые могли подвергнуться фашистскому нападению.