Наваждение - Екатерина Мурашова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вот случайно и встречала! – весело сказала Софи. – Да она сама ко мне и заявилась как раз недавно. И после еще видела ее у этих, любителей мудрости, про которых сейчас рассказывала. Выглядит Любочка, кому интересно, премило. Все такая же миниатюрненькая, бровастенькая…
– А как же она… живет? – севшим голосом осведомился Василий.
Аглая с тревогой переводила взгляд с Софи на Васю, Матвей приподнял брови, Стеша, чувствуя внезапно возникшее напряжение, недоуменно крутила круглой головой. Только Софи, увлекшись собственным рассказом, ничего не заметила.
– Да вы разве не знаете?! – воскликнула она. – Вот номер! Я уж думала, хоть вам-то да, особенно, маменьке Евпраксии Александровне он сообщится. Они, помню, так близки были, как любая мать мечтать станет… Да Любочка же с вашим Николашей все годы живет! Только он там, в Петербурге под другим именем ошивается, а ее скрывает ото всех. И жениться на ней, мерзавец, не хочет. Вроде как выгоды какой-то, как всегда, ждет. А годы уходят… Она, бедняжка, переживает, конечно, ей ведь еще с детства все светского блеска хотелось, или еще чего-то такого… И мне жаловалась. Но я ей так сказала: ты что ж, Николашу раньше не знала? Он же паразит и негодяй (ты прости, Вася, конечно, но ведь так и есть, ты сам знаешь), и за выгоду отца продаст. Чего еще от него ждать-то было?
Василий вскочил, разом оказавшись едва ль не на полторы головы выше собравшихся. Схватился руками за горло так, словно его что-то душило. Стеша испуганно метнулась в сторону и присела на корточки. Матвей Печинога, напротив, качнулся вперед, как будто бы готовясь к какому-то действию.
Отодвинув юношу рукой, как досадную, но неживую помеху, Василий буквально выбежал из залы.
Софи ошеломленно проследила его движение, потом обернулась к Аглае.
– Чего это он? Вы знаете, Аглая? Это оттого, что я о брате плохо сказала? Он разве к нему так привязан? Я не думала…
– Василий делал нашей Любочке предложение. Как раз накануне того, как она в Петербург уехала, – объяснила Аглая.
– О Господи! – пробормотала Софи. – Я ж и не знала… А куда же он теперь побежал? – обратилась она почему-то к Матвею.
– Вот уж не знаю! – ответил юноша. – Может быть, догнать его?
– Да не надо, наверное… – не слишком уверенно пробормотала Софи, нервно накручивая на палец выбившийся из прически локон.
Стеша потянула брата за рукав и принялась энергично о чем-то его расспрашивать. Аглая, задумавшись, отошла.
К Софи приблизился инженер Измайлов, наконец-то закончивший свой долгий разговор с Марьей Ивановной.
– Где ж Василий? – спросил он. – Я видел, он с вами был…
– Убежал, – честно ответила Софи.
– А Леокардия Власьевна?
– Должно быть, уехала…
– Право, Софья Павловна, близкое знакомство с вами оправдывает худшие мои ожидания…
– В чем же? – надменно подняла бровь Софи.
– Только поговорив с вами, люди, до того вполне стабильные, впадают в экзальтацию и убегают, уезжают…
– Вы думаете, дело во мне?
– Ну не во мне же… – пожал плечами Измайлов.
– Андрей Андреевич, можно вас на минутку? – спросила подошедшая Вера. – Софья Павловна, вы позволите…?
– Да забирай его, Вера, хоть насовсем забирай и съешь! – с детским раздражением воскликнула Софи. – Ни капельки не жалко будет!
Измайлов, отходя, улыбался, но Софи не видела его улыбки. Зато ее прекрасно видели Вера Михайлова и Машенька Опалинская.
– Она приехала и разом все изменила. Большинству и дела до нее нет. Но все стали другими, словно переоделись в другое платье, – медленно сказала Вера, садясь и указывая Измайлову на стул рядом с собой. – Я знала ее девочкой и не могла понять. Вы умный человек, скажите: в чем ее секрет?
– Она изгоняет людей из их прежних оболочек. Но не предоставляет ничего взамен. Стоит невдалеке и смотрит с любопытством: что он теперь будет делать? Именно потому рядом с ней так свежо, больно и холодно.
– Я вам сейчас предложу то, от чего вы откажитесь. Стоит ли, Андрей Андреевич? Мне охота…
– Что ж, предложите, Вера Артемьевна…
– Предложу. Но – уговор. Вы мне после ответите на один вопрос.
– Котов в мешке не беру…
– Могу вопрос заранее задать.
– Говорите.
– Предлагала ли вам то же Марья Ивановна?
– Хитро! – засмеялся Измайлов. – Вы с Софьей Павловной – ловкая пара. Давайте ваше предложение. Потом – отвечу.
Ипполит Михайлович сидел перед полной тарелкой разнообразных закусок, и то и дело подкладывал себе еще. Ел он быстро, и не слишком опрятно. Вина не пил. Надя сидела рядом, с пустой тарелкой и бокалом вина, глядела, морщась.
– Ипполит, довольно есть, – наконец, сказала она. – Особенно маринады. Это нездорово. Тебе с твоим желудком надо режим соблюдать.
– Надя, ради всего святого, оставь меня со своей медициной. Тебе что, некого лечить? Да свистни сейчас, с крыльца очередь выстроится.
– Не в этом дело. Ты всегда ратуешь за рациональность, а сам?
– Оставь. Ты просто злишься, что твой Измайлов тебя совсем не замечает. Но, Надя… Восемь лет прошло…
– Мне нет никакого дела до Измайлова, ты же знаешь! Мы сто раз говорили об этом…
– Ты. Ты говорила. А вот мне действительно нет никакого дела…
– Ты иногда бываешь просто удивительно эмоционально туп… Учитывая всю историю…
– Господи, Надя, а чего бы ты хотела?! Чтобы мы с Измайловым, разрывая рубахи на груди, теперь, спустя восемь лет, выясняли отношения, каялись друг перед другом в грехах, рыдали, били друг другу морды из мести, ревности… или еще что-нибудь в этом духе… Но это же просто смешно и глупо. Не проще ли ничего этого не делать?
– Разумеется, проще… Но как странно…
– Я понимаю тебя… Точнее, пытаюсь понять. Это, вероятно, нереализованная, крестьянская часть твоей натуры. Звериные, троглодитовские, дарвиновские, если хочешь, страсти. Самцы дерутся из-за самки. И чтобы обязательно с мордобоем, чтобы юшка из носов текла… Мы с Измайловым, конечно, не удовлетворяем…
– Ипполит, ты говоришь ерунду! – отчеканила Надя. – Прекрати немедленно!
– Да пожалуйста, – усмехнулся Ипполит Михайлович и снова склонился над тарелкой.
Через пару минут Надя снова заговорила, но уже о другом.
– Ты знаешь, мне кажется, что Вера и Софи избегают друг друга. Даже со мной она больше общается. Отчего так? Ведь когда-то… И они, я теперь знаю, переписывались все эти годы…
– Здесь все просто, – чуть невнятно из-за непрожеванной пищи заявил Ипполит Михайлович. – И тоже по Дарвину, как бы тебя это ни злило. Или, если хочешь, закон сохранения энергии. Софи Домогатская и Вера Михайлова… Они обе выросли и сформировались в личности такого масштаба и такой истории страстей, что в одном помещении или в одном деле находиться просто энергетически не могут. Знаешь, Резерфорд еще в 1772 году опыты проводил, получал «испорченный воздух». Накрывал мышь колпаком, она тратила весь кислород и задыхалась. Вот также и они: когда остаются наедине, такой интенсивности происходит процесс, что мигом весь кислород выжигают и дышать нечем…
