Даурия - Константин Седых

Приехав на станцию, казаки увидели там необычайное оживление. Несколько сот красногвардейцев толпились на раскаленном от солнца перроне. Они с любопытством наблюдали за тем, что делалось на путях. Там стоял под парами низенький паровоз. Спереди к паровозу была прикреплена большая американская платформа. Празднично настроенные матросы в одних тельняшках грузили на платформу балласт, газовые баллоны и ящики с динамитом. Матросы сыпали шутками и между делом задирали красногвардейцев.

Казаки привязали лошадей к станционному палисаднику и, следуя за Федотом, вышли через калитку на перрон. Федот локтями прокладывал дорогу в толпе и скоро вывел их в первые ряды возбужденных зрителей. При виде матросов он крикнул:

– Здорово, морячки!

Толстый усатый боцман, распоряжавшийся матросами, насмешливо ответил:

– Здорово, соловей-разбойник!

– Что это вы тут затеяли?

– Гостинцы для Семенова готовим, – сказал боцман и принялся ругать матроса, который вздумал слишком игриво обращаться с ящиками динамита.

Минут через десять на перроне появились Лазо и Василий Андреевич. Федот, опередив своего взводного Семена Забережного, кинулся к ним и доложил о прибытии взвода. Они поздоровались с ним за руку, поговорили, и он, довольный, вернулся к казакам. Заметно важничая, сказал:

– Велено ждать распоряжений.

Когда платформу нагрузили, боцман подбежал к Лазо, весело отрапортовал:

– Все готово, товарищ командующий! Не поздоровится Семенову от нашего подарка. Разогнать паровоз берется один из моряков. Разрешите представить?

– Давайте.

– Усков, – закричал боцман, – давай к командующему!

Статный, с лихо закрученными желтыми усиками матрос отозвался с платформы:

– Есть! – и, спрыгнув на землю, через минуту стоял перед Лазо.

– Здравствуйте, товарищ Усков, – крепко пожал ему руку Лазо. – Значит, вы беретесь разогнать паровоз?

– Так точно! – отрубил Усков.

– Ну, что же, – улыбнулся Лазо, – судя по вашему прыжку с платформы, можно надеяться, что вы спрыгнете и с паровоза. Только прыгайте вовремя, если не хотите остаться без ног. – И, помолчав, спросил: – А помощника вы себе не возьмете?

– Можно взять, если найдется.

При этих словах Ускова сразу три человека бросились к Лазо. Один из них был Федот. Все в голос выразили они желание ехать с Усковым. Лазо, посмеиваясь, предоставил Ускову выбрать любого из них. Увидев Федота, Усков дружески подмигнул ему и остановил свой выбор на нем. Были они старыми знакомыми. Благодаря Ускову и попал когда-то Федот в отряд моряков.

Лазо пожелал им успеха и обратился с вопросом к боцману:

– А провода нас не подведут?

– По-моему, нет.

– Взрыватели тоже проверили?

– Все сделали, товарищ Лазо. Можете смело ехать на наблюдательный пункт.

Пока Лазо отдавал последние распоряжения, Василий Андреевич подошел к аргунцам, поздоровался в первую очередь с Семеном, затем с остальными и спросил:

– Ну, земляки, кони у вас в порядке?

– В порядке, – ответил за всех Роман.

– Сейчас товарищ Лазо поедет на сопку, откуда будет командовать боем. Вы должны неотлучно находиться при нем. Во многом успех боя будет зависеть от вас. Регулярную и быструю связь с частями должны ему обеспечить вы. Я надеюсь, жаловаться ему на аргунцев не придется. Можно ему от вашего имени так заявить?

– Можно! – дружно ответили казаки и пошли садиться на коней. Василий Андреевич поглядел им вслед и поспешил к Лазо, которому уже подвели коня.

С круглой высокой сопки недалеко от Шарасуна соседняя станция Мациевская была видна как на ладони. Вся она была забита составами с боеприпасами и снаряжением. Два семеновских бронепоезда постоянно находились на ней.

Мысль взорвать эшелоны противника с помощью платформы, груженной взрывчатыми веществами, возникла у Лазо при личной рекогносцировке семеновских позиций. От Шарасуна к Мациевской большой уклон: стоит только разогнать платформу, как она с огромной, все нарастающей скоростью полетит вниз к Мациевской и, если не свалится раньше времени под откос, неминуемо врежется в составы. В тот же день Лазо советовался с железнодорожниками и моряками-минерами. Дерзкий замысел его пришелся по душе и тем и другим. Через день из Оловянной пригнали старенький паровоз, появившийся на дороге еще во время русско-японской войны. Паровоз должен был не только разогнать платформу, но и погибнуть вместе с ней. Пустить на эшелоны врага начиненный взрывчаткой паровоз решено был в день всеобщего наступления. Удача с паровозом должна была помочь атаке пехотных частей на Мациевскую – последнюю станцию, находившуюся в руках Семенова.

Лазо поднялся на сопку и приказал сигнализировать об отправке паровоза с платформой. Усков и Федот нетерпеливо дожидались сигнала. Заметив его, они поднялись на свои места. Паровоз, пуская клубы пара, медленно двинулся, толкая платформу.

С каждой секундой паровоз увеличивал скорость. Федот поглядел на быстро мелькавшие телеграфные столбы и спросил Ускова:

– Прыгать скоро будем?

– Что, уже сперло? – презрительно усмехнулся Усков с явным намерением подзадорить Федота, который нервно жевал в зубах давно потухший окурок. Федот выплюнул окурок и хлопнул Ускова по плечу.

– Раз так, то ты вперед меня, Вася, прыгнешь. Понятно?

Усков лениво зажмурился и прокричал ему на ухо:

– Не дождешься! Я прыгать совсем не буду. Наш гостинец Семенову из рук в руки передам.

– Да ты, паря, не сдурел ли? – оглушил его своим басом Федот, явно удивленный металлическими нотками его голоса и решительным видом.

– Нет, котелок у меня варит, – усмехнулся Усков. Он вздохнул полной грудью и, сверкнув глазами, выпрямился и запел:

Из гавани тихой мы в битву пойдемНавстречу грядущей нам смерти,И в море открытом за родину умрем…

Федот бросил брезентовое ведерко, из которого только что допил остатки нерасплескавшейся воды, и стал подпевать Ускову. Мациевская с головокружительной быстротой неслась им навстречу. От мельканий телеграфных столбов у них рябило в глазах. На станции заметили бешено мчавшийся загадочный поезд и сразу заподозрили недоброе. Из эшелонов стали выскакивать и разбегаться во все стороны солдаты, тревожно завыли на путях паровозы. На всех артиллерийских позициях и бронепоездах повернули семеновцы орудия в сторону грозной опасности и открыли ураганный огонь.

– Видал, какая встреча. А ты прыгать торопишься, – снова уязвил Федота Усков. Федот покачнулся от сильного толчка, ударился плечом о рычаг и с веселым бешенством проревел:

– Жми давай, брати-ишка! Пропадать, так с треском. – И он высунул голову в прикрытую хлопающим брезентом дверь, чтобы взглянуть на взрывы снарядов. Снаряды рвались недалеко от пути. Бурые столбы земли взлетали высоко к знойному небу. Федот представил себе, что случится с ним и Усковым, если один из снарядов угодит в дорожное полотно впереди паровоза, и у него зашевелились волосы на голове. Он жадно глотнул свежего воздуха, обернулся и схватил Ускова за руку:

– Прыгать будем?

– Будем, – поспешил успокоить его Усков. – Мне ведь пропадать тоже неохота. Только давай выглянем, все ли на платформе в порядке. – И они направились в тендер паровоза. Усков первым добрался до стенки тендера, ухватился за нее руками и взглянул вниз, на платформу. Вдруг он выругался и повернул к Федоту искаженное злостью лицо.

– Провода перебило! – услыхал Федот его приглушенный ветром крик. В два прыжка очутился он около Ускова и собственными глазами увидел, что все пошло прахом. Умная затея превратилась в пустую забаву. Провода, которыми ящики с динамитом соединялись с взрывателями, прикрепленными к передним буферам платформы, были перебиты, и концы их болтались среди баллонов и ящиков. Перебило провода камнями, нагруженными в качестве балласта. Дико вращая глазами, Федот закричал:

– Останавливай паровоз!

– Хватился. Его сам черт теперь не остановит, – с горечью сказал Усков и стал готовиться к прыжку на платформу. Действовал он спокойно и уверенно. С ловкостью кошки совершив головокружительный прыжок, стал соединять концы проводов.

– Скорее, Васька, скорее! – надрывался Федот. Он с ужасом видел, что до Мациевской оставалось совсем недалеко. Через каких-нибудь пять-шесть минут платформа врежется в составы. Усков торопился, но камни, трясясь и подпрыгивая, мешали ему, грозя искалечить.

Наконец ему все же удалось соединить провода, но, не уверенный в их безотказном действии, он выхватил из кармана бутылочную гранату. Ему заливало потом глаза. Он утерся рукавом матроски и с лихорадочной поспешностью вставил в гранату запал. Потом медленно занес ее над головой.

– Что же ты это делаешь? Спасаться давай, – напомнил ему о себе Федот.

– Спасайся, а мне нельзя. Провода подвести могут. А ты не торчи, убирайся к черту!