Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

Ах, как обрадовался доктор Мьонн, когда на следующий день Грин засунулся к нему и полюбопытствовал, о чем хотелось бы узнать почтенному целителю!

Вся биохимия, вся электроника, вся волновая графика, доступные почтенному доктору, были брошены полное сканирование одного несчастного неосторожного кошака.

Ласково забирая кровь и слюну на анализ, опутывая Грина проводочками, засовывая его под рентген и ультразвук, Мьонн не переставал восторженно, увлеченно кудахтать о том, как несказанно он счастлив получить, наконец, такой уникальный, небывалый материал, как важно знать внутреннее строение самого Грина, и какая удача, что Грин так любезен… пройдите, пожалуйста, еще вот сюда и встаньте тут, я закреплю пару зажимов и вот сейчас проконтролируем давление…

Грин совершенно потерялся от такого напора. Кусаться и царапаться он не мог, это было несолидно и со статусом мага несовместимо, а как еще вежливо и одновременно решительно избавиться от радостного доктора? Мог бы помочь Тесс, но Грин первые два дня откровенно стеснялся, к тому же Мьонн не переставал твердить о том, какой неоценимый вклад в науку Грин вносит самим своим присутствием, и как он, Мьонн лично счастлив от исследований такого феномена…

"Феномен" ощущал себя мухой, запутавшейся в паутине, и уже чуть ли не вслух думал, что человеком и правда было бы проще.

— Мастер Тесс, — сказал сфинкс, глядя на очередную вечернюю вьюгу в широкое окно, — скоро мне придется уйти ненадолго, в ночь. Свечу ставить не надо, я думаю, что вернусь. Но на всякий случай, если вдруг так случится, что к следующему вечеру меня не будет, передайте мои извинения полковнику Морану.

Вы можете пойти со мной, если хотите. Но я буду искать ту, которая надела на меня шкуру, в Безлунную ночь ее еще можно встретить на земле. И я не знаю, что может случиться во время поиска.

Тесс, которого так и тянуло нахохлиться одеялом от одного только вида метели в окне, еле удержался от вопроса, пойдет ли Грин, если погода не улучшится, и спросил серьезно:

— Как будет лучше — если я присоединюсь к вам или если останусь там, где не помешаю своим незнанием чего-то нужного?

— Лучше, если вы останетесь там, где я не буду за вас тревожиться, мастер Тесс, — ответил Рон. — Вы не помешаете незнанием, просто придется бродить по зимней погоде, а здесь легко заболеть. Вы хотели сшить мне капюшон, помните? Я тогда зря отказался.

— Кто ж знал, где мы окажемся. А капюшон и сейчас не поздно сообразить, уверен, здесь без труда помогут утеплиться, если сообщить о проблеме.

— Нет никакой проблемы, мне не хотелось бы ничего брать от людей на базе, — покачал головой Грин, — А от вас я бы с удовольствием что-нибудь бы взял на память. Как тогда — фонарик. Я ведь ей его подарил, знаете? Ваш фонарик — подарил Старухе. А вы про него забыли, да?

— Вы так говорите, будто все-таки собираетесь не вернуться, — поежился Серазан, особенно остро ощущая нехватку пледа на плечах. — Что же до фонарика, то я о нем даже не думал с тех пор. Учитывая, в каком виде вы вернулись, я бы скорее удивился, если бы вы пришли с фонарем в зубах или между крыльев. Старуха приняла подарок?

— Видимо, он ей понравился, — кивнул Рон и, заметив, как зябко поежился Тесс, приподнял крыло. — Вам холодно, мастер?

— Физически — нет, но как представлю, что вы отправитесь — ночью, зимой, в мороз, в метель или в то и другое — на ваши поиски… — немного грустно улыбнулся Тесс, наклоняя голову с вопросительным взглядом под крыло. — Впрочем, просить вас остаться и никуда не ходить не хочется — даже если и не знал бы, что этого делать не надо.

— У меня шерсть, — успокаивающе пояснил Грин, — Шерсть и перья. Я не замерзну. Побудьте сейчас немного рядом, мастер Тесс. Мне тепло в лесу, но очень холодно здесь.

— Почему? — Серазан перебрался под крыло, отметив про себя, что, кажется, ему там вполне уже уютно и привычно. — Виноваты обстановка или люди?

— Мне чем дальше, тем больше кажется, что я ввязался сгоряча не в свое дело, — признался Грин, с удовольствием впитывая человеческое тепло. — Не в первый раз, но я потащил вас за собой. Вам без меня тут ничего не сделают?

— Нет, что вы, — удивился Серазан. — Я же ветеран, больной, да еще и изгнанник по доброй воле… Меня не тронут, если только я не стану угрозой настолько серьезной, что мои действия будут опасны не только им самим, но и тем, кто ждет их на Мабри. Но я ведь всего-то навсего простой отшельник… Не беспокойтесь, и тогда мы разберемся как-нибудь и с делом. От него если не половина, то хоть треть уже сделана, своим чередом сделается и остальное.

— А кто ждет их на Мабри, мастер? — напряженно спросил Грин, поворачивая голову и вглядываясь в Тесса. — Кому или чему они преданы настолько, что живут в чужом краю без пользы для себя?

Тесс задумался, потом ответил медленно:

— А это уж кто как, я думаю. Я ведь не намного больше вас общаюсь с людьми здесь, могу только предполагать — и, как мне кажется, здесь многие просто ввязались сгоряча, подобно вам, и теперь вынуждены до конца заниматься взятым на себя делом. Старшие — практически наверняка… Раз не нашли способа отказаться и не вернулись за столько лет — значит, уже сами не могут. А те, кто помоложе — пожалуй, ради выгоды. Ганн, например, говорил, что за работу здесь дают право завести больше положенного детей дома, а это одна из самых серьезных наград на Мабри.

Серазан помолчал, прикрыв глаза и где-то внутри тихо удивляясь сочетанию уютного сидения рядом с учеником и серьезности вопроса, и только через некоторое время продолжил:

— И обязательно должны быть еще идейные. Те, кто действительно думает о войне, которая идет дома, о людях, которые будут целее, если их куда-нибудь убрать, и о Мабри, которая тоже вздохнет свободнее, если на ней останется меньше народу. Правда, есть большая вероятность, что большинство таких сидит не здесь, а дома.

Рон прикрыл глаза, и, казалось, задремал. И, похоже, даже замурлыкал, хотя с человеческим горлом это казалось невероятным.

— Те, кто приедут сюда с Мабри, будут смотреть прежде всего на то описание планеты, которое мы делаем сейчас? — спросил он вдруг.

— Конечно, — удивился Тесс, поднимая голову с кошачьего загривка. — Оно для того и делается, чтобы люди могли узнать, на что похож новый мир, решить, хотят ли они сюда переселиться, смогут ли они приспособиться к новой жизни или же потеряют больше, чем приобретут. Но в первую очередь оно нужно будет Колониальному Управлению — чтобы оценить, каким в принципе должен быть проект переселения, чтобы стоило его осуществлять. Здесь, например, все очень дешево получится по технике — разворачивать добычу полезных ископаемых или крупное производство нельзя, значит, не нужно везти оборудование для создания промышленных мощностей. Зато сложным окажется психологический отбор, ведь сюда должны ехать только те, кто сможет обучиться очень непривычным законам и нормам…