Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

— Что еще остается… — Серазан сел прямо на пол у окна, расстроенно глядя на Грина. — Но нельзя же так жить, чтобы даже на помощь нельзя было позвать, если дорога закрыта! Почему связи нет никакой, неужели даже птицы не нашлось бы почтовой?

Покачал головой, в общем-то не ожидая ответа.

— Это ведь страшно, Грин. Очень страшно, когда дети должны зависеть от милости тех, кто оказался задет достаточно, чтобы перебить их родителей…

— Страшно, — согласился сфинкс, — но почтовую птицу надо успеть выпустить, телеграмму — отбить. Видимо, сделать это было некому. Многие нелюди перед нападением заранее усыпляют, обездвиживают… А как у вас случается, когда народы ссорятся, мастер Тесс? Как воюет ваш народ?

— В космосе, в основном, — пожал плечами Серазан. — Враг давний, хорошо знакомый, какое оружие у нас и у них, тоже известно хорошо… Бластер вы видели, про возможность сжигать целые города я тоже вам говорил — поэтому, как вы наверняка понимаете, главная задача — не дать им подлететь достаточно близко для атаки. Обнаружить, когда они еще далеко, поднять тревогу, вовремя вызвать помощь и поставить заслон, чтобы воевал корабль против корабля, а не корабль против города или завода.

Помолчал, разглядывая Грина, подумал, продолжил.

— А если надо напасть самим — это нужно делать или очень быстро, или очень скрытно, чтобы противник не успел защититься или, лучше всего, вообще не заметил опасности, пока не стало уже слишком поздно. А условия у нас с ними практические равные, поэтому и поступают обе стороны одинаково… Поэтому, — тут Тесс остановился, вскинул взгляд на ученика, очень важное сформулировав для него и даже для себя. — Поэтому, Грин, мы все приучены опасаться скрытого и неизвестного, ждать удара, предполагать худшее там, где не все нам объяснили и досказали… Потому что перебдеть — не беда, а недобдеть — может оказаться фатально. Вновь остановился, и, наконец, завершил:

— А если бы в той деревне были люди из наших, то птица с тревожной запиской всегда была бы наготове, а для телеграммы был бы оговорен особый код, который можно отбить очень быстро, даже не думая, и который означал бы беду и призыв о немедленной помощи.

— Телеграфный код есть, — подтвердил Грин. — Но, видимо, вы всегда настороже, а здесь люди более беспечны.

Он поудобнее умял подушку:

— Я понимаю вас, мастер. В хрониках записывают в основном то, что удивляет, войны, несчастья. А если я правильно понял, то старые люди были и вашими, и нашими предками, вот вы так остро переживаете. И все события, за все то время, навалились на вас. Да?

— Нет… — удивленно ответил Тесс. — Причем тут хроники?

— Я подумал, что у вас на впечатление от моего рассказа наложилось то, что мы разбирали до того, потому стало так нехорошо, — тоже озадаченно объяснил Рон.

Тесс вздохнул так тяжело и скорбно, что чуть было сам себя не пожалел. И Грина заодно.

— То, что мы разбирали… — медленно и раздумчиво повторил, разглядывая лежащего сфинкса. — От него действительно нехорошо, но не поэтому. Ренн с Дийсом наконец-то разбираются, как устроен этот мир, а ведь именно это они так долго пытались понять — для них любое знание новое. А я полагал, что уже знаю здешние порядки, ведь Дорр рассказывал мне о них, когда я пришел сюда жить, но чем больше слышу и узнаю, тем яснее понимаю, что он сам их толком не знал и то, что говорил — или неправильно, или недостаточно, или… Словом, оказывается, я давным-давно живу в мире, законы которого мне неизвестны, и законы суровые, а я столько раз мог по незнанию их нарушить… И как я вообще здесь до сих пор жив?

— Ой, — глаза у Рона опять округлились, — но зато вы знаете много больше, и про бластеры, и про то, как быть настороже, и быстро доходите до нового, вспомните — сушилка! И про воду в ягодах, и про электричество. Выучить то, что знают все — это несложно! А вот показать то, что не знает никто, это гораздо сложнее!

— Нет, Грин, — мрачно ухмыльнулся Тесс. — Выучить то, что знают все, тяжелее всего. Потому что то, что и так "всем" известно, никому в голову не придет объяснить или рассказать. А откуда тогда это узнать, если даже не знаешь, о чем надо спрашивать?

— Ну так я буду рассказывать, — пообещал Грин. — Все, что угодно!

Тесс подумал, встал и пошел за горячим чаем — себе и ученику.

— Расскажите тогда, — попросил он, вернувшись и ставя кружки на пол мимо ближайшего столика, — какие есть важные обряды зимой и когда. Потому что я их, кажется, даже не то что не помню, а вовсе не знаю.

— Когда солнце только склоняется на зиму, и дни постепенно начинают убывать, еще нельзя сказать, что зима началась, — заученно начал Рон, внимательно наблюдая за снежинками. — Когда в лес приходит Старуха, а случается это на Единую, тогда можно сказать, что зима только-только началась. Старуха приходит каждый год, постепенно усыпляя землю, и нельзя сказать, что вот, она была, а вот, ее пока нет. Границы миров размываются, и можно свободно пройти из одного мира в другой, и даже вернуться. Но можно точно сказать, когда наступает венец зимы, ее безраздельное владычество — это случается на ночь солнцеворота, и ночь эта длится бесконечно. Мужчины тогда сидят у костров, а женщины дают им новые теплые вещи. Говорят, в ночь солнцеворота по земле бродит большой черный кот, и смотрит, у кого есть обновки.

Но вот, если все благополучно, солнце понемногу начинает задерживаться все дольше и дольше над землей, как сейчас. Оно еще не греет, потому что само не знает ласки, и в это время, здесь по земле бродит Старуха, постепенно перерождаясь.

Ночь ее перерождения, называемая Безлунной — ночь домашнего уюта, круглых пирогов и горящих свечей. Зовут новую луну в дома, словно потерянного ребенка, зовут, как вы меня звали, приманивая на живой свет, а девочка бродит и бродит по земле. Повезет тому, кто увидит ее на Безлунную и поможет добраться до неба. Вот тогда можно сказать, что зима постепенно уходит, но и после Безлунной солнце зовут: вокруг полей обкатывают горящее колесо, а в городах устраивают фейерверки. Сыр кругами нарезают и в лес относят, льют по рекам молоко…

И если все правильно сделано, то солнце продолжает прибывать и прибывать, и вот, наступает весеннее равноденствие и тут уже можно сказать, что зима повсюду закончилась.

Рон перевел дух и посмотрел на Тесса:

— Вот так можно было бы сказать, если говорить коротко.

Тесс пару раз мотнул головой, выходя из оцепенения, в которое ввело его распевно-неспешное изложение сфинкса, и перевел-уточнил для проверки: