Владимирские Мономахи - Евгений Салиас

Сусанну Денисовну особенно любили все, и если сначала Высокса прозвала ее «Змглодкой», то теперь никто никогда не отзывался о ней иначе, как называя ее по имени и отчеству или по новому прозвищу «Змглодушка».

За последнее время положение и известность Сусанны Змглод еще более увеличились. За последние два года за нее три раза сватались три личности, и всем троим одинаково отказала она, несмотря даже на усовещивания отца.

Один из отринутых женихов служил во Владимире в казенной палате[34] чиновником, но был, правда, пожилой. Другой, сделав предложение Сусанне Денисовне, даже заставил над собой смеяться: он был главным делопроизводителем в коллегии Высокской и, конечно, мог быть парой для дочери прежнего обер-рунта, если бы личное положенье ее не было исключительное.

Вслед за этим сватовством появилось третье, которое окончательно изумило всех. Приезжий из Петербурга молодой артиллерийский офицер, старинный дворянин по отцу, человек с состоянием, рязанский помещик, встретив Сусанну Змглод на вечеринке у Сусанны Юрьевны, был поражен ее красотой.

Расспросив, кто она, и узнав, что девушка — крестница Касаткиной, молодой человек, хотя дело о заказе казенном было кончено, задержался в Высоксе. Он был не первый. Со-многими прежде, давно, случалось подобное из-за Сусанны Юрьевны.

Прожив две недели, офицер посватался.

Денис Иванович был в восторге. Мог ли он мечтать — он, полутурка, неведомо кто, не то осетин, не то абхазец, — что дочь его будет когда-нибудь русской помещицей и дворянкой. И Денис Иванович был немало смущен, даже поражен на другой же день, когда его любимица отказала наотрез выходить замуж за молодого человека. Никакие увещания не помогли. Сусанна Денисовна объявила отцу, что лучше пойдет в монастырь, нежели пойдет замуж.

Отказ этот, конечно, наделал много шуму во всей Высоксе, а шум этот, толки и пересуд, разные догадки и умозаключения привели к тому, что у Высоксы как будто раскрылись глаза. Долгое ослепление прошло, все будто сразу прозрели, увидели и ахнули. Прозрение это началось, быть может, с самого отца, Дениса Ивановича, но он только покачал головой в ответ на собственные свои догадки, а с дочерью о своих подозрениях не захотел даже и говорить.

Причина, по которой Высокса ахнула, была та же догадка. «Змглодушка» всеми любимая, всему наместничеству известная своим ангельским сердцем, своим удивительным умом, а в особенности своей красотой, могла, конечно, мечтать «об этом диковинном».

Все будто теперь только поняли то, что видели уже давно… А видели все, что два молодых барина, подрастая, часто видаясь с детьми Дениса Ивановича, будучи с ними если не одних лет, то одного поколения, оба относились к крестнице их тетушки и своей дальней побочной родственнице как-то особенно.

Теперь, когда оба барина были уже молодые люди, женихи, а Змглодушка — девушкой невестой, отношения были как будто холодные, а собственно эти отношения стали менее детскими, осторожными. Действительно, в отношениях обоих братьев к Сусанне Денисовне явилось что-то крайне сомнительное. Чужой человек и дальновидный, явившись в Высоксу, конечно, сейчас заметил бы, что оба брата просто влюблены в молодую девушку.

Умная Сусанна относилась к обоим тоже неравнодушно, но, к кому предпочтительнее лежало ее сердце, было неизвестно. Даже в семье полагали, что Саня обоих молодых господ одинаково жалует.

Отказ на предложение руки и сердца молодого офицера заставил, однако, многих вдруг воскликнуть, если не вслух, то мысленно.

Неужели же дочь прежнего обер-рунта настолько о себе возмечтала? Какая она ни на есть умница и красавица, все же считать господ Басановых себе ровней — дерзость. Она должна помнить, что ее отец, если не был крепостным холопом их деда, то был вольнонаемным холопом. И если бы благодаря своему уму и энергии не попал в должность обер-рунта, то был бы, по всей вероятности, простым лакеем, пожалуй, хоть бы даже потом и дворецким. Только его «мастерство» на все руки сделало его на время грозой всей Высоксы, сделало его страшным орудием в руках старого барина.

Впрочем, подозрение, что Сусанна Денисовна хитро старается нравиться обоим братьям и как будто рассчитывает на них, как на женихов, держалось недолго. Было известно, что хотя она нравится Олимпию Дмитриевичу, но он постоянно повторяет, что ранее сорока лет не женится, а может, и совсем никогда не женится.

— На кой прах идти под венец! — постоянно говорил он. — И кой шут это выдумал!

Что касается Аркадия Дмитриевича, то мысль, что он вздумает на ком-либо жениться, казалась совершенно нелепою: всем представлялось, что Аркадий Дмитриевич должен еще лет десять пропрыгать, как мальчуган, забавляясь всякими пустяками.

И в этом все ошиблись. Никто и не подозревал, как давно, сильно и глубоко был Аркадий привязан к красивой крестнице своей тетки. Впрочем, это, может быть, случилось потому, что сам молодой человек будто не знал, как именно относится он к Змглодушке. Он сжился со своим чувством и никогда не размышлял о нем. Когда оно возникло, он был сам слишком юн, полуотрок, и ни о чем не рассуждал. А теперь это бессознательное чувство как-то слилось с его существованием. Думать о том, любит ли он Сусанну Денисовну, как любит, каким образом и до какой степени, было бы то же, если бы он вдруг начал думать, почему он белокурый, а не брюнет, и с каких пор волосы посветлели и каким образом, почему?..

Казалось, что только какой-либо внешний толчок, какое-нибудь особенное и внезапное обстоятельство может заставить его отнестись сознательно к его отношениям с девушкой и спросить: что она ему?

Конечно, теперь, когда Аркадию было уже за двадцать лет, он знал, что есть на свете существо, которое имеет столько значения в его жизни, что заставляет на все в мире смотреть не своими глазами, или как бы через нее. Теперь часто и все чаще приходило ему в голову, что Сусанна должна была бы стать его подругой жизни.

Если до сих пор Аркадий ни разу не обратил внимания ни на одну девушку в Высоксе, если он даже иногда защищался от иной назойливой красавицы, которой нравился, то это было ради Сусанны: его чувство к ней не дозволяло ему кем-либо увлечься, хотя бы ради простой прихоти, временно и шутя.

И все считали барина Аркадия Дмитриевича тюфяком, мякиной и плаксой… А это была мягкая, но страстная натура, способная на истинное глубокое чувство, на отвагу при самообороне.

VIII

Протекавший год имел особое и огромное значение для заводов, разумеется, главным образом для его обитателей.

В тот самый день, когда Гончий заявил Сусанне Юрьевне о смерти Бабаева и о том, что он нежданно и поневоле стал самым главным заимодавцем заводов на крупную сумму, во всем доме толковали и нахлебники, и дворня исключительно об одном и том же. Только Гончий не знал этого до вечера да Сусанна Юрьевна. Ввечеру Феофан доложил об этом говоре Онисиму Абрамычу, а горничная доложила барышне, когда она ложилась уже спать.