Книга Предтеч - Александр Шуваев

Он смотрел на меня и молчал.

- То, что вы сейчас делаете, имеет свое название: "Мы не подтверждаем и не отрицаем. Тоже тактика. Ну и на здоровье. Saрienti, как говорится, satis. Продолжайте вербовать добровольцев и всех вам благ.

Когда мы выгнали его на хрен и проветрили помещение, Мушка спросила:

- Ты что, правда его разыскивал? То-то я гляжу...

- Правда.

- И зачем тебе понадобился этот болван?

- Думал услыхать от него что-нибудь умное, полезное и душеспасительное.

- Меня бы спросил. Я бы тебе сказала, что ты самый умный, и всегда сообразишь, как поступить. Что ты самый добрый, и никогда не сделаешь ничего особенно плохого. Что не нужно выдумывать себе каких-то проблем, пока они не возникли, а жить нужно, как хочется.

- Ты понимаешь, что он в чем-то прав? Что-то очень скверное можно вытворить без злого умысла, просто по глупости или даже по элементарной безалаберности. Даже из жалости и желания сделать человеку хорошоЕ Кажется, со мной как раз так и получилось.

- Нет. Я в это просто не верю, значит, этого и нет. Ты подумай, и сам увидишь, что ошибаешься. Ты поживи, и увидишь, убедишься сам. Если уж ты решил, что поступаешь правильно, если не мог по-другому, если у тебя именно этого просило сердце, то дело это в конце концов обернется к добру. Не спорь со мной, ничего не хочу слушать, я все равно права. Ну не хмурься, а то у тебя морщинки будут...

А вот попробуй тут поспорь, если тебя после каждой формулировочки целуют и потихоньку, в самой что ни на есть коварной манере тормошат, и прижимаются к организму всякими местами. Лично я пас. И, что характерно, философию всяческую тоже отбивает напрочь. А потом, в перерыве, когда мы улеглись рядом, глядя в потолок, и переплелись хвостами, она неожиданно сказала:

-Ты только обещай не психовать и вообще... Понимаешь, сегодня пробовали не только с тобой...

"Нового знакомого ее звали Тимофей, и был он истинным, чистокровным представителем рода Птиц. И еще, в свои шестнадцать лет, завзятым любителем Крылатых, как даже и в середине двадцатого века среди европейской аристократии (равно как и среди богатейших бизнесменов, скажем, Техаса) существовали и существуют завзятые лошадники, а среди неформальной молодежи - фанатичные любители и знатоки мотоциклов. Внешность незнакомки поразила его в самое сердце; вообще со времен достопамятного посещения Гнезда она вдруг заметила, что на нее как-то вдруг, сразу стали обращать внимание мужчины самого разного возраста. И на улице оборачивались, и по-всякому знакомиться пробовали, и поголовно выглядели при этом страшно глупо. Тут случай был куда более серьезный: помимо внешности, она оказалась для него идеальным слушателем. То есть таким, о котором можно только мечтать: она не меньше, чем он, интересовалась Крылатыми и была при этом новообращенной, внимавшей его словам (весьма, надо сказать, компетентным), как некоему откровению. Да будь она при этом хоть крокодилом в юбке! Таким образом, она из его бесконечного монолога почерпнула массу полезных сведений, и в их числе аксиому, согласно которой Настоящего Летуна можно было усадить в стандартную машину только, разве что, в бессознательном состоянии. Настоящий - сам запрограммирует матрикатор, да, и сам место подберет для посадки, и никаких ростовых бассейнов, а главное, дождавшись, положив массу трудов, иметь силу и мужество уничтожить Крылатого, если он не будет удовлетворять всем твоим требованиям, да, и все начать снова. Тогда это будет вещь, а все остальное - кон-няги, в самом лучшем случае, лыжи нетесаные и не от той ноги. Да на, попробуй, сама убедишься... Кто его знает, что думал по этому поводу Тимофеев папаша, но недовольства, во всяком случае, не высказал. Он, поглаживая роскошную, густую, желтовато-белую бороду, глянул на Мушку, на отпрыска, снова на девушку, явно прикидывая мно-ого самых разнообразных обстоятельств, и... не высказал. Невзирая на рекламу, Мушке не показалось, что Тимофеев "Фотбит" так уж разительно превосходил ее Гешу, зато там была масса всяческих наворотов, штучек и атрибутиков, которые, ничего не по существу не меняя, были, как она поняла, жутко модными, вроде цепочек на клешах. Среди всего прочего в этом роде тут присутствовал в том числе и метатель: чин по чину, спаренный, на том же принципе работающий, что и ружьецо, которое она держала в руках тогда, в Перстне. Разница состояла в том, что здесь восьмиграммовые пули сигарообразной формы в активной оболочке типа "суперслик" обретали относительную скорость порядка сотни километров в секунду, даже и при этом оставляли за собой огненный след и, разумеется, не нуждались в заряде. Тут не важны были уже такие привходящие обстоятельства, как относительная прочность вечно спорящих между собой Брони и Снаряда, и, аки Голая Правда, обнажалась суть процесса: просто-напросто сорок мегаджоулей, выделяющихся на площади менее половины квадратного сантиметра поверхности мишени у дульного среза. И - не настолько уж меньшую энергию на довольно значительном удалении от него. Этого не выдерживали никакие материалы, включая бездефектные. Короткий, страшный взрыв, и труднопредсказуемое перераспределение энергии по линиям наименьшего сопротивления. Официально установка таких вот штук на геминерах не одобрялась, но оружие на Земле Лагеря настолько никому не было нужно, настолько никогда и ни при каких обстоятельствах, никакое! - в последние полтора века не применялось, что мода эта и не запрещалась. Пусть молодежь развлекается. Посмотрев, КАК она пилотирует, тонкие ценители только развели руками: в стиле ее проглядывало что-то жутковато-неукоснительное, но придраться к нему не смог бы даже самый придирчивый инструктор. А, поскольку в последнее время ей стало недостаточно одного неба, "Фотбит" очень скоро оказался над каким-то зеленым побережьем теплой страны неизвестно где.

Похоже только, что тут ее ждали и буквально спустя пять минут набросились на геминер, не пытаясь вступить в переговоры и предложить сдаться. Вряд ли дело состояло в том, что связаться с ней просто не смогли, потому что само знакомство началось с пуска ракет "воздух-воздух", и потом только, когда Интегральный Детектор Пространственной Обстановки как на тарелочке выдал ей приближающиеся снаряды, а она попросту, без изысков прыгнула на шесть километров вверх по вертикали, три реактивных истребителя сами вползли в детект-зону, снова отыскали ее и продолжили атаку. Геминер мог бы уйти от них, как от стоячих, в любую сторону. Она, кроме того, запросто могла бы выбрать какую-нибудь из Альтернатив, где атаки нет. Но новобращенному пилоту геминеров стало интересно, и она решила вступить в игру. От того, что она творила в ходе пилотажа, неизвестным воякам впору было завыть, пустить из пасти пену и взбеситься: молниеносные, короткие рывки в любую сторону, чередуемые с неподвижным зависанием в небе на манер Фата-Морганы срывали любые попытки атаки и вообще делали их безнадежными, а сами по себе напоминали ночной кошмар летчика-истребителя. Но неизвестные были исполнены решимости все-таки непременно ее убить и с достойным лучшего применения упорством продолжали атаку. И тогда она взбесилась неожиданно для себя самой. Компьютер "Фотбита", как и всех аналогичных машин собственной разработки Земли Лагеря, состоял из дисплея с переменным объемом изображения, и немудрященького с виду "якоря", который и удерживал Расширение, пребывавшее в высокостабильном мире. Такой машине ничего не стоило обеспечить обыкновенную неподвижность относительно любого из крутящих фигуры высшего пилотажа истребителей. Вы так уж хотите войны? Нет, вы ув-верены, что настаиваете? Ладно, будь по-вашему. Фиксация залп, маленькая пулька, попав в цель, превращается в ослепительно сверкающий плазменный шар, крыло истребителя исчезает, как срезанное бритвой. Подбитая машина начинает вертеться, как веретено, кувыркается в самом стремительном движении, а потом вдруг разлетается в клочья. Залп - и второй истребитель вдруг вспыхивает весь сразу и превращается в огненный шар. Залп, - и в кабине последней машины, зависшей в немыслимом маневре, вспыхивает ослепительное пламя, а сама она неуклюже валится вниз. Как и следовало ожидать, - избиение, другой сценарий был совершенно невозможен, но кто-то все-таки попытался. Кто-то просто так, на всякий случай, ни на что особенно не рассчитывая, отследил ее и постарался, насколько можно, ее убить. Ничего не вышло, ничего и не могло выйти. Это была попытка с заведомо-негодными средствами, и несчастных пилотов отправили попросту на убой, но кто-то попробовал, и имел для этого достаточно возможностей. Следовало во всяком случае проявить осторожность, потому что кто его знает, что там может быть припасено у неизвестного доброжелателя с такими широкими возможностями? И нет нужды, что она подстраховалась, распределив ноунов по значительному числу альтернатив, все равно неприятно, не привыкла она даже к частной и обратимой смерти, не жаждет пока что такого опыта ее сущность. Таким образом она рванула обратно и быстрее поросячьего визга оказалась в районе Горы на Земле Лагеря, и, между прочим, вовремя оказалась, потому что тут же решила выяснить, где находится его милость, и выяснила, и запаниковала, и вытащила его, горюшко непутевое. Тимофей, увидав запись происшедшего, аж взвыл от злобы и зависти, и если она понимает что-нибудь в людях, то готовит карательную экспедицию, и скоро где-то бог знает - где какой-нибудь ночью вспыхнет адским пламенем некая непоименованная авиабаза, а чем люди виноваты..."