В тени горностаевой мантии - Анатолий Томилин-Бразоль

116

Фридрих Мельхиор Гримм — публицист, критик и дипломат, постоянный корреспондент Екатерины II. Большую часть жизни прожил в Париже, где составлял некое подобие рукописной газеты «Литературныя корреспонденция». В ее статьях, написанных им самим, а также Дидро и другими авторами, обсуждались литературные и театральные новости Парижа. «Корреспонденции» рассылались некоторым европейским коронованным особам по подписке. Впервые прибыл в Санкт‑Петербург в свите ланд‑графини гессен‑дармштадтской на бракосочетание ее дочери с великим князем Павлом Петровичем. Гримм понравился императрице и получил приглашение остаться в России. Но отказался. Являлся официальным комиссионером Русского Двора по закупке, главным образом, произведений искусства. Его переписка с Екатериной, начатая с 1774 г., продолжалась до самой кончины императрицы.

117

История пребывания Калиостро в Санкт‑Петербурге закончилась для «великого Кофты» ничем. Екатерина отказалась принять мага. Примеру государыни последовали и большинство вельмож. Бывал он у гофмейстера Двора ее величества Ивана Перфильевича Елагина, ставшего к этому времени первым «Великим Мастером» Санкт‑Петербургской масонской ложи. Говорили, что они вместе ездили на Елагин остров, где в покинутой и полуразрушенной даче петровского вице‑канцлера, барона Шафирова, Калиостро показывал Ивану Перфильевичу опыты с философским камнем.

Однако в России великого мага преследовали неудачи. Объявив себя знаменитым лекарем, он стал принимать больных, наделяя их за крупную сумму чудодейственным бальзамом собственного приготовления. И результаты подчас бывали поразительными. Вскоре к нему приехала одна богатая дама с просьбой спасти тяжело заболевшего маленького сына. Калиостро согласился. Он потребовал две тысячи рублей и поставил условие, что младенец будет перевезен к нему в дом и в течение нескольких недель никто его не увидит.

Действительно, по прошествии указанного времени он возвратил счастливой матери здорового и бодрого малыша. Однако вскоре несчастная женщина убедилась, что ей возвращен… чужой ребенок. Поднялся страшный скандал. Перед домом лекаря собирались люди, угрожая расправой.

Лейб‑медики также принесли свои жалобы императрице. Они говорили, что шарлатан продает свои эликсиры, уверяя, что они возвращают молодость и продлевают жизнь. Тем самым он подрывает доверие к истинной медицине и наносит вред обществу.

Кончилась эта история тем, что государыня велела выслать Калиостро из столицы и из страны. Злые языки говорили, что поспешному удалению «египетского чернокнижника» немало способствовало увлечение светлейшего князя его супругой… Так или иначе, но, заложив карету и нагрузив ее сундуками, мошенническая чета отбыла через Варшаву и Страсбург в Париж… Там, после настоящего триумфа, Калиостро впутался в известную историю с ожерельем королевы и должен был, бросив все, бежать в Голландию, потом в Германию и Швейцарию.

После парижского скандала среди петербургских масонов пронесся слух, что Калиостро вновь собирается приехать в Россию. Узнав об этом, императрица собственноручно пишет лифляндскому генерал‑губернатору: «11 августа 1787 года. Господин Лифланской генерал‑губернатор! Буде известной шарлатан Калиостр в Риге приедит, то вышлите его за границу с таким прещением, что есть ли впредь въедит в границу что он пасажен будет на век в смирительный дом. Пребываю к вам доброжелательна Екатерина».

Как видно из сохраненной орфографии, этот указ не был даже переписан кабинет‑секретарями….

В Риме Калиостро основал тайную ложу египетского масонства, но был выдан одним из новообращенных и попал в крепость святого Ангела. Здесь на суде инквизиции его как «еретика и ересиарха, мага‑обманщика и франк‑масона» приговорили к смертной казни. Папа заменил приговор пожизненным заключением. И, спустя четыре года, в 1795 г., Калиостро, а в действительности Иосиф Бальзамо, сын палермского торговца, беглый семинарист, вор и самозванный граф, умер в камере той же крепости святого Ангела, куда был заключен до суда.

118

Так по имени владельца назывался Вольный частный Российский театр.

119

См. Ф. Хартахай. Историческая судьба крымских татар. «Вестник Европы», 1866, II и 1867, II.

120

Правильнее Фредериксгам или по‑фински Хамина. Город неподалеку от Выборга. С 1723 года и до присоединения к России был пограничной крепостью. В 1742 году Фридрихсгам был занят русскими войсками и по Абосскому договору отошел к России.

121

В 1792 году на маскарадном балу Густав III был убит из личной мести одним из своих подданных.

122

Императрица имела в виду «княжну Тараканову».

123

Ныне это место занимает дом № 8 на набережной Кутузова. Перестроенный по желанию своего последнего дореволюционного владельца тайного советника Г. М. Петрова, дом на набережной совсем изменил свой облик, поглотив изначальный господский флигель XVIII века. В 1998 году в нем размещался научно‑исследовательский институт непрерывного образования взрослых.

124

Пустой рынок находился на месте современной Шпалерной улицы, идущей параллельно набережной Кутузова.

125

См. «Санкт‑Петербургские Ведомости», 1777 год, № 104.

126

Гектор — могучий герой троянцев, их предводитель в Троянской войне, нанесший большой урон грекам. Погиб в единоборстве с Ахиллом.

127

Русские путешественники, встречавшие Александра Петровича за рубежом, отзывались о нем без восторга. Вот что писал, например, В. В. Вяземский в 1808 году: «Бывший фаворит Екатерины, надутая скотина, щеголяет в легкоконном мундире, коего давно не существует, в ленте Белого Орла, которой давно не носит никто, в достоинство вменяет, что он был фаворитом». См. Ш. Массон… с. 178

128

Графский титул в России введен Петром I, и первым российским графом был Борис Петрович Шереметев, возведенный в это достоинство в 1706 г. за усмирение астраханского бунта. Первоначально русское графское достоинство должно было непременно подтверждаться признанием германским императором за возведенным и графского достоинства Священной Римской империи. Впоследствии это перестало быть обязательным. Кроме русских графских родов, в российском императорском подданстве состояло немало и иностранных графов. Однако их достоинство ценилось у нас значительно ниже отечественного, тем более, что существовала общеизвестная практика пожалований по просьбе и откровенной «продажи» дипломов на достоинство графов и даже князей Священной Римской империи.