Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, тут ясно всё как небо после грозы, — старший группы криминалистов что-то крикнул своим и они, все четверо, ушли, унося чемоданчики с реактивами, клейкой плёнкой и вещдоками. Им было ясно, что есть главное — отпечатки пальцев повсюду, окурки «ТУ-134» и ботинки, которые мужик не успел забрать. А ботинки не простые были. Такие альпинисты носят в горах, по скалам лазают. А в окрестностях Кустаная даже пятиметровых холмиков не было. И ботинок таких в городе не продавали. Значит, не местный был убийца. Это, кстати, и следователь отдельно себе записал.
Шура взял под локоть толстую говорливую тётку-соседку, которая не успевала закрыть рот, как тут же вспоминала дополнительные подробности.
— А ссора во сколько началась? — спросил Малович. — У вас с убитой одна стенка общая, да?
— Ну. Так откуда вы знаете? — изумилась тётка.
— А в протоколе следователя подглядел. И фамилию вашу знаю. Тищенко Мария Николаевна из пятой квартиры.
— Тётя Маруся замолкла и приоткрыла рот.
— А все прошлые годы они так же ссорились и дрались? Муж, наверное, пил как слон на водопое? Только водку или «бормотуху». Да?
— Тьфу ты, пропасть! — очнулась Тищенко Мария. — Какой к чёртовой матери он ей муж?! Пришлый он. Они и не расписывались. Жил у неё приживалой месяца два, не больше. Вроде обещал ей, что женится. Как только прикипят, приспособятся друг к дружке. Ей сорок, ему тоже где то так же. Не молодежь безголовая. Присмотреться сперва — главное. А вдруг характеры не смогут соединиться!
Муж её, с которым восемнадцать лет прожили, раком занемог да и похоронили его весной. Вдовая она была, Валька-то, на момент нового знакомства с Артуром Романовичем. Поплавский он по паспорту. Валя рассказывала. В кино они познакомились. Она сама мне описала картинку. Стою, говорит, в очереди за билетом, а тут он сбоку прилипает и говорит, что таким красивым женщинам не положено киснуть в толпе. Пошел и внаглую, через чьи-то головы купил два билета. Потом, говорит, сводил в ресторан и домой проводил. Она его позвала чаю попить на ночь. Он вроде как пошел. Да и остался, прижился.
— А как он её обхаживал, хоть уже и жил с ней! — примкнула к разговору другая соседка, помоложе. — Каждый день цветы вечером приносил, торты, шампанское и безделушки всякие. Даже кольца, серьги, кулоны из золота. Валька, земля ей пухом, сама хвасталась.
— Но мужик был не нашенский. — Подошел сосед. Муж Марии Николаевны. — Не простой был хмырёк. С нами, соседями, не якшался, грамульки вместе не выпили. И скользкий какой-то. Говорит вроде правду, а я, к примеру, чувствую, что врёт. И кем работает — не сказал. И женат — не женат, молчок. Может с Валькой просто жене изменщиком был. Да не похоже. Два месяца у любовницы жить — ни один гулящий ходок не будет. Факт. Он не женатый жил на момент когда схлестнулся с Валюхой. Я чувствую. А вот развелся, овдовел или холостячил до сорока лет — даже покойница не знала, не то, чтоб мы все с площадки. Что-то тут не так в её смерти. Попомните, товарищ милиционер, когда его поймаете.
Шура сел рядом со следаком Костей Зиминым.
— Ты опись сделал, Костя? Что унёс мужик?
— Сестра её младшая только ушла перед тобой. Не могу, говорит, долго рядом с Валькой мёртвой находиться. Да и похороны готовить надо. Ну, она за полчаса всю квартиру облазила. Знала — где у сестры что лежит. Ну, вот список. Перепиши себе. Искать убийцу и вещи ты ведь будешь. Я в рапорте отдам вам в отдел заключение только послезавтра. Нет. Новый год же. Первого не работаю. Второго января занесу. А чего ждать? Переписывай прямо тут.
— Перечень вещей — прямо как прейскурант товаров в универмаге, — хмыкнул Малович. — Одних перстней с камнями полудрагоценными и драгоценными — восемнадцать. Кулонов золотых с хризолитом, опалом, рубином, бирюзой и сердоликом по два экземпляра. Цепочек золотых с медальонами и коваными крестиками — двадцать три. Шкатулки малахитовые. Сколько там? Четыре. Обычные золотые перстни с печаткой — одиннадцать. Серьги с изумрудом и бриллиантами — двенадцать пар. Бусы из жемчуга — шесть. Из агата — три. Четыре рубиновых. Да… Не бедно…Но это она явно не носила. Это золотой запас. Маленький островок сокровищ. Случись черный день — жить было бы на что. Хорошо жить, не перебиваться с сухарей на плохой грузинский чай. Фигурки животных из бивня слонового — двадцать две. Три золотых портсигара. Денег было в бельевом шкафу одиннадцать тысяч. Унёс. Так… Ну, ещё три хрустальные вазы и рюмки на подносе из богемского стекла. А это зачем брать? Фотоаппарат «Зенит- Е»? Она, значит, заведующей «горкоопторга» работала? Ну, там не сложно «левые» деньги делать. Да с такой должностью. Но, надо сказать, приворовывала покойница без особого стеснения и тормозов. Чем он её убил? Что тебе криминалисты нашли?
— Ножиком кухонным, — Зимин поморщился. — Видишь сколько по всей квартире кровищи? А ножик в мусорное ведро бросил. Неопытный убийца, сразу ясно. И пальцы на ноже отпечатались в крови, и засохли как слепки готовые. Она ещё живая была, когда он убежал. Вон та соседка рассказала. Нина Петровна, подойдите, пожалуйста.
Приблизилась, держа скрещенные руки на животе, дама в бигуди и тонком домашнем халате. Ровесница убитой. На работу она уже опоздала и потому бродила по комнатам с печальным лицом.
— Я к ней в половине девятого пошла позвонить по телефону на работу. Своего нет у меня пока. К ней всегда хожу. Я проспала и хотела начальнице сказать, что чуток задержусь. Электрика, мол, жду. Она всегда на час раньше приходит. Звоню в дверной звонок и слышу как Валька в зале стонет и плачет. Плачет навзрыд и стонет от боли явно. Я тогда сильно стучать в дверь начала. Слышу — голос она подаёт снизу. От пола. Потом поняла, что Валя ползла. Добралась до двери, английский замок изнутри без ключа открывается. Дотянулась, открыла. Гляжу — она вся в крови. С головы до ног.
— Артур меня зарезал, — прохрипела.
— За что? — я пыталась её поднять. Не смогла. Побежала к телефону.
