Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации - Джон Хемминг

Теперь Толедо в своих опросах стал копать глубже. Он разработал новые вопросы для проведения расследований в районе Куско в мае и июне 1571 года. Первые показания доказали, что Инки сами недавно были завоевателями. Теперь Толедо выискивал способ показать, что, по христианским стандартам, в их добродетельной репутации были изъяны. Он спрашивал, разрешали ли Инки человеческие жертвоприношения, занимались ли людоедством и совершали ли «преступления против человеческой природы». Другие вопросы требовали ответов, заставляли ли Инки своих подданных трудиться просто для того, чтобы не дать развиться их природной склонности к безделью; таков ли характер индейцев, что им требуется твердое руководство и жесткий правитель. Свидетели отвечали, что — и это было уже известно — Инки не разрешали людоедство и гомосексуализм, но в редких случаях приносили человеческие жертвы. Что касается национального характера, свидетели считали, что индейцы от природы ленивы и послушны, и поэтому им все же был необходим принудительный труд и твердая руководящая рука.

Целью третьего расследования, предпринятого в январе 1572 года, было изучение происхождения племени инков. Исследователи опрашивали уцелевших представителей племен, которые жили в долине Куско до прихода туда инков около двухсот лет тому назад. Полученные ответы выявили поразительно острую ненависть к инкам среди некоторых членов этих небольших групп, живущих в самом сердце империи инков.

Одновременно с показаниями вице-король Толедо получил подробную историю инков от своего спутника по инспектированию капитана Педро Сармьенто де Гамбоа. Этот замечательный человек стал известен как космограф (за свои исследования Вселенной он подвергся суду инквизиции), географ и исследователь, военачальник, историк и морской капитан, воевавший с Фрэнсисом Дрейком. Тщательно написанный труд Сармьенто под названием «История Индика» базировался частично на рассказах тех же самых свидетелей, которые давали свои показания, но также и на исследованиях более ранних хронистов, таких, как Сьеса де Леон или Хуан де Бетансос. Он был завершен к началу 1572 года, хотя так и не был опубликован вплоть до 1906 года. Рукопись «Истории Индика» была послана в Испанию вместе с четырьмя панно, на которых были изображены «поясные портреты Инков, а по краям шли портреты их жен и айлью, и излагалась история событий, происшедших во время правления каждого Инки». Знаменателен тот факт, что авторы, выдвигавшие самые мощные аргументы в защиту власти испанцев — Сепульведа, Матьенсо и Сармьенто де Гамбоа, — так и не сумели опубликовать свои труды в Испании в XVI веке; тогда как все, что написал Лас Касас, было опубликовано.

Толедо понял, что его цель достигнута, когда было завершено составление истории Сармьенто, собраны показания и написаны панно. Он обнаружил изъяны в добродетельной репутации Инков и продемонстрировал, что Инки довольно поздно появились на исторической арене в Андах. Точно так же белые пропагандисты в Южной Африке стараются доказать, что первые голландские поселенцы стали двигаться с южной оконечности Африки в глубь континента раньше, чем банту с севера проникли так же далеко, как и они. Цель таких упражнений так и остается не совсем ясной. Две ошибки в сумме не дают истины. Возвращение Перу к ее доинкским общинам входило в намерения Толедо не больше, чем восстановление в правах коренного населения бушменов в намерения белых южноафриканцев.

Толедо пришел к мысли, что вместе со своими выводами он должен предстать перед самими Инками. Он призвал к себе всех известных потомков Уайна-Капака — а их было довольно много — на собрания, которые состоялись 14 января, а также 22 и 29 февраля 1572 года. Им показали панно, и переводчик громко прочитал написанные тексты. «Затем переводчик сказал им, „…“ что Инки, которые были властителями этого королевства и которых они называли „королями“, не должны так называться, потому что они были не королями, а узурпаторами. При этих словах Инки, их родственники и внуки разгневались на него. Чтобы успокоить их, [Толедо] сказал, что тут нечему удивляться, так как под властью короля Кастилии есть много королевств, которые он завоевал силой оружия точно так же, как это сделали Инки».

Самой забавной реакцией на эту литературную презентацию была реакция вдовы Сайри-Тупака Марии Куси Уаркай, которую Толедо не так давно снова выдал против воли замуж за какого-то ничем не выдающегося солдата по имени Хуан Фернандес Коронель. «Когда она увидела, что [незаконнорожденная] дочь Инки Паулью по имени Донья Хуана изображена выше ее самой, она пришла в ярость и сказала: „Как это можно допустить, чтобы [Паулью], отец Дона Карлоса, а также [Карлос] и его незаконнорожденная сестра занимали более видное положение, чем мой отец [Манко], мой брат [Титу Куси] и я сама — его законные дети?“ Поэтому она вместе с другими родственниками Инки пошла жаловаться вице-королю. Он ответил: „Разве вы не видите, Донья Мария, что Дон Карлос и его отец служили королю, а ваши отец и брат были узурпаторами и все время сидели запертыми в монтанье?“ На что она возразила: „Из того, что вы говорите, будто мои отец и брат были узурпаторами, не следует, что так оно и было. Если они удалились в уединенное место, то только потому, что не получили достаточной поддержки как имеющие преимущества правители этого королевства“.

На самом деле Франсиско де Толедо беспокоился о брате Марии Куси Уаркай, Титу Куси. Согласно указаниям, полученным им в 1569 году при вступлении в должность, он должен был завершить переговоры, начатые его предшественником. Как ему в то время представлялось, Инка и его люди с нетерпением ожидали момента, когда они смогут выйти из Вилькабамбы. Казалось, единственной проблемой было то, что у Толедо не было в распоряжении поместий, которыми он мог бы одарить их. Этого оптимизма хватило ненадолго. В течение первого года своего пребывания на посту вице-короля Толедо обменялся с Инкой несколькими письмами. Это ни к чему не привело. По мере того как шли месяцы и Толедо просматривал отчеты о беспорядочных переговорах с Титу Куси, которые вел его предшественник, его недовольство дипломатическим подходом к Вилькабамбе все возрастало. Вскоре после прибытия в Куско в феврале 1571 года Толедо надиктовал целую серию подробных отчетов королю. Он дал понять, что не разделяет благоговения Кастро перед силой Вилькабамбы. У Титу Куси было всего лишь около 500 солдат, а его главные защитники лежат «на склонах гор в гуще джунглей со стороны Куско и на берегу огромной реки Майомарка [Апуримак], несущей свои воды по направлению к королевской дороге от Лимы до Куско».

Намекнув, что возможно решение проблемы военными методами, вице-король отправил королю несколько писем от Инки и копии своих ответов на них. Он все еще считал, что Титу Куси, возможно, выйдет из своего укрытия добровольно, если его сын женится на наследнице Беатрис и если ему гарантировать ежегодный доход в 2 тысячи песо. Толедо заключил, что «это препятствие представляет собой неудобство, так как индейцы продолжают обращать на него свои взоры. По моему мнению, переместить его из пустяковой крепости в почти необитаемой саванне, где он находится с горсткой индейцев, в центр этой провинции с населением 200 тысяч человек не будет решением проблемы. Если уж это необходимо сделать, то было бы лучше привезти его в Лиму, где количество испанцев всегда значительно превышает количество индейцев».

Таким образом, к середине 1571 года отношение вице-короля Толедо к Вилькабамбе стало жестче. Он почувствовал поддержку выводов первых показаний, которые свидетельствовали о краткосрочности завоеваний инков. Он уже не был уверен, что дипломатия терпения была единственным решением проблемы этого надоевшего анклава, и пришел к убеждению, что Вилькабамбе нельзя позволить существовать в виде обособленного государства.

Приблизительно в это время ситуация в Вилькабамбе драматически изменилась, но эта перемена не была известна ни Толедо, ни испанским властям. Инка Титу Куси находился в Пукьюре недалеко от Виткоса, там он посетил священное место, «где Диего Мендес убил его отца Инку Манко». «Он провел там целый день, оплакивая смерть своего отца и участвуя в языческих ритуалах и бесстыдном идолопоклонничестве. В конце этого дня он начал заниматься фехтованием (он научился делать это на испанский манер) со своим секретарем Мартином Пандо. Он сильно вспотел и простудился. К тому же потом он выпил слишком много вина и чичи, опьянел и проснулся с болью в боку, распухшим языком — а он был очень тучным человеком — и расстройством желудка. Было состояние опьянения, рвота и крики.

«Ночью у Инки шла кровь из носа и изо рта… Утром он пожаловался, что его мучает боль в груди. Его друг Пандо и еще один близкий друг Дон Гаспар Сулька Янак взбили в миске яичный белок с серой. Они думали, что это будет действенным средством от кровотечения. Когда это принесли Инке выпить, он отказался, произнеся: „Не давайте мне ничего такого, от чего я умру“. Но когда Инка увидел, что двое его ближайших друзей предлагают ему лекарство… он сказал: „Дайте мне этот напиток. Я очень люблю Мартина Пандо, а он не даст мне ничего, что причинило бы мне вред“. И он выпил эту смесь. В этот момент недуг достиг своей наивысшей точки, и он скончался».