Вечный бой - Альфред Ван Вогт

У Кенлона перехватило дыхание от изумления. Что он хочет сказать? Что он пытается им сказать?

Он схватил страницу и уставился на нее. Вот что на ней было изображено:

— Двадцать пять тысяч лет, — пробормотал он. — Мне кажется, он сказал нам, что мы перенесены на двадцать пять тысяч лет в будущее.

К своему удивлению, Кенлон заметил раздраженный взгляд Джонса-Гордона. Капитан-лейтенант нетерпеливо отмахнулся.

— Очевидно, мы так и не сумели понять нашего «гостя», — объявил он. — Что там на следующей странице?

Не говоря ни слова, Кенлон перевернул страницу. На листке был набросок подводной лодки, держащей курс на какой-то объект, летящий над морем. Первый помощник с удивлением принялся изучать рисунок. Поколебавшись с минуту, он решил, что, скорее всего, это гора. Хотя, без сомнения, гора была нарисована над водой, она как бы парила над морем, не касаясь его.

Кенлон не обратил на это внимания, решив, что человек-птица плохо рисовал. Однако рисунок был объемным и давал возможность видеть объект со всех сторон. Круто поднимающиеся вверх склоны горы венчало удивительное по архитектуре здание. Десятки крылатых людей летали вокруг него. Некоторые стояли в порталах здания. Другие, паря над водой, боролись с какими-то существами, пытающимися выйти из моря. Странная картинка.

Присмотревшись, Кенлон увидел, что существа, вылезающие из воды, похожи на людей.

С усилием он заставил себя оторваться от рисунка и встретился взглядом с крылатым человеком. Кенлон указал на гору, а затем стрелками обозначил различные направления, надеясь, что пленник поймет, о чем его спрашивают.

Человек-птица понял. На его лице появилось что-то вроде радостной улыбки. Он махнул крылом и показал рукой направление от берега, противоположное тому курсу, которым шел «Морской змей».

Голос Джонса-Гордона нарушил тишину:

— Невероятно. Как он может, находясь внутри лодки, указывать направление? Ведь мы могли изменить курс, пока он спал.

Кенлон медлил с ответом. Он знал, что воображение командира не способно постичь ни одно из ряда вон выходящее явление. Предположение, что чувство направления крылатого человека схоже с инстинктом почтового голубя, было бы соломинкой, которая могла переломить спину верблюда.

Как бы там ни было, за время службы первый помощник твердо усвоил, что офицер должен высказать свое мнение, когда его спрашивают. Это относилось и к чрезвычайным обстоятельствам.

И все же он колебался. Наконец он понял, что нервы капитана напряжены до предела. Не понимая происходящего, Джонс-Гордон чувствовал, что не может принять необходимого решения. Не потому ли он пытался размышлять вслух, ожидая, что Кенлон ему поможет?

— Вы единственный лингвист в нашем экипаже, лейтенант, — продолжал капитан. — Я хочу, чтобы вы в свободное время изучили язык этого существа или научили его нашему. Но сначала давайте поднимемся на палубу.

Кенлон неохотно подчинился. Ему не терпелось установить контакт с крылатым человеком. Однако он последовал за капитаном на палубу, а потом терпеливо ждал, пока Джонс-Гордон в течение нескольких минут всматривался в берег.

— Мы не можем слепо идти вдоль этого странного побережья в мелких и незнакомых водах, — неожиданно объявил капитан. — Пока небо не прояснится, нельзя сказать, какое сейчас время суток; поэтому я считаю, что нужно провести ночь здесь, а утром, — он повернулся к Кенлону: — вы возглавите экспедицию вглубь суши, останетесь на берегу на несколько дней, если это необходимо, и постараетесь выяснить, что за чертовщина тут происходит.

Глава 5

Кенлона охватило беспокойство.

Полоса земли, непрерывно тянувшаяся параллельно курсу следования субмарины, мало походила на берег. Она вызывала удивительно неприятное чувство, даже отвращение.

Серый плоский берег постепенно приближался, моторная лодка неслась к нему, разрезая водную гладь.

Раньше Кенлон наблюдал эту землю с расстояния мили. Серое небо и серая земля, сливаясь, образовали размытую линию, не позволяющую ничего толком рассмотреть. Однако теперь это не имело значения. Через час они высадятся. Если эта полоса земли окажется длинным узким островом, тогда они быстро пересекут его, выйдут на противоположный берег, а потом повернут назад и вернутся на субмарину.

Собственно, именно Джонс-Гордон высказал предположение, что это остров:

— Тихий океан, возможно, единственная акватория, которая не исследована до конца. В нем может быть масса небольших атоллов, которые никогда не наносились на карту.

Нахмурившись Кенлон возразил своему командиру:

— Мы идем вдоль этого небольшого атолла в течение четырех часов со скоростью двадцать четыре узла в час. К тому же мне непонятно, каким образом мы оказались возле него так неожиданно и почему ночь превратилась в день?

Сказав это, он раскаялся. Какой смыл бороться с основной чертой характера капитана? Тем не менее на какое-то время раздражение, которое он испытывал обсуждая с Джонсоном-Гордоном крылатого человека так, будто он был обыкновенным жителем какого-нибудь острова в южных морях, вылилось… ну, в ярость что ли…

Краем глаза Кенлон заметил, что Гэнишо, держа руль одной рукой, другой показал вдаль.

— Мистер Кенлон, — вскрикнул рулевой, — что это там? Похоже на плывущего человека. Он наблюдает за нами.

— Забавно! — пробормотал Кенлон. Мысли о Джонсе-Гордоне сразу вылетели у него из головы. Он вскочил на ноги с глухим вскриком. Однако одного взгляда хватило, чтобы убедится, что это был не потерявшийся Джонстон. Но тогда… кто?

Кенлон не верил своим глазам, уставившись на самое большое человеческое существо, какое ему когда-либо приходилось видеть. Пловец находился на расстоянии не более ста футов, почти прямо по курсу движения мотобота. Восемь футов — опытным глазом определил Кенлон длину тела аборигена. У него были очень большие глаза.

Человек плыл параллельно берегу, легко взмахивая руками. Судя по голым плечам, он не носил одежды.

Скорость его передвижения была даже больше, чем показалась вначале. Следуя за ним, мотобот повернул под прямым углом к своему курсу. Когда они догнали пловца, тот повернулся им навстречу, словно животное, попавшее в безвыходное положение.

Кенлон заметил, что незнакомец крепок, мускулист и у него осмысленное выражение лица. Уши его были очень плотно прижаты к голове, нос маленький, плоский и толстый, с вывернутыми кверху ноздрями. Рот тем не менее выглядел вполне нормально.