Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш

– Буду рад принять участие в эксперименте. Только мне необходимо отделаться от той мнительной особы, что сидит у меня в приемной. Думаю, я не заставлю вас ждать слишком долго, поскольку вернусь сразу же, как только сделаю ей небольшое внушение.

С этими словами Шоу открыл дверь и вышел в приемную. Скоро оттуда донесся его голос, странным образом изменившийся и сделавшийся на удивление пронзительным и неприятным.

– …возьмите себя в руки в конце концов… нельзя же так распускаться… взяли себе за правило, понимаете ли, ходить ко мне чуть ли не каждый день… у вас что – хобби такое? Прошу в следующий раз обращаться к собственному лечащему врачу… сделаете мне тем самым огромное одолжение…

Как только доктор вернулся, в коридоре задребезжал звонок, а минутой позже в кабинет вошли инспектор Фокс и суперинтендант Харпер.

– Здравствуйте, джентльмены, – поприветствовал присутствующих суперинтендант. – Как знал, что здесь затевается что-то интересное. Это не говоря уже о том, что и мне есть чем вас порадовать. – Харпер понизил голос и добавил: – Посылал своего парня в Лондон на молочном фургоне, чтобы он передал в Центральную картотеку отпечатков нашу стрелку «дартс». Как думаете, что там обнаружили?

– Наверняка что-то интересное, Ник, – усмехнулся Аллейн. – В противном случае вы бы не улыбались сейчас как именинник.

– Это точно. Ну так вот: найденные на стрелке отпечатки принадлежат некоему мистеру Монтегю Тринглу, отсидевшему четыре года за растрату и вышедшему из ворот тюрьмы Бродмур двадцать шесть месяцев назад.

– Аплодисменты, – с улыбкой сказал Аллейн. – А также громкие выкрики «браво» из партера!

– Приятно слышать… Но, джентльмены, это еще не самое интересное. Как думаете, кто защищал на процессе одного из подсудимых и свалил всю вину на Трингла?

– Не кто иной, как королевский адвокат Люк Уочмен – ныне покойный?

– Совершенно верно. Стало быть, у нас на руках бывший заключенный Ледж, который, возможно, считает, что оказался за решеткой по вине вышеупомянутого Уочмена. Прошу также учесть, что Ледж после отбытия наказания начал возвращаться к нормальной жизни, устроился на теплое местечко и вдруг – бах! – неожиданно встретил в «Плюмаже» того самого человека, который, как он считал, не только засадил его в тюрьму, но и мог рассказать окружающим о его прошлом.

– А теперь, господа, настала моя очередь кое-чем удивить вас, – сообщил Аллейн. – Как вы думаете, кто проходил на процессе по одному делу с Монтегю Тринглом, но, в отличие от последнего, отделался всего шестью месяцами тюрьмы?

– Лорд Брайони. В свое время этот скандальный процесс наделал много шума.

– Точно так. Лорд Брайони – несчастный кузен мисс Дарры.

– Мисс Дарры? Боже мой! А я-то считал, что она никак не вписывается в картину и просто не может быть связана с этим делом.

– Если не считать того, что она тайно встречается с мистером Тринглом-Леджем, – заметил Аллейн и рассказал присутствующим о своих утренних наблюдениях и интервью с упомянутой дамой.

– Ну и дела! – воскликнул Харпер. – А случай-то становится все более и более интересным… Но я, честно говоря, хотел встретиться с вами, чтобы обсудить вопрос относительно задержания Леджа. Как думаете, пора выписывать ордер на его арест?

– Сомневаюсь, что есть смысл арестовывать его сейчас, Ник, – ответил Аллейн.

– Почему?

– Мне представляется, что хороший адвокат сможет опротестовать этот арест по причине так называемых недостаточных оснований. И я могу объяснить вам, как он это сделает.

Однако Аллейн не успел завершить свои объяснения, поскольку раздавшийся за окном рев мотора сообщил им о прибытии полковника Брэммингтона. Через пару минут вышеупомянутый полковник в сопровождении доктора Шоу влетел в кабинет врача.

– Увидел на улице машину, – вскричал полковник, – и понял, что в кабинете нашего эскулапа собрались лучшие умы, какие только есть в британской полиции! Своего рода поэты в деле расследования преступлений.

Доктор Шоу ухмыльнулся и поставил на стол небольшие весы с набором разновесов. Полковник Брэммингтон вскользь глянул на весы, после чего, попросив у Аллейна сигарету, с шумом плюхнулся в кресло.

– Наш великий доктор, – начал он, – считает любопытство неотъемлемой составной чертой всякого неординарного характера, обладающего интеллектом и стремлением к познанию. Не сомневаюсь, что все вы, господа, наделены им в должной степени. Потому и хочу вас послушать, поскольку мне самому из-за большого живота проявлять любопытство, а именно: искать следы, улики, ползать по полу с лупой и вести слежку, – несколько затруднительно. Спички у кого-нибудь есть? О, большое спасибо…

Харпер, сидевший вполоборота к главному констеблю, пристально посмотрел на Фокса, который, будто под воздействием его въедливого взгляда, сунул руку в карман и выложил на стол жестяную коробочку.

– Вот то, что вы просили, мистер инспектор, – произнес он.

– Отлично, – сказал Аллейн, машинально взвешивая коробочку в руке, а затем вытряхивая ее содержимое на весы.

– Что это? – осведомился полковник Брэммингтон, поворачиваясь к столу. – Стекло? Ага! Похоже, это осколки того самого стаканчика для бренди, которые числятся в нашем списке улик. Так – нет?

– Точно так, сэр, – сказал Аллейн.

– Но зачем, скажите на милость, вы их взвешиваете?

– А затем, сэр, – очень вежливо ответил старший инспектор, – чтобы узнать их вес.

– Шутите, да? – с добродушной улыбкой произнес полковник. – Ну и сколько эти осколки весят?

– Две унции и сорок восемь гран. Не так ли, доктор Шоу?

– Совершенно верно.

Аллейн вернул стеклянные фрагменты в коробочку и отложил в сторону, после чего достал из кармана еще одну жестянку.

– В этой коробочке, – счел нужным объяснить свои действия Аллейн, – находятся осколки идентичного стаканчика, за который я заплатил Абелю Помрою полтора шиллинга. Прошу учесть, что это его лучшие стаканы для бренди.

С этими словами он высыпал на чашку весов новую сверкающую стеклянную россыпь.

– Боже мой, – едва слышно пробормотал Аллейн, бросив взгляд на шкалу. – Вы только посмотрите на это! Две унции и двадцать четыре грана.

– Однако! – воскликнул Харпер. – Эти осколки весят куда меньше. Стекло, что ли, более легкое?

– Ничего подобного, – возразил Аллейн. – Стекло такое же, поскольку стаканчики одинаковые. Абель собственной рукой достал их для меня со специальной полки. Кстати, у меня, кроме разбитых, есть еще и парочка целых. Давайте взвесим и их, Фокс.

Фокс достал из портфеля упомянутые выше стаканы и взвесил оба по отдельности. Каждый весил ровно две унции и двадцать четыре грана.

– Прошу обратить внимание на одно обстоятельство, – вступил в разговор суперинтендант Харпер. – Хотя мои люди, собирая в баре осколки, старались изо всех сил, нет сомнения, что самые мелкие, завалившиеся в щели между паркетинами или за плинтус, были нами утрачены. Из чего следует, что их общий вес должен быть даже меньше, чем две унции и двадцать четыре грана.

– Догадываюсь, – кивнул Аллейн.

– Но если так, то почему?..

– Должно быть, что-то еще стеклянное разбили, – заметил полковник Брэммингтон. – Возможно, чьи-то очки. Или еще один стаканчик. Свидетели в своем большинстве были сильно на взводе, так что не вижу в этом ничего удивительного. Кстати, Уочмен носил очки?

– Носил, – подтвердил доктор Шоу. – И они висели у него на цепочке на шее. Целехонькие.

– А вот мне почему-то кажется, что ни других стаканчиков, ни очков никто не разбивал, – сказал Аллейн. – Я всех об этом спрашивал, но ответы были негативные. И еще одно: если мне не изменяет память, вы, Харпер, нашли все осколки в одном месте, не так ли?

– До определенной степени. Все-таки их успели разнести ногами. Поэтому не удивлюсь, если кое-что прилипло к подошвам. Чтоб их черти взяли, эти осколки! – вскричал в сердцах Харпер. – Первая партия просто обязана весить меньше!

С этими словами он принялся взвешивать заново и осколки, и стаканчики, но при всех его стараниях результаты остались неизменными. Осколки стаканчика Уочмена были на двадцать четыре грана тяжелее целого стакана из того же набора.

– Все это достойно удивления, – произнес полковник Брэммингтон.

Аллейн сидел за столом и созерцал разложенную на бумажном листе кучку стеклянных осколков. Затем Фокс передал ему пинцет, и старший инспектор стал раскладывать кусочки битого стекла по размерам. Остальные, склонившись над столом, наблюдали за его манипуляциями.

– Но это же очевидно, что осколки от одного стакана, – пробасил наконец Брэммингтон. – Видно по краю скола.

Аллейн вместо ответа достал из кармана ювелирную лупу.

В глазах полковника мелькнуло неподдельное удивление.

– Однако… – протянул он. – Не удивлюсь, если в следующий раз вы принесете с собой микроскоп.