Путешествие на Запад. Том 3 - У Чэн-энь

– Не заводите ссоры!

Дурень Чжу Ба-цзе послушно прятал голову, не смея поднять ее.

Прошло еще немного времени, и путники завернули за угол. Там они увидели высокий забор и ворота, над которыми была надпись: «Казенное подворье для иноземцев».

– Ученики мои! – молвил Танский монах. – Зайдемте сюда!

– Зачем? – спросил Сунь У-кун.

– Подворье для иноземцев является таким местом, где оказывают услуги приезжим из разных стран, – пояснил Танский монах. – Мы тоже вправе потревожить служителей этого учреждения. Пока что войдем туда и передохнем. Потом я явлюсь к властям, получу пропуск по подорожной, и мы тотчас же отправимся в дальнейший путь!

Услышав эти слова, Чжу Ба-цзе высунул свое рыло, при виде которого несколько десятков зевак от страха попадали на землю.

– Учитель, ты совершенно прав, – сказал он, подойдя к Танскому монаху. – Давайте пока спрячемся здесь, чтобы избавиться от этих горлопанов-зевак.

Они вошли в подворье, и толпа любопытных постепенно рассеялась.

В подворье оказалось два смотрителя: один – главный, другой – его помощник. Они находились в зале на возвышении и производили перекличку низших служащих, назначая их для услуг к тому или иному начальнику. Увидев Танского монаха, неожиданно подошедшего к ним, оба встревожились и стали спрашивать его:

– Кто ты? Что за человек? Куда направляешься?

Сложив руки ладонями вместе, Танский монах ответил им:

– Я – бедный монах из восточных земель великого Тан – ского государства, посланный за священными книгами на Запад. Ныне, прибыв по пути в вашу страну, я не осмелился самовольно пройти через нее. У меня есть проходное свидетельство, которое хочу дать на проверку и получить пропуск на выезд. А сюда я зашел, чтобы передохнуть с дороги.

Оба смотрителя выслушали Танского монаха, оставили низших служащих, привели в порядок свои головные уборы, одежду и пояса и сошли вниз, чтобы приветствовать гостя. Затем они велели слугам привести в порядок помещение для гостей, приготовить все для отдыха и заказали угощение из постных блюд. После этого оба смотрителя вышли из зала, ведя за собой низших служащих. Слуги пригласили Танского монаха, величая его «почтенный отец», проследовать в помещение для гостей, и он отправился отдыхать.

– Эти негодяи ведут себя вызывающе! – возмущался Сунь У-кун. – Почему они не отвели нам место в главном строении?!

– Они не находятся в подчинении у нашего великого Танского государства, – успокаивал Сунь У-куна Танский монах. – С нашей страной они не граничат, и у них свои порядки. К тому же в любое время здесь могут проезжать какие-нибудь очень важные сановники и начальники, поэтому им и неудобно было оставлять нас в главном помещении…

– Раз ты так говоришь, – упрямо проговорил Сунь У-кун, – я назло заставлю их поухаживать за мной…

В этот момент вошли служащие с разной провизией; они принесли целое блюдо белого риса, блюдо лапши из белой муки, два пучка свежей зелени, четыре куска бобового сыра, две порции визиги, блюдо сушеных ростков бамбука и блюдо древесных грибов Муэр.

Танский монах приказал своим ученикам принять провизию и поблагодарил служащих.

– В западном домике есть очаг, чистый котел и достаточное количество хвороста. Если пожелаете, то можете сами сварить себе еду по своему вкусу, – сказал служащий.

– Вот что я хочу спросить, – обратился к нему Танский монах, – не находится ли правитель вашей страны в своем тронном зале?

– Наш повелитель, – десять тысяч лет ему царствовать, – давно уже не являлся во дворец и не устраивал приема, – ответил служащий, – но сегодня, поскольку для этого счастливый день, он призвал к себе гражданских и военных сановников и сейчас обсуждает с ними воззвание к народу. Если тебе нужно получить пропуск по проходному свидетельству, то воспользуйся этим случаем и поспеши во дворец; завтра будет поздно и неизвестно, сколько времени придется ждать другого случая.

– Сунь У-кун! – сказал тогда Танский монах. – Вы здесь пока займитесь приготовлением трапезы, а я поспешу во дворец за пропуском. Как только вернусь, мы поедим и отправимся в путь.

Чжу Ба-цзе тотчас же достал рясу и проходное свидетельство. Танский монах облачился и отправился во дворец. Уходя, он велел своим ученикам ни в коем случае не выходить из помещения, во избежание каких-либо неприятных происшествий.

Танский монах очень скоро дошел до дворца, который назывался Терем пяти фениксов. Великолепие этой постройки и красоту его архитектуры трудно описать словами. Сюань-цзан подошел к главным воротам и попросил начальника дворцовой стражи доложить придворным вельможам о его желании предъявить проходное свидетельство. Начальник дворцовой стражи сразу же отправился во дворец, предстал перед яшмовыми ступенями трона и доложил:

– У ворот дворца находится монах, который говорит, что он прибыл из восточных земель и по повелению государя великого Танского государства направляется на Запад в храм Раскатов грома, чтобы поклониться Будде и попросить у него священные книги. Монах желает предъявить свое проходное свдетельство и получить пропуск. Жду ваших указаний.

Правитель, выслушав доклад, очень обрадовался.

– Мы давно уже страдаем недугом и не появлялись во дворце, – сказал он. – Надо же было случиться, что как раз сегодня, когда мы явились в тронный зал, чтобы составить воззвание к народу с призывом найти лекаря, который бы излечил нас, явился сей высокочтимый монах в нашу столицу!

Он тотчас повелел пригласить монаха во дворец. Танский монах, войдя в тронный зал, совершил низкий поклон, как положено по этикету, и пал ниц перед троном. Правитель выразил желание принять его в золотом зале и велел стольничьему приказу приготовить угощение. Танский монах поблагодарил за милость и предъявил свое проходное свидетельство.

Правитель прочел документ и очень обрадовался.

– Благочестивый наставник! – молвил он. – Не скажешь ли ты, сколько справедливых правителей ныне царствующей династии Тан было в твоем великом государстве? Сколько находилось при ней мудрых сановников? Хотелось бы также узнать о ныне правящем Танском императоре, чем он болел, как вернулся к жизни и в благодарность отправил тебя в дальний путь через горы и реки за священными книгами.

Танский монах поднялся, сложил руки ладонями вместе и стал рассказывать:

– Там, на родине моей, бедного монаха, – начал он? –

…было три благодатной страны устроителя,Три древнейших над нами правителя;Вслед за ними народом правилиМудрых пять императоров,Создававших законы и правила.Яо и Шунь воцарились храбрые,Свой престол до небес возвысили.Юй и Тан дали отдых жителям,Мирной жизнью их дни насытили.Чэнь и Чжоу тот покой нарушили:Разделили землю единуюМеж наследниками непослушными,Сыновьями своими недружными,Жаждой власти и славы томимыми.Притеснять стали слабых сильные,Называть себя государями.Восемнадцать царьков-правителейНад собою двенадцать поставили,Ненадолго тех, коих обидели,И народ свой в покое оставили.Поделить не сумевши конницу,Вновь вступили в распрю жестокую;Вновь в набат ударили звонницы,Вновь копыта коней зацокали,И страна огласилась воплями.В той борьбе уцелели храбрейшие:Семь храбрейших бились за первенство,Шесть из них покорились сильнейшему,Поклялись ему в дружбе-верности.Царство Цинь себя в битвах прославило,Остальные царства возглавило.Знаменитые гунны-правителиЛу и Пэй, хоть и рода небесного,Обрели себе славу нелестную:Много горя при них увиделиГородов и селений жители.Вслед за ним единовластиеИ законов с ним почитаниеВоцарились при Ханьской династииС первых лет ее основания.Сыма Цянь в династию ХаньскуюВозвеличил страну китайскую,И при Цзинях, гласят предания,Вновь она раздиралась распрями.На двенадцать царств, южных и северных,Разделилась вновь наша империя.Но не все они были равными:Сунь и Цы, Лянь и Чэнь из двенадцатиОказались самыми главными.Так, до славной Суйской династии,Да и после ее воцарения,Жили в горестях поколения.Жизнь двора протекала в праздностиИ в беспутных забавах и празднествах,Но не видел народ облегчения,Знал лишь горе одно да лишения,Знал он муку одну – не радости.Из рода Ли теперь наши правителиИ зовется империя – Танскою.Днесь почиет в горней обителиОснователь этой династии.Сын его над страною властвует.Носит имя Ши-минь правитель сей,Самый мудрый из покровителей,Самый добрый из попечителей.Реки вновь при нем стали лазурными,Океаны смирились бурные.Отдыхая от гнета воителей,От безумных утех расточителей,Вся страна, весь народ – свидетелиБеспримерной его добродетели.Вдруг пришла к нам беда негаданно:Как от горя такого скроешься?Недалеко от города главногоОбъявился дракон-чудовище.Обладал он силою дивною,Владел чарами он могучими,Повелевал он дождями-ливнями,Повелевал грозовыми тучами.Он отвел дожди благодатныеОт страны нашей, жаждой мучимой,И наслал на нас злую засуху.По закону нелицеприятномуЗа проказы свои несуразныеСмертью должен был быть наказан он.Как-то ночью Ши-миню приснился он,Как воочью, Ши-миню явился он,В злодеяньях своих покаялся,Умоляя царя о милостиОбещал ему тот прощениеИ от смертных мук избавление.На заре царь призвал мужа верного,Друга мудрого, нелицемерного,И в советах своих и в решениях –Принял царь сановника ласково.За беседою неторопливою,Над доскою склонившись шахматной,Время утреннее провели они.Сон сморил вдруг советника царского;Тут на ложе, парчою застланном,Он прилег отдохнуть, и тотчас жеВ сновиденье узрел чудовище.Но, поддавшись сомненью минутному,Мудрый муж тот дракона лютогоПредал смерти рукою властною.

При этих словах правитель Пурпурного царства вдруг застонал, а затем спросил: