Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После целой недели плавания наш пароход вошел в Красное море. После остановки в Адене мы прошли мимо берегов Аравии и, пройдя Суэцкий канал, остановились перед одним из главных городов Египта, Александрией. Мы стояли там один день, после чего поплыли дальше, прошли мимо Сицилии и, наконец, вошли в Неаполитанскую гавань. Здесь мы провели 11/2 дня, в течение которых участвовали в экскурсии на вулкан Везувий. Последним этапом нашего путешествия была Генуя, куда прибыли утром. Там мы сошли с парохода и вечером, в тот же день, поехали поездом в Королевство С.Х.С. На границу прибыли ночью, и там, в пограничном городе Пакек, была проверка наших документов. На следующий день приехали в Белград, где нас встретили чиновники Державной комиссии, которые провели нас в большой сербский ресторан, находившийся около вокзала. Там нас накормили сербским обедом, который я долго не мог забыть, так как на второе дали фаршированный перец до того жгучий, что у меня весь день был обожжен рот. Нельзя не упомянуть о том, что эти чиновники, узнав, что мы обладаем слонами из слоновой кости, купили их у нас по 20 динар за каждого; после мы узнали, что цена им была по 300 динар за штуку.
Вечером в тот же день мы уже ехали поездом в город Билече, где находился Донской кадетский корпус. Наш путь продолжался, кажется, два дня; мы высадились в городке Требинье, откуда на грузовиках нас доставили в Билече, прямо к казармам, которые занимали корпус, где нас встретил его директор, генерал Перрет[377]. В Донском корпусе я попал в 3-ю сотню, к полковнику Суровецкому, где и началась моя новая жизнь».
К воспоминаниям В. Андреева следует прибавить несколько слов о том, что в Донской корпус была отправлена лишь часть прибывших кадет, другие же были помещены в Русский кадетский корпус в Сараево. Все хлопоты генерала Руссета о самостоятельном существовании Сибирского корпуса не увенчались успехом. Ему самому и прибывшим с ним служащим было оказано содействие в приискании службы и устройстве своей судьбы.
Последний год в Шанхае и отъезд в Югославию 2-й группы
После отъезда в Югославию генерала Руссета временно исполняющим должность директора корпуса стал преемственно полковник В.И. Попов-Азотов. Оставшиеся кадеты снова переехали в новое помещение на Бабблинг Уэлл Род, которое было тесным и не отвечало нуждам учебного заведения. Здесь был произведен 2-й выпуск в Шанхае (97-й) и последний из корпуса вообще, как это вскоре выяснилось. Почти все окончившие остались жить в корпусе, что еще больше усложняло и без того трудную обстановку, в которой персоналу приходилось справляться с трудным делом воспитания кадет в таких сложных условиях. Кадеты сами поддерживали дисциплину и помогали проводить в жизнь обычный уклад и распорядок, сдерживающий их от соблазнов Шанхая.
Пребывание корпуса в этом последнем месте напоминало сидение на чемоданах. Все ждали близкого отъезда в Югославию; Международный комитет всеми силами старался ускорить этот отъезд, но трудно преодолимым препятствием была необходимость израсходовать сразу крупную сумму на отправку всех желающих вместе. Лотерея давала недостаточно средств, но они в значительном размере уходили на текущие расходы. Наконец, после долгих переговоров, китаец-предприниматель лотереи согласился авансировать необходимую сумму для отправки корпуса, при условии погашения долга дальнейшими выпусками лотереи. Уехать из Шанхая было предложено всем – и кадетам, и окончившим корпус, и чинам персонала. Кадеты, не кончившие корпус, решили переехать почти все, но среди окончивших было много таких, которые уже нашли службу или работу, поэтому большая часть их осталась в Шанхае.
Отъезд был назначен на 6 ноября 1924 года. Сборы были очень несложными, имущества было очень мало, и погрузка на пароход «Партос» произошла без задержек. Священник отец В. Яхонтов, остававшийся в Шанхае, отслужил напутственный молебен; остающиеся в Шанхае пришли проводить уезжавших в Югославию воспитателей и однокашников, с которыми было пережито столько тяжелых и полных лишений дней. С тяжелыми чувствами и думами простились они с родным корпусом, который отправился в Югославию, чтобы передать в другие кадетские корпуса своих последних немногочисленных питомцев.
Кадетам на «Партосе» был предоставлен носовой трюм, заполненный нарами в два этажа с перегородками поперек, около каждого места, чтобы предохранить от падения во время качки. Педагогический персонал разместился в 4-м классе, а высшие чины обоих корпусов в 3-м классе. Путешествие длилось немного больше месяца и закончилось 9 декабря; шли, конечно, тем же путем, что и при плавании 1-й группы, и заходили в те же порты. Кормили сносно, но вначале порции были малы, а главное, все подавалось на стол не соленым. Администрация парохода обещала улучшить пищу по приходе в Сайгон и даже перевести кадет на более лучшее питание 3-го класса.
Погода стояла прекрасная, качки не было совершенно, но сильно чувствовалась жара, и те, у кого было летнее обмундирование, оделись в него. Оркестр начал свои сыгровки; несмотря на то что лучшие музыканты остались в Шанхае, пассажирам это нравилось. Также нравились им русские песни, которые кадеты пели по вечерам, устроившись на баке, причем многие пассажиры подходили и даже подпевали. В Гонконге пустили на берег по 4 человека от каждого класса, в две смены. Появилось много торговцев-китайцев со всякими ненужными вещами, но почти никто из кадет не соблазнился, тем более что еще не выдали обещанных карманных денег. Во время этой стоянки произошло несчастье с кадетом-хабаровцем Моллером 2-м, который упал в трюм и сломал себе руки и ногу. Его пришлось поместить в госпиталь, где он и остался. Гонконг покинули 10 ноября и пошли в Сайгон. Вскоре после выхода в открытое море пошел дождь и разыгрался шторм; началась качка, иллюминаторы пришлось закрыть, в трюме стало душно, и многие почувствовали себя неважно. К счастью, на следующий
