Увидеть лицо - Мария Барышева

Замолчав, Алина еще несколько раз скользнула пальцами по струнам и убрала руку. Ей не хлопали, как Кристине, но одобрительнозадумчивое молчание наступившее вслед за песней было намного красноречивей, чем аплодисменты, и, на взгляд Алины, намного уместней.

— Не ожидал от лесной феи цоевского репертуара, — наконец удивленно сказал Олег. — Я-то наивно ждал какойнибудь рóманс! Откуда это в тебе, Аля?

Она подмигнула ему.

— Я деть дворов и рóмансов не знаю!

— Очень красиво, только не совсем понятно, — сказала Светлана. — И как-то уж печально.

— Дайка, рыжик, — Виталий, придвинув стул, сел рядом с Алиной и протянул руку. Алина, помедлив, неохотно отдала ему гитару и поежилась — взгляд горящих глаз Марины был почти осязаемым, и ей казалось, что кожа вот-вот задымится. Она не могла этого понять. Ревновать Виталия к ней было так же нелепо, как и к гитаре, которую он только что взял в руки.

Воробьев рассеянно взял несколько аккордов, и Алина слегка недовольно сдвинула брови, вынужденная признать, что ей до этих пальцев очень далеко. Да и, к тому же, училась и играла она давным-давно, когда они шумной компанией собирались в ее дворе на выбивалке… Она чуть отодвинулась и наклонилась было, чтобы поправить завернувшийся подол платья, но Виталий вдруг резко и без всякой лиричности ударил по струнам, так что Алина подпрыгнула на стуле, и заорал во все горло:

Вместо флейты подымем флягу,Чтобы смелее жилось!Чтобы смелее жилось!Под российским небесным флагомИ девизом «Авось!»И девизом «Авось!»Нас малоИ нас все меньше,А самое страшное, что мы врозь.Но сердца забывчивых женщинНе забудут авось!

Олег, восторженно блестя глазами, слетел со стула, позабыв про прикорнувшую на его плече звезду, и, схватив со столика недопитую бутылку рома и грозно потрясая ею в воздухе, сделал зверское лицо и присоединился к Виталию, отчаянно стараясь его перекричать. Светлана съежилась на стуле и заткнула уши. Рот Бориса возмущенно приоткрылся. Песня резала слух. Скорее не песня, а грубый рев, и звучание его в этой зале было кощунством. Классической красоте и строгости залы словно с размаху влепили пощечину грязной замасленной пятерней.

В море соли и так до черта!Морю не надо слез!Морю не надо слез!Наша вера вернее расчетаНас вывозит авось!Нас вывозит авось!

Алина тихонько встала и незаметной тенью заскользила к двери. Опера «Юнона» и «Авось» всегда ей очень нравилась, и песня нравилась, и пели ее сейчас именно так, как ей нравилось, и была она сейчас более чем уместной, но Алина вдруг ощутила совершенно неодолимую потребность уйти.

На пороге она обернулась, и отчегото именно эта картина навсегда осталась в ее памяти, намертво впечатавшись в нее, как рельефы раскаленного железа в кожу. Все они, сидевшие вместе и в то же время отдельно — случайные попутчики, запертые ливнем и лесом в огромном доме. Смеющийся гигант Жора, наклонившийся чуть вперед, отчего рубашка на спине угрожающе натянулась, качающий головой и увлеченно хлопающий ладонью по спинке стула в такт песне. Ольга рядом с ним, чуть склонившая голову набок, с кривоватой неопределенной улыбкой на серебристых губах. Марина, изящно устроившаяся на стуле, чуть прикрыв глаза и рассеянно перебирая пряди своих перекинутых через плечо роскошных волос — перебирая не без доли нарциссизма. Светлана, сверкающая золотом, изящная, хрупкая и в то же время сильная, зажимающая уши и мотающая головой, отчего ее длинные серьги всполошенно летают вокруг головы — движения ее сейчас казались какимито замедленными, вязкими. Кристина с сочетанием иронии и одобрения на лице, шевелящая губами, беззвучно подпевая и не решаясь вплетать свой бархатный голос в грубые жесткие мужские голоса. Алексей, чуть подавшийся вперед и размеренно болтающий коньяк в пузатом бокале, мрачно глядя куда-то в пол. Борис, сидящий очень прямо и смотрящий на Виталия с выражением аристократического презрения. Сам Виталий, чуть ли не рвущий несчастные струны и кажущийся с гитарой единым целым, со злым весельем в глазах, которые смотрят на всех сразу и ни на кого. Весельчак Олег, невероятно суровый, размахивающий бутылкой, грозящей в любую секунду вырваться из его пальцев и улететь к стене, взорвавшись в брызгах стекла и рома. И она сама, представляющаяся себе сейчас странно далекой и чужой.

Алина отвернулась и вышла, никем не замеченная.

В гостиной в камине угасал позабытый огонь. Мокрый ветер вздувал шторы в приоткрытой балконной двери. На экране телевизора совершал головокружительные виражи на импровизированном скейтборде молодой Майкл Джей Фокс, а на диване, безмятежно похрапывая, спал Петр. На серебристом ковре валялась пустая бутылка, на столике рядом с диваном стояла пепельница, и из горки окурков, словно из кратера вулкана, поднималась тонкая струйка дыма. Рядом расположилась тарелка с остатками сыра и колбасы и полупустая бутылка минеральной воды.

Осторожно ступая, Алина подошла к столику, взяла бутылку с водой и наклонила ее над пепельницей. Догорающая сигарета, сердито пшикнув, погасла. Поставив бутылку, Алина наклонилась над Петром, с каждым выдохом источавшим в воздух предельно концентрированный запах перегара, и осторожно потрясла его.

— Эй.

Петр вдруг всхрапнул так громко, что она испуганно отскочила, потом облизнул губы и отчетливо сказал:

— Обращайтесь к сменщику… что я вам — пацан, тут насухую махать… вашу маму…

Он еще что-то сердито бормотнул, перевернулся на другой бок и снова захрапел. Судя по всему, вечер настолько утомил водителя, что он выбыл из строя до утра.

Алина выключила бормочущий телевизор, потом подошла к балконной двери и закрыла ее, мельком взглянув на мокрый двор, залитый светом фонарей, и на теснящуюся вокруг стену деревьев. Из залы долетел взрыв хохота, сквозь который пробился завывающий голос Олега:

…Болтаюсь, целый день гуляю.

Не знаю. Я ничего не знаю, ууу!

Я бездельник, оох, мама, мама!..

Никто не обратил внимания на ее уход. С одной стороны, это было хорошо. С другой стороны, довольно обидно.

Она рассеянно скользнула глазами по видеокассетам, потом ее взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета. Еще раз оглянувшись на залу, Алина отворила дверь и включила свет. Огляделась, потом подошла к пухлому вращающемуся креслу и опустилась на него, осторожно подобрав платье. Оттолкнулась ногой от стола, и кресло поплыло вокруг своей оси, а мимо глаз Алины поплыли книжные полки.