Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

— Да, так, — подтвердил Беляков.

— Вы хорошо сработали с инсценировкой отравления, хвалю, — сказал Бутчер. — По итогам поездки Ронни в Берлин и его разговора с Владом мы остались весьма довольны тем, как развиваются события, как идет раскрутка Увалова в качестве деятеля международного уровня. Мы признаём, что вы умеете работать, когда захотите. Эх, красивая комбинация. «Новичок»!

— А не слишком ли топорно? — спросил Беляков. — Мы с самого начала говорили вам, что не надо на «Новичок» ориентироваться, а вы настояли... Это же просто смешно!

— Напротив! Это эффективно, даже если все знают, что «Новичка» как такового нет, что это всего лишь пиар-яд, когда нужно провозгласить какой-то манифест. В деле Скрипалей, в деле Увалова. Да, наука дошла до того, что если нужно кого-то устранить, то его устраняют гарантированно, без осечек. И у нас, и у вас. Есть яды нового поколения, которые ни в одной лаборатории не выявляются. Но тут главное — не отрава, а яркий пиар. Понимаешь? Потому и «Новичок». Он на слуху, а эффективные яды — нет. Эндрю, в пиаре вы от нас безнадежно отстали. Вы способны только коммуняк давить, но против серьезных сил вы в этой сфере как кролик перед удавом.

Они немного помолчали.

Бутчер-старший натянул на лицо добродушную улыбку.

— А теперь о приятном. Насчет того, что глобальный круг принимает периферийных владетелей постепенно. Это естественный процесс. Он касается и вас. У меня сюрприз.

Беляковы заинтригованно смотрели на своего американского друга.

— Влад, мальчик мой, помнишь, три года назад в Вашингтоне на рауте по случаю Дня Благодарения ты познакомился с юной британской аристократкой Сильвией Саммерфилд, моей внучатой племянницей? — продолжил он. — Она дочь лорда-пэра, графа Ричарда Саммерфилда, представителя древнего и знатного рода. По взгляду твоему я сразу понял, что она тебе... скажем так... приглянулась. Их род входит в большую транснациональную семью видных англосаксонских аристократов и собственников капитала. Формально, по протоколу, в Британии титул главы семьи при живом еще отце не распространяется на детей автоматически, но в обыденной жизни на такие тонкости не обращают внимания, и для общества леди Сильвия — графиня. Я недавно поговорил с ней и ее родителями, рассказал о тебе и твоем отце. Они предлагают... предлагают... породниться. Да-да, ты не ослышался, дорогой мой Влад! Породниться! И ей ты тоже тогда приглянулся! Согласись, такой шанс предоставляется раз в жизни!

Беляковы сидели молча, пораженные словами Бутчера.

— И это еще не всё! Я договорился с королевским домом о твоем титуле, чтобы ты вступил в брак не безродным. У тебя ведь есть подданство ее величества?

— Да. Паспорт на имя Влада Старлинга.

— Ну, вот и отлично... А как, кстати, вы выкручиваетесь из ваших же норм законов? Вроде для государственных служащих это у вас с недавних пор недопустимо...

— Мы стоим над законом, Билли. Высшие, если на то их воля, могут не исполнять требований принятых ими же норм по отношению к низшим. Тогда как низшие обязаны беспрекословно выполнять любую волю высших, даже если она формально противоречит законам, — объяснил Беляков-отец. — Что касается прав на иное гражданство, то у нас те, кто входит в так называемый защищенный реестр... его фигуранты даже принадлежащую им недвижимость закрывают под строкой «Российская Федерация»... не обязаны отчитываться ни насчет другого гражданства, ни насчет зарубежного имущества, бизнеса, банковских счетов. В отношении них по этой линии не могут проводиться никакие проверки. Они не могут быть причислены к так называемым иностранным агентам...

— Отлично... Значит, проблем не будет, — удовлетворенно произнес Бутчер. — Влад, дорогой мой! Это волнующий момент в твоей жизни. Я тебе принес радостную весть. Влад! Ты скоро, уже этой осенью, станешь бароном, пэром Великобритании! Мои искренние поздравления, милорд!.. О! Нам несут трюфели! Отлично!

Минск, 7 сентября 2020 года

Был поздний вечер. Из госпиталя Наташа приехала в институт к отцу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как Максим? — спросил профессор.

— Поправляется. Кости срослись нормально, гипс скоро снимут. Вместо выбитых зубов импланты вставят.

— Ну, отлично. А как колено?

— Скорее всего, будет еще операция.

Егор Иванович тяжело вздохнул, сочувствуя. В «активе» у профессора было собственное «боевое ранение», полученное в схватке со змагарами. Проще говоря, фингал. Правда, он уже практически прошел.

А прошлой ночью объявилась новая напасть: кирпичом разбили стекла в машине Надежды Кирилловны. Она, как и другие ее коллеги-судьи, рассматривала дела участников беспорядков и выносила решения — как правило, в виде штрафов и административных арестов на несколько суток.

Далеко, правда, вандалы уйти не смогли — попались на глаза милицейскому автопатрулю. Пытались бежать, но их догнали. Оказалось — двое шестнадцатилетних школьников. Как говорится, «попавших под влияние деструктивных телеграм-каналов». Теперь пацанам придется отвечать перед законом. А их родителям — платить...

— ...Как сегодня? Поглядим? — спросил профессор, решив переменить тему.

— Да, давай. Хочу посмотреть, как там эти «вершители» Беляковы поживают... Ну, которых я видела перед Днем Победы.

— Хорошо. Надеюсь, получится. Вижу, ты уже освоилась.

— Да, пап. Только удовольствия мне это не приносит.

— Понимаю. Но это нужно. Ведь этих бандеровцев удалось-таки в тот же день взять.

— Если точнее, на следующее утро, перед рассветом. Схватили с поличным, когда возвращались с погромов. С орудиями преступлений. Да-а... Когда дядя Гриша сказал, что на топорике удалось найти ДНК из крови Максима, я испытала ни с чем не сравнимое чувство. Это действительно работает... Даже не верится... И все они, кстати, действительно нелегально перебрались через границу... Ну, а раз нелегально — то...

— А нечего к нам лезть, — сказал профессор. — Тут им не Украина, они что-то попутали... Гриша еще не знает истинного источника? Не догадывается?

— Нет, конечно. Да и как? И пока, согласна с тобой, не надо. Это только первичная наработка, испытания. Да и не может это полноценно заменить весь привычный ему разведывательный, аналитический аппарат. Скорее как дополнение, уточнение.

— Да, естественно. Надо в любом случае пока наблюдать и испытывать. Раскрыть карты всегда успеем.

Девушка и ее отец немного помолчали.

— Ну что, готова?

— Да.

— Тогда располагайся...

Наташа рассчитывала увидеть осеннее Подмосковье, респектабельные особняки к западу от российской столицы, ухоженные сады и газоны, бассейны и фонтаны. Но вместо этого перед ее взором неожиданно открылся залитый утренним солнцем бескрайний океан. Когда в Минске почти полночь, на Гавайях только первая половина дня. Дата та же — те края встречают и провожают текущий день одними из последних...

Вскоре, однако, компьютер, собирающий показания датчиков, выдал сигнал тревоги. Это означало, что сеанс надо немедленно прекратить. Такое случилось в первый раз.

Наташа «очнулась» — и, с округлившимися от ужаса глазами, с трясущимися руками, кинулась на грудь отцу.

— Папа, папа! Папочка! Нет! Это невозможно! Это всего лишь кошмарный сон!

Слезы полились у нее из глаз.

— Что, что случилось, Наташенька? Что ты увидела?

— Это страшно, это настолько страшно! Ты не представляешь! Как они могут? Это не люди! — сквозь рыдания произнесла Наташа. — Папа! Это не люди! Я всё это видела! Всё видела! От начала до конца!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что видела, что?! Скажи! Дочка, тебе плохо? Приляг. Давай ты примешь успокоительное. Может, даже укол сделаю, раз такая реакция.

— Ладно, пап, я постараюсь справиться сама. Но, если можно, отвези меня домой, я за рулем никакая буду.

— Конечно, отвезу. Но что там? Сейчас расскажешь — или, может, позже, если тебе тяжело?

Наташа долго смотрела отцу в глаза.