Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Че была поручена невозможная на первый взгляд задача: осуществить координацию действий тех отраслей промышленности и предприятий, которые после национализации стали подразделениями НИАР. "Часть из них была в недавнем прошлом конфискована, другая восстановлена, еще часть предприятий была передана в собственность государства по условиям Закона о труде № 647 некоторые были просто переданы государству их владельцами, еще часть правительство купило; было и несколько вновь построенных". Крупных предприятий среди них почти не имелось.

Че помогала группа экономистов, направленных на Кубу Чилийской коммунистической партией. Ее возглавляли Хаиме Барриос, Рауль Мальдонадо и Карлос Ромео. Вообще-то чилийцы были приглашены НИАР, но в Че они видели представителя левого крыла революции и предложили свои услуги в качестве свободных независимых экспертов. В эту группу также входили Хосе Мануэль Манреса, которого Че нашел в Ла-Кабанье, Хулио Касерес (Эль Патохо), живший в доме Че, и Орландо Боррего, офицер Повстанческой армии, организовавший мастерские в Сьерра-Маэстре.

Рауль Мальдонадо дал описание сюрреалистического облика этого микроминистерства:

"Конторское помещение на восьмом этаже было почти пустым. В глубине находился стол, на котором возлежали ноги Че, за спиной Че группа вооруженных молодых людей, перед ними семь или восемь пустых столов и очень мало света, как нам показалось, когда мы вышли из лифта. Все это сделало еще более абсурдной представившуюся нам картину: Алейда подпиливала Че ногти".

Главнейшая из всех целей заключалась в том, чтобы начать работу и продолжать ее, невзирая ни какие обстоятельства, лишь бы обеспечить занятость рабочих. Первая и самая очевидная идея была - организовать и скоординировать деятельность мастерских и фабрик по видам продукции, создав нечто вроде компаний. Приходилось импровизировать. Были назначены управляющие, в честность которых верили, но никто в команде не имел вообще никакого опыта в индустриальном управлении, не говоря уже об уровне фабрики или компании. Было распространено обращение к бойцам-партизанам и рабочим-ополченцам, в том числе и к сторонникам Народно-социалистической партии, удалось найти кое-какие деньги и основать небольшую школу управления, а также учредить централизованный фонд, из которого выплачивалась заработная плата.

Через полтора года Че описал то поистине ужасающее состояние в котором пребывала кубинская промышленность к началу революции

"Армия безработных рабочих насчитывала 600 000... На подавляющем большинстве производственных предприятий, выпускавших те или иные товары, использовали сырье, поставляемое из-за границы, иностранные машины и иностранные запасные части; неразвитое сельское хозяйство, задушенное конкуренцией на капиталистическом рынке, с крупными плантациями, земля которых использовалась под посадки сахарного тростника для крупномасштабного сахарного производства и владельцы которых поэтому предпочитали импортировать продовольствие из Соединенных Штатов".

В это время Че обратился к экономисту Виласеке, своему компаньону по дипломатическому туру, чтобы тот преподал ему углубленные уроки математики. Их дружба началась у классной доски, где они, начав с элементарной математики, перешли к высшей алгебре, математическому анализу, геометрическому анализу. Виласека вспоминал, что занятия проводились "два раза в неделю, по вторникам и субботам в восемь утра; в редких случаях Че прерывал уроки, говоря, что ему нужно поспать, поскольку больше не может ничего уловить. По субботам мы занимались один, два, три, даже пять часов".

Несмотря на свои новые служебные обязанности, Че нашел время выступить в Кабайгуане на праздновании годовщины прибытия туда колонны № 8. Событие, сопровождавшееся стрельбой в воздух многих из его прежних товарищей по оружию, было зафиксировано на кино- и фотопленку. Это, наверно, чуть ли не единственные фотографии, где вместо своей обычной язвительной полуулыбки Че открыто и громко смеется.

На следующий день Че начал серию выступлений-дебатов в трех главных университетах страны, начиная с университета провинции Орьенте. Он предполагал обсудить причины расширявшегося разрыва между революцией и учреждениями высшего образования. Студенты, горячо встретившие революцию, оказались теперь выключенными из игры и, поддержав либерально-оппозиционные воззрения своих профессоров, сопротивлялись давлению, имевшему целью привлечь их к участию в революционном процессе. Они, с одной стороны, защищали свою автономию, а с другой - свои политические позиции. Че отправился на дебаты, не собираясь отсиживаться в обороне, и начал свое выступление с вопроса: "Действительно ли университеты неизбежно должны стать консервативными или даже выступить в качестве запала для реакции?"

Речь Че в Сантьяго была очень критичной. Он попытался убедить студентов в том, что университеты сами нуждаются в том, чтобы поддержать планы правительства, даже рискуя при этом потерять свою автономию. Он также просил прекратить споры и конфронтацию, так как студентам предстояло принять участие в создании общественных стандартов и потому следовало признать приоритет дисциплин, необходимых для развития революции. Однако он не прибегал к угрозам или политическому давлению, а "призывал к нормальной дискуссии, настолько ожесточенной или же настолько горячей, как вам захочется, но всегда здравой".

Несколькими месяцами позже университет Лас-Вильяса присвоил Че звание своего почетного преподавателя. Этого звания награжденный, по его собственному ощущению, не заслуживал ("вес уроки, которые мне доводилось проводить, проходили в партизанских лагерях и состояли из ругани и демонстрации личного примера"). Принимая звание как проявление уважения к Поискшческой армии, Че, одетый в военную форму цвета хаки, а не в академическое одеяние, обратился к университету с призывом, "не представлять себя в дурном свете, украсить себя представителями народа, рабочими, кампесинос", открыть свои двери бывшим изгоям общества, ставшим таковыми из-за расизма или экономических факторов. Он также посетовал на то, что правительство "не имеет права голоса в кубинских университетах".

Через три месяца после речи в Сантьяго наступила очередь университета Гаваны. Че гневно заявил, что под видом автономии его студенты проявляют легкомыслие: учебное заведение не отличается высоким уровнем знаний и во множестве присуждает ученые степени в области гуманитарных наук, бесполезных на трудовом рынке; в нем вовсе нет факультета экономики, что является "огромным упущением". Он сожалел, что три главных университета страны не осуществляют никакой координации академических программ, что студенты не имеют подходящих условий для того, чтобы работать над дипломными проектами, сохраняя при этом возможность продолжать занятия и выполнять свои обязанности перед обществом. "Почему университет не в состоянии идти вместе с другими университетами по той же дороге, что и революционное правительство, сверяя с ним шаг?"