Императорская Россия - Евгений Анисимов

Первые прививки от оспы были сделаны при Екатерине II. Узнав об успешных прививках оспы английским врачом Димсдейлом, она пригласила его в Россию и решилась испытать на себе оспопрививание, о чем официально было объявлено через пять дней, когда успех стал очевидным. При этом императрица сильно рисковала – для прививки использовался натуральный вирус, взятый от больного оспой мальчика. Тогда же оспу привили и наследнику престола цесаревичу Павлу Петровичу. Екатерина была воодушевлена своим поступком, и когда было получено известие о смерти короля Франции Людовика XV от оспы, она возмущалась – как можно умереть от оспы в наш просвещенный XVIII век!

Народ же, как и раньше, лечился в основном своими средствами, прибегая к помощи знахарей и ведунов. Мистическая сторона лечения по «изгнанию духа болезни» оставалась в народной медицине важнейшей, хотя непременными были и различные снадобья из трав, других растений и прочих составляющих, ныне кажущихся странными. Так, от малярии и болотных лихорадок в народе лечились пластырем из пауков, обмазыванием одного пальца содержимым яйца. Впрочем, в ходу была и хина («чепучинное коренье»).

Любовь, брак, женщины и дети

Принудительные браки, распространенные в XVII веке, не способствовали росту рождаемости, «государственной пользе», не соответствовали они и той модели европейского «куртуазного» поведения, которую внедрял в России Петр I. Поэтому царь изменил институт старинного русского брака. Он отменил сговор, обручение назначил за шесть недель до венчания, родственников невесты обязал показать ее жениху. У молодых появилась свобода выбора. Помолвка могла быть расстроена, о чем в указе было прямо сказано: если «после… обручения жених невесты взять не похочет или невеста замуж идти не похочет же, и в том быть свободе». Священникам при венчании следовало «накрепко допрашивати» молодых, добровольно ли они вступают в брак. Власть осуждала насильственные браки, которые устраивали родители, пренебрегая возрастом жениха и невесты, их «естества склонностью», вселяя в души новобрачных «ненависть к супругу». Двадцать второго апреля 1722 года Петр Великий своим указом запретил браки, заключенные по принуждению как со стороны родителей, так и помещиков (если речь шла о крепостных молодых людях).

Указом от 1724 года были запрещены насильственные браки даже среди холопов: «Повелеваем… дабы люди рабов своих и рабынь к брачному сочетанию без самопроизвольного их желания… не принуждали под опасением тяжкого штрафования». Легче стали и разводы. Петр как-то сказал:

Бог установил брак для облегчения человека в горестях и превратностях здешней жизни и никакой союз в свете так не свят, как доброе супружество; что же касается до дурного, то оно прямо противно воле божьей, а потому столько же справедливо, сколько и полезно расторгнуть его, продолжать же его крайне опасно для спасения души.

Эти петровские положения действовали весь XVIII век. Но, как часто в Рос сии бывало, законы в этой сугубо личной сфере не исполнялись, судьбой детей безраздельно распоряжался отец, а в помещичьем владении господин женил крепостных по своему усмотрению, нередко оставляя за собой «право первой ночи» с молодой.

Петр Великий был противником ранних браков. Он помнил, как неудачно сложилась его семейная жизнь, когда по воле матери, царицы Натальи Кирилловны, он 17-летним юношей женился на Евдокии Лопухиной. По идее Петра I, дворянин мог жениться, только получив минимальное образование и дослужившись до определенного чина. Петр упростил и процедуру венчания. Чтобы упредить разные «жульства» при заключении браков, запрещалось венчаться в чужих приходах. В книги регистрации браков вносились имена брачующихся и их поручителей, несших ответственность за законность брака. Выписки из книг посылались в Синод.

Впрочем, сам Петр мало считался с волей своего наследника престола Алексея, которого в 1711 году женил, вопреки желанию сына, на немецкой принцессе Шарлотте-Софии. Важно и то, что невеста не приняла православия, осталась лютеранкой. Этот брак стал примером для других. Сначала браки с иноверцами были разрешены дворянам, а затем и людям «низкого» происхождения, только чтобы «принуждения никакова не чинить и друг друга в вере не укорять». Известно, что М. В. Ломоносов женился за границей на немке Елизавете, которая приехала к нему в Россию.

Заглянем в источник

По-военному строго и по-помещичьи бесцеремонно подходил к браку своих крепостных А. В. Суворов. В одном из писем он давал указание приказчику: «Дворовые парни как дубы выросли, купить (им) девок». О покупке девок в жены сказано было так:

«Лица не разбирать, лишь бы здоровы были. Девиц отправлять… на крестьянских подводах, без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно».

После этого, согласно легенде, женихов и привезенных невест строили по росту в две шеренги напротив друг друга и по команде «налево» образовавшиеся пары вели в церковь венчаться. С чувствами молодых никто не считался. А. С. Пушкин писал:

«Спрашивали однажды у старой крестьянки, по страсти ли она вышла замуж? “По страсти, – отвечала старуха, – я было заупрямилась, да староста грозился меня высечь. Таковы страсти обыкновенны”».

Стремясь удержать в России пленных шведов, среди которых было немало различных специалистов, Петр Великий разрешил и им жениться на православных без перехода в православную веру. Это было грубейшим нарушением давнего православного закона. Это все расшатывало традиционный брак и вносило новое в этот довольно консервативный институт.

Если один из супругов совершал преступление и ссылался на вечную каторгу, брачный союз расторгался, разведенный супруг (супруга) мог вступить в брак вторично. Это было особенно важно для женщины, которая теперь могла не ехать за мужем в ссылку или не постригаться в монахини. И хотя в XVIII веке обычно так и было – сопровождать мужа в ссылку требовали традиция и весь уклад жизни, но все же известны случаи, когда супруга государственного преступника получала церковное разрешение на расторжение брака, не говоря уже о том, что за ней сохранялись приданые имения (то есть те, которые она получила от родителей в приданое).

И хотя в прошлые времена история знала примеры глубоких чувств между супругами, брак по любви в XVIII веке был редок. Лишь постепенно, по мере распространения (через литературу, театр) норм западноевропейского рыцарственного отношения к женщине, культа прекрасной дамы, идея ухаживания, поклонения женщине прижилась в России. От обыгрывания образа вполне карикатурного «амура» петровских времен общество приходит к пониманию самоценности любви мужчины и женщины. Любовь становится главным стимулом брака, вожделенной целью жизни молодого человека, и невозможность соединиться с возлюбленным является часто причиной страданий и даже самоубийства молодых людей. Написанная Н. М. Карамзиным в конце XVIII века «Бедная Лиза» впитала в себя эти чувствования и одновременно способствовала их развитию, что вообще характерно для «чувствительной» сентиментальной литературы.

Крестьянский брак претерпел меньше изменений, чем дворянский. В XVIII веке брачный возраст повысился, особенно среди свободного крестьянства. В Западной Сибири, где жили в основном черносошные (государственные) крестьяне, женились к 20 годам. Иначе было среди крепостных. Их хозяин, думая о «приплоде» рабов, принуждал крепостных вступать в ранние браки. Крестьян, которые не женили своих 13–15-летних детей, штрафовали. Как и в древности, брак в крестьянской среде был чаще всего обусловлен семейными и хозяйственными обстоятельствами жизни крестьян. Поэтому бывали браки неравновозрастные, что порождало различные отклонения, одним из которых было «снохашество» – отец жил с взрослой женой несовершеннолетнего сына и имел общих с сыном детей.

Экономическая основа была и в сердцевине брака в купеческой среде. Тут прежде всего смотрели за «капиталом» родителей жениха и невесты, стараясь не прогадать, не быть обманутыми ловким контрагентом. Если жениха устраивало приданое, то он приезжал на смотрины в дом невесты, стремясь показать себя перед будущими родственниками знатоком торгового дела. Если все стороны были довольны переговорами, отец невесты и жених били по рукам (как при деловой сделке), объявляли свое решение, выпивали по рюмке хересу и расставались до свадьбы. После этого отец невесты говорил, что «дочку-то, Богу помолились, по рукам ударили, пропили!»

У крестьян свадьбы играли преимущественно между членами семей равного достатка. Если крепостная выходила замуж за крепостного другого господина, то этот господин, а также семья мужа платили за нее «вывод» – денежную сумму, примерно равную стоимости девушки. Такие браки не поощрялись господами. В 1815 году произошли перемены в брачном праве крепостных и свободных. Вопреки старой традиции теперь женщина из свободных сословий, выходя замуж за крепостного, сохраняла свой статус. Образ идеальной невесты в крестьянской среде – крепкое здоровье, высокий рост («есть на что посмотреть», «большая да толстая», «кровь с молоком»). Далее уже шли нравственные качества.