Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

И Грин ждал.

А когда звезды в безлунном небе стали совсем яркими, ребенок как-то быстро родился. Словно вдруг, за несколько потуг, сморщенным окровавленным мешочком упал в теплую воду, и руки истерзанной, измученной, но счастливой наконец старухи-матери поддержали его. Она приложила дитя к груди, ребенок зачмокал, на глазах наливаясь сытостью, а Грин всхлипнул, с недоверчивой радостью глядя на дивное свежее чудо, возникшее среди грязи, брани и увядания.

Она была Сестра, маленькая девочка, она росла быстро, за несколько часов уже начала что-то лепетать, ползать, сидеть, а Старуха, наоборот, дряхлела на глазах.

— Все соки из меня пьет, мерзавка! — выругалась на дитя, и сфинкс понял, что пришло его время. Он подманил к себе с каждой минутой растущую девочку, беленькую и светлоглазую, посадил ее себе на спину, крепко прикрыл крыльями и пошел прочь, ориентируясь на перевал, за которым жили люди. Детские ручонки цеплялись за его гриву все сильнее, и когда они чуть не придушили совсем, Грин осмелился расправить крылья и чуть-чуть взлететь.

— Иииии!!! — радостно завопили со спины, и сфинкс понял, что все в порядке. Теперь он полубежал, полулетел под звездным небом, и девочка хохотала, и запах дыма из очагов, и запах молока стали им ориентирами.

Деревня стояла на склоне горы, в зимних загонах топтались овцы, а у входа в каждый сарай стояла кружка молока. Грин спустил со спины девчонку — ей уже было на вид лет пять, нагрел магией молоко ей и себе.

— Останешься здесь, сестренка? — спросил осторожно.

— Да, пожалуй, — беззаботно сказала девочка, стаскивая тряпки с подобранной тут же соломенной куклы. — Ты за мной еще придешь?

— А надо? — спросил сфинкс.

— Мне хотелось бы. Ты пушистый.

— А мне хотелось бы снимать шкуру время от времени, — задумчиво сказал Грин, — Поможешь?

— Один раз, наверное, смогу, — ответила она, слизывая молочную пенку с верхней губы. — Ты ее только обратно не надевай, а то я больше и не сниму. — Ладно, — сказал Грин. — Снимай с меня шкуру, и пойдем подыщем тебе родителей, а то ночь уже на исходе.

— Скажите, Серазан, — ворчливо сказал Морэмирис Ренн, поглядев на третий день на Тесса мрачного и отчетливо нервничающего, — а вы сами как видите здесь мабрийские поселения? Каждый раз, когда я начинаю говорить об этом, Грин что-то начинает об ответственности. Никто с этим не спорит, но именно эта его позиция и мешает Морану доложить о получении согласия на прием колонистов.

Тесс вздохнул:

— Я их, честно говоря, вижу не очень. По-хорошему, нужна изолированная карантинная зона, наподобие этой базы, куда нужно звать местных учителей-магов и откуда можно выпускать только отдельных, одобренных этими магами людей… Если вообще выпускать. Селиться семьями, основывать хозяйство — если смешиваться с местными, то рассеяться так, чтобы невозможно было создание национальных диаспор. Если отдельным народом, нормальной колонией… Проблема будет скорее в поиске места, где это окажется безопасно. Грин, правда, нечто подобное упоминал. А что он вам говорил об ответственности?

— Как всегда, что-то невнятное, — скривился Ренн. — Дословно это звучало как "никто из попавших сюда не может не измениться, потому что будут нести слишком большую ответственность. " Я предположил, что это в местном стиле про то, что решение приехать — большая ответственность. Если я правильно уловил второй смысловой слой, то остается только предположить, что будет слишком много чисто местных правил.

Тесс секунду подумал и хмыкнул:

— Доктор Ренн, скажите, вы изменились с момента приезда сюда?

— Изменился, — буркнул Ренн, — постарел вот. Правда, на Мабри было бы то же самое. Я знаю, — улыбнулся он Тессу, — что вы хотите сказать.

Спрашивается тогда, зачем Грин мутит воду, если все так просто?

— Он умен и талантлив, но все равно еще молод, — ответно улыбнулся Тесс. — Едва ли ему приходилось оглядываться назад так уж часто, и едва ли он видел при этом человека, отличающегося от него настоящего так уж сильно, чтобы начать относиться к взрослению и изменению как к чему-то обыкновенному.

Посмотрел на Ренна, склонив голову набок, хмыкнул, продолжил:

— Впрочем, здесь можно измениться несколько значительнее, чем в иных мирах. Стать магом, например. Или сфинксом. Или деревом — это уж кому что достанется… при его выборе.

На выселки, откуда дорога ведет на Гремячий ручей, а еще дальше — на Горячие ключи, прямо после Безлунной приблудилась девочка, маленькая, но здоровая и смышленая. Девочку привел рано утром высокий рыжий парень, одетый не по-зимнему и с посохом. Отогрелся, сказал, что нашел ребенка в лесу, что ему надо бы идти дальше — пристроил дитя и поспешно ушел.

Видимо, понял, что ребенок зимней дороги не выдержит, а идти надо за перевал, на самую Белую гору. Отговорить парня не было никакой возможности, даром что до той Белой и летом дня три пешком, а зимой могло быть поболее.

Кто-то отдал парню шубку-бокогрейку, потрепанную, но крепкую, и парень ушел, как не было. Девочку обустроили у стариков Жабреев — тем детей хотелось давно, да никак не складывалось, — и мелкая прижилась, как родная, только время от времени спрашивала, когда братик ее придет. Зима выдалась снежная, волки шалили сильно, и когда недалеко от Гремячьего старик Жабрей нашел подранную в клочья шубейку и волчьи следы вокруг, то дочке Найдене ничего не сказал, а старухе обмолвился, чтобы зря языком не трепала.

— А могли бы вы с Грином связаться, как рассказывали — на расстоянии? — полюбопытствовал Ренн к вечеру. — Вижу ведь — изведетесь иначе.

Серазан раскрыл рот… и закрыл, во все глаза глядя на Ренна.

— А ведь мне это и в голову не приходило… — медленно произнес он наконец. — Хотя принципиальной разницы, пожалуй, нет — растение, животное, человек… Вопрос только в настройках. И правда, попробовать, что ли?

— Попробуйте, по крайней мере, всегда будете знать, где он там летает, — посоветовал он. — Были бы у меня близкие, я бы тоже хотел вот так вот, соединяться.

— Для этого надо, чтобы все были здесь, — немного печально покачал головой Серазан. — Не думаю, что где-то еще подобная связь заработала бы.

— У вас остался кто-нибудь на Мабри? У меня — сын, ему сейчас под тридцать. Он мало меня видел, только вот лет десять назад поинтересовался, кто отец и откуда. Теперь переписываемся.

— Даже если не видел — все равно род продолжен, — серьезно ответил Тесс. — Вы счастливый человек. У меня живых на Мабри не осталось — мы с подругой уже и заявку подали… Дастен успел первым.