На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Аналогичные письма в адрес Президиума ЦК КПЧ пришли и от руководства ПОРП, СЕПГ, ВСРП и БКП. Причем самые жесткие — из Варшавы и Берлина, а самое мягкое — из Будапешта. Однако А. Дубчек, панически боявшийся новой Дрезденской встречи, всячески уклонялся от нее, настаивая на двусторонних переговорах. Более того, чтобы не выглядеть саботажником в рамках ОВД, он стал требовать приглашения на встречу лидеров Румынии и Югославии, желая внести раскол в единство всего социалистического лагеря[791].

Внутриполитическая ситуация в самой Чехословакии стала резко обостряться. Сначала на Пражской, а затем и на Брновской отчетно-выборных конференциях были не только поддержаны «Две тысячи слов», но и начались охота на ведьм и моральный террор против многих честных коммунистов. Достаточно сказать, что на Пражской конференции был составлен даже целый черный список из 50 «догматиков» и «консерваторов», которых ни при каких условиях нельзя было избирать делегатами на XIV партийный съезд. Причем в первых рядах этого списка значились В. Биляк, Д. Кольдер, А. Индра, Й. Ленарт и О. Швестка. Поэтому вовсе неслучайно профессор Н. Н. Платошкин прямо писал, что атмосфере, царившей на этой конференции, «мог бы позавидовать сам сенатор Маккарти»[792].

Тем временем все советское руководство и лично Л. И. Брежнев, проявляя ангельское терпение, непрестанно пытались убедить А. Дубчека приехать на новую встречу или в двустороннем формате в Крым, или в составе «пятерки» в Варшаву. Но тому всё было недосуг, он продолжал вилять хвостом и искать разные поводы для отказа. Такое поведение А. Дубчека уже вышло за рамки всех приличий и стало сильно раздражать Л. И. Брежнева, который все еще питал отеческую симпатию к «Александру Степановичу», или «Саше». Особо безрадостная картина ситуации в Чехословакии стала очевидна всем 2–3 июля на заседании Политбюро ЦК, где с объемной и свежей информацией выступили главный редактор «Правды» и бывший посол в Праге М. В. Зимянин, только что вернувшийся из Чехословакии, и нынешний посол С. В. Червоненко[793]. Ряд членов Политбюро ЦК, в частности М. А. Суслов и отчасти А. Н. Шелепин, поддержали предложение С. В. Червоненко и М. В. Зимянина о выводе войск после окончания командно-штабных учений «Шумава». Однако большинство членов руководства страны, в том числе А. Н. Косыгин, Н. В. Подгорный, А. Я. Пельше, П. Е. Шелест, В. П. Мжаванадзе, Ю. В. Андропов и А. А. Громыко, выступили категорически против этого шага. В данной ситуации Л. И. Брежнев, поддержав точку зрения большинства коллег, всё же заявил, что все эти вопросы он обязательно обсудит с лидерами братских стран в ближайшее время в Варшаве.

Как и было оговорено, 14–15 июля 1968 года в Варшаве состоялась новая встреча лидеров «пятерки», в повестке дня которой значился всего один вопрос — «Оценка положения в Чехословакии». Как и на Дрезденской встрече, резче и конкретнее всех выступили В. Ульбрихт и В. Гомулка, заявившие, что теперь стало окончательно очевидно, что в ЧССР идет процесс превращения социалистического государства в республику буржуазного типа, но пока этот процесс находится «в зачаточном состоянии». А вот процесс трансформации самой КПЧ в социал-демократическую партию, напротив, «продвинулся довольно далеко». Эту точку зрения полностью поддержал Т. Живков, а вот Я. Кадар, как и в прошлый раз, был более лоялен, заявив, что в Чехословакии идет процесс формирования «новой модели социализма югославского типа». Выслушав всех своих коллег, последним взял слово Л. И. Брежнев, который, будто бы прозрев, поддержал все оценки лидеров ПОРП, СЕПГ и БКП и заявил, что в Чехословакии происходит «тщательно маскируемый контрреволюционный процесс»[794]. По итогам этой встречи было принято решение направить ещё одно коллективное письмо в адрес ЦК КПЧ и провести совместный диалог руководства братских партий. Однако если и на сей раз А. Дубчек и Ко проигнорируют данное предложение, то, «по-видимому, придется продолжать работу по выявлению иных здоровых сил в партии». То есть, по сути, все лидеры «пятерки» заявили о полной готовности выполнить свой интернациональный долг по защите социалистического строя в братской Чехословакии.

Получив это письмо, 16–17 июля А. Дубчек созвал Президиум ЦК, который принял предельно лицемерное ответное письмо под названием «Точка зрения ЦК КПЧ». После этого он позвонил Л. И. Брежневу и предложил ему отказаться от публикации обоих писем. Однако было поздно, поскольку уже утром 18 июля газета «Правда» и другие центральные партийные издания опубликовали «Варшавское письмо». В ответ утром следующего дня в газете «Руде право» был опубликован текст «Точки зрения ЦК КПЧ», и с этого момента, как по команде, во всех чехословацких изданиях началась настоящая антисоветская истерия, которую мастерски разжигали сам А. Дубчек, Ф. Кригель, Ч. Цисарж и другие «реформаторы». Особенно активно вся журналистская братия стала «наезжать» на ОВД и его главкома И. И. Якубовского, который в своем письме А. Дубчеку подверг острой и справедливой критике главу военного Отдела ЦК генерала В. Прхлика, который нелицеприятно высказался об ОВД и его ПКК. Кстати, именно генерал В. Прхлик инициировал подготовку для руководства страны двух меморандумов о выходе ЧССР из состава ОВД. Еще в мае 1968 года он представил А. Дубчеку два меморандума, подготовленных в Военном институте социальных исследований и в Военно-политической академии им. К. Готвальда. Первый документ предлагал «сформулировать и зафиксировать государственные интересы страны в военной области», а второй — обсудить «Программу действий Чехословацкой народной армии». Оба документа объединяла критика состояния обороноспособности страны, ее следования в фарватере советской политики, неоправданных затрат на поддержание армии как составной части ОВД и неравноправности отношений в рамках самой ОВД[795].

Тем временем 17 июля 1968 года в Москве был срочно созван Пленум ЦК, на котором по докладу Л. И. Брежнева было принято Постановление ЦК «Об итогах встречи в Варшаве делегаций коммунистических и рабочих партий социалистических стран»[796]. Многие ораторы, выступавшие на Пленуме, требовали «перейти от слов к делу». Однако Л. И. Брежнев все еще не оставлял надежды договориться с «Сашей», поэтому предложил согласиться на его «просьбу» провести только двустороннюю встречу без участия лидеров других соцстран.

А через день состоялось заседание Политбюро ЦК, на котором Л. И. Брежнев заявил, что «в отношениях с Чехословакией наступил новый этап», что «время работает не в нашу пользу» и что «сейчас в Праге ждут приезда Чаушеску и Тито» и готовят «какой-то дунайский сговор»[797]. Однако, как ни странно, на этом заседании именно Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин заняли самую мягкую позицию, настаивая на проведении двусторонней встречи с вождями КПЧ. Но как бы в пику им К. Т. Мазуров, А. Н. Шелепин, Д. Ф. Устинов, Ю. В. Андропов и И. В. Капитонов хором заговорили, что пора переходить «от слов к делу» и «принять более жесткие меры». Между А. Н. Косыгиным и Ю. В. Андроповым на сей счет даже возникла перепалка, но в итоге победила точка зрения генсека и премьера[798]. Вечером того же дня Л. И. Брежнев позвонил А. Дубчеку и предложил ему встретиться полными составами Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ 22 или 23 июля в Киеве или во Львове. Но тот предложил свой вариант места встречи — словацкий город Кошицу. Однако это не устроило Москву, и тогда был предложен компромиссный вариант: провести встречу в пограничном словацком городке Чиерна-над-Тисой, где, по хамскому выражению А. Дубчека, и прошли «переговоры с динозаврами».