На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич

Между тем уже на следующий день, 20 июля, по поручению Л. И. Брежнева с тайной миссией в Будапешт вылетел член Политбюро П. Е. Шелест, который провел приватные переговоры не только с Я. Кадаром, но и с В. Биляком на Балатоне. Именно на этой ночной встрече впервые и был поставлен вопрос о возможном обращении «здоровой части» руководства ЦК КПЧ к Москве с просьбой «о военной помощи»[799]. Завершив свою миссию, П. Е. Шелест сразу вылетел в Москву, где сначала переговорил с Л. И. Брежневым, а затем на заседании Политбюро, которое прошло 22 июля, проинформировал о своей поездке остальных членов высшего руководства страны.

Как известно, встреча в Чиерне-над-Тисой, ставшая последней попыткой образумить «пражских реформаторов», состоялась 29–31 июля 1968 года. По решению Политбюро ЦК в состав советской делегации для участия в переговорах вошли Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, Н. В. Подгорный, М. А. Суслов, А. П. Кириленко, П. Е. Шелест, А. Н. Шелепин, К. Т. Мазуров, Г. И. Воронов, Д. С. Полянский, А. Я. Пельше, В. В. Щербицкий, П. Н. Демичев, П. М. Машеров, К. Ф. Катушев и Б. Н. Пономарев. По аналогичному решению Президиума ЦК КПЧ в состав их делегации вошли А. Дубчек, О. Черник, Л. Свобода, Й. Смрковский, Д.Кольдер, В. Биляк, Ф. Барбирек, О. Швестка, Й. Шпачек, Э. Риго, Я. Пиллер и Ф. Кригель.

Как ни странно, стенограмма этой встречи не велась, но содержание многих выступлений стало известно по ряду мемуаров, в частности А. Дубчека и, что особо ценно, по дневниковым записям П. Е. Шелеста[800]. В первый день переговоров, когда каждый желающий мог высказать свое мнение, очень четко обозначились противные позиции групп А. Дубчека и В. Биляка, который был открыто поддержан П. Е. Шелестом, А. Н. Шелепиным и Б. Н. Пономаревым. Причем в ходе возникшей полемики П. Е. Шелест, крайне негативно относившийся к «пражским реформаторам», не сдержался и обозвал Ф. Кригеля «галицийским евреем», из-за чего А. Н. Косыгин даже был вынужден ходить с извинениями к поезду чехословацкой делегации.

На следующий день, чтобы сдвинуть саммит с мертвой точки, было решено провести две встречи: сначала тет-а-тет между А. Дубчеком и Л. И. Брежневым, а затем в составе «руководящих четверок» — Л. И. Брежнева, Н. В. Подгорного, М. А. Суслова, А. Н. Косыгина и А. Дубчека, О. Черника, Й. Смрковского, Л. Свободы. Однако никаких «прорывов» на новых переговорах не произошло, а утром 31 июля А. Дубчеку сообщили, что Л. И. Брежнев приболел и очередного раунда переговоров не будет. Тем не менее Первый секретарь решил проведать генсека, и именно на этой встрече все же произошел своеобразный прорыв. В ходе прошедшей беседы были достигнуты следующие договоренности: 1) КПЧ восстановит прежний контроль над всеми СМИ; 2) взаимная острая полемика на страницах СМИ будет немедленно прекращена; 3) органы госбезопасности, входящие в состав МВД, будут выведены из его состава и подчинены отдельному ведомству, которое возглавит генерал В. Шалгович; 4) будут распущены все антикоммунистические клубы и партии; 5) и, наконец, со своих постов будут удалены Ф. Кригель, Ч. Цисарж и глава центрального телевидения И. Пеликан[801].

Но было совершенно очевидно, что выполнение этих договоренностей было смертельно для А. Дубчека как лидера «Пражской весны». Поэтому главной своей задачей он считал «продержаться» до 9 сентября, то есть до созыва XIV съезда КПЧ, который и должен был стать его личным триумфом в борьбе со всеми «консерваторами». А пока он тянул время и требовал новых уступок. Л. И. Брежнев в надежде на исполнение достигнутых договоренностей вновь пошел ему навстречу и дал свое согласие на проведение новой встречи «пятерки» не где-нибудь, а в Братиславе.

Братиславская встреча «пятерки», на которую Л. И. Брежнев с трудом убедил приехать В. Ульбрихта и В. Гомулку, состоялась 3 августа 1968 года. Внешне всё прошло в целом пристойно, но в «Братиславской декларации», принятой по итогам переговоров, было особо подчеркнуто, что «поддержка, укрепление и защита завоеваний, доставшихся ценой героических усилий и самоотверженного труда каждого народа, являются общим интернациональным долгом всех социалистических стран». Поэтому неслучайно в аналитической справке ЦРУ было указано, что на этой встрече А. Дубчек «купил возможность продолжать внутренние реформы за счет отказа от мыслей о независимой экономической, оборонной и внешней политике»[802].

7 августа в Праге состоялось заседание Президиума ЦК КПЧ, на котором А. Дубчек, представив обе встречи как свою личную победу, ни словом не обмолвился о кадровых перестановках, оговоренных с Л. И. Брежневым. Более того, в итоговом коммюнике содержалась полная поддержка СМИ, игравших важную роль в деле продвижения демократических реформ. Естественно, все это не осталось без внимания Москвы, и уже 9 августа Л. И. Брежнев лично позвонил «Саше» и полюбопытствовал, почему не исполняются все договоренности, в том числе по МВД, Ф. Кригелю, Ч. Цисаржу и И. Пеликану. «Саша» стал опять юлить и ссылаться «на объективные трудности», и Л. И. Брежнев наконец-то окончательно понял, что тот просто водит его за нос.

Такое поведение А. Дубчека не было случайным, поскольку в тот же день с визитом в Прагу прибыл маршал И. Броз Тито. Лидер КПЧ очень рассчитывал на его поддержку, но умудренный опытом югославский лидер «порекомендовал Дубчеку не злить зря советское руководство и не портить отношения с другими странами — участницами ОВД». Между тем 13 августа состоялся очередной телефонный разговор Л. И. Брежнева с А. Дубчеком, где советский генсек уже более жестко говорил о том, что никакие личные договоренности с ним не выполняются, что буквально все газеты, в том числе «Литерарни листы», «Млада фронта», «Репортер» и «Праце», забиты антисоветскими статьями и карикатурами, что Ф. Кригель, Ч. Цисарж и И. Пеликан не сняты со своих постов и т. д. В конце этого долгого и трудного диалога Л. И. Брежнев прямо сказал, что если «вы не в состоянии решить все эти вопросы, то, мне кажется, ваш Президиум потерял всякую власть…» и все это создает «совершенно новую ситуацию…, которая вынуждает нас принимать новые меры». А. Дубчек прекрасно понял, о каких «новых мерах» идет речь, но тем не менее не протестовал, а, напротив, дважды заявил Л. И. Брежневу, что «если вы считаете, что нужно принимать меры, пожалуйста, принимайте их»[803]. Кстати, именно эти слова А. Дубчека тот же В. М. Фалин вполне разумно расценил как фактическое приглашение к вводу войск в Чехословакию, поскольку сам «Александр Степанович» уже реально не управлял ситуацией и не знал, что ему делать[804]. Неслучайно в самом конце разговора А. Дубчек, потерявший самообладание, расплакался и еще раз попросил дать ему шанс выполнить все договоренности Пленума ЦК. Однако это был очередной блеф. В своих мемуарах он прямо писал, что в разговорах с Л. И. Брежневым он морочил ему голову и сознательно тянул время, чтобы дотянуть до созыва съезда[805]. Хотя, как уверяют ряд авторов (И. М. Попов, С. Я. Лавренов), буквально накануне разговора с Л. И. Брежневым 12 августа на Президиуме ЦК А. Дубчек дословно заявил, что «если я приду к убеждению, что мы на грани контрреволюции, то сам позову советские войска»[806].

Тем временем 15 августа в Прагу прилетел новый румынский лидер Николае Чаушеску, который нарочито поддержал «пражских реформаторов», но сугубо по своим соображениям. Это обстоятельство ободрило А. Дубчека и Ко, но в Москве, напротив, было встречено с опаской. В результате 16 августа Политбюро ЦК под председательством А. П. Кириленко приняло проект нового письма Президиуму ЦК КПЧ, которое посол С. В. Червоненко должен был передать в руки А. Дубчеку лично в здании ЦК КПЧ в присутствии Д. Кольдера и А. Индры. Кроме того, ему было прямо предписано «при первой возможности» ознакомить «с его содержанием тт. Биляка, Кольдера, Индру, Риго, Барбирека, Пиллера, Капека и Швестку», чтобы А. Дубчек «вновь не утаил от Президиума ЦК сам факт переписки с Л. И. Брежневым»[807].