В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

Схватив за предплечья, дергаю девицу наверх и, торопясь, будто она может сейчас исчезнуть, убежать или испариться, судорожно избавляя ее от белья и пропихивая подрагивающий член в нее, сажаю на себя, погружаясь до самого основания в горячую, узкую плоть. Стон мы выдали совершенно синхронно, она была такая мокрая, что я вошел в нее без каких-либо преград быстро, несдержанно и, наверное, больно. Но эта мысль оформиться как таковая не успела, потому что прямо перед моим носом оказались две шикарные булочки с большими стянутыми в плотные темные шарики сосками, призывно торчащие кверху, и я не мог не поймать их ртом, втягивая в себя так сильно, что она вскрикнула.

— Смотри не откуси, Гилмор, обалдел?

— Обалдел? Да я ох*ел просто… Джи, ты шикарная! Мне всегда нравились твои сиськи, просто я не знал, на что они еще способны…

— Похабник, — простонала она, когда я, подхватив ее под бедра, стал приподнимать вверх-вниз. — Самый любимый похабник…

Меня немного потряхивает от неожиданно сильных эмоций, таких резких и острых, что держать под контролем ситуацию не получается вообще. Каждое движение, каждый звук, касание, тягучий плотский запах разгоряченных тел — все это откликается в паху ноющей сладостью, подталкивая меня к пику с такой скоростью, чего раньше никогда не было. Она еще что-то бессвязно шепчет, выдувая теплым, даже горячим ветерком мне в губы, и я ловлю эти выдохи, притягивая к ее себе, и пью ее, целуя, чувствую, как трутся друг об дружку наши взмокшие животы, а ладошки Джил беспорядочно снуют то по затылку, дергая волосы, то по плечам, впиваясь ноготками.

Между поцелуями, делая судорожные вдохи, девушка облизывает губы, а я вдруг пытаюсь поймать ее язычок губами, на что она, смеясь, позволяет всосать его в себя, облизывая кончиком своего языка, не прекращая при этом описывать восьмерки и тереться ягодицами о мои бедра, насаживаясь на меня с каждым разом все быстрее. Я понимаю, что мне сдерживаться становиться практически невозможно, поэтому я, когда она тянется снова меня поцеловать, после короткой передышки, уворачиваюсь от ее губ мотая головой из стороны в сторону, понимая, что это мало поможет, прихватывая, чуть не сдержано, ее мочку...

Меня просто с ума сводит ее влажная темная кожа, пытающиеся поймать мой взгляд серо-зеленые, насмешливые глаза, которые сейчас кажутся темными из-за охватившей девушку страсти. Она сильно стискивает мои бедра ногами и водит тазом так, что у меня начинают искры сыпаться из глаз. Дыхание послало меня уже давно, я даже не пытаюсь как-то выровнять тяжелые хрипы, выдыхая их вместе с низкими стонами прямо ей в лицо. Это безумие, какое-то полное сумасшествие, но разрядка, кажется совсем близко, и я ничего не могу сделать, чтобы оттянуть ее.

Ни она, ни я давно уже не сдерживаемся, все на пределе чувственности — рваные поцелуи, переходящие в покусывания, она расцарапала мне всю спину, а мои ладони обхватили ее пышные ягодицы и сжали так, что она снова вскрикнула, но это был уже не возмущенный возглас, скорее радостный вскрик, плавно перешедший в удовлетворенное оханье. Джил схватила мое лицо в ладошки и, заглядывая в глаза, прошептала.

— Ну же, Джай, кончи в меня… — задыхаясь, шепчет она так, что от ее голоса и слов по спине пробирает ознобом, а лицо начинает пылать. — Хочу почувствовать тебя в себе, давай же! Только не вздумай глаза закрыть, я хочу все видеть!

Ее слова, жаркий шепот, мягкое тело под моими ладонями, и несдержанные, резкие движения, которые она делает, то вся сжимаясь, то усаживаясь так глубоко, что мой член упирается во что-то там у нее внутри, вызывая резкие приступы еще большего наслаждения, и становится нечем дышать, да и я совсем позабыл как, вообще, это делается, бессознательно толкаясь в ней, чувствуя только ее скользкую изнутри, тугую плоть, дарящую наслаждение.

Я ощущаю, что оргазм накатывает с безумной силой, рассыпая внизу набирающие обороты неимоверные ощущения, чувственные вспышки, поднимающиеся все выше, а Джил пристально смотрит, и я просто погружаюсь в ее объемный страстный взгляд. Все тело сотрясается крупной дрожью, мне кажется, что я кончаю и кончаю, и никак не могу остановиться. Она тяжело дышит, выдыхая похоть сквозь сжатые зубы, и я только сильнее вжимаю ее в себя, не желая, чтобы она прекращала мановения бедрами. Очень хотелось прикрыть глаза, но вместо этого я не прерываю зрительного контакта, а она, сделав еще пару движений, выгнулась, из груди у нее вырвался бесконтрольный, долгий стон, и я чувствую, как вокруг моего члена сокращаются ее мышцы, погружая ее в оргазм.

Притискиваю девушку к себе, покрывая ее грудь и плечи короткими поцелуями, но она отстраняется, кажется спрашивает что-то… Внезапно, она соскочила с меня, беспорядочно что-то выкрикивая, а на меня вдруг накатила страшная усталость так, что глаза слипаются помимо воли, и сознание уходит. Единственное, что я понял – как стало пусто, когда она слезла с меня, но потом в бедро впиявилась игла, и тьма накрыла меня окончательно, вместе с моими мыслями и сожалениями.

* *

На следующее утро я долго не мог понять, приснился ли мне охрененный секс с Джил или все-таки он был. Судя по тому, что в комнате было убрано, сам я лежал в кровати голый, но укрытый одеялом, а на тумбочке белела записка, все было на самом деле.

«Еще пару дней тебе на восстановление. Больше отмазывать не могу. Не вздумай ко мне подваливать».

Вот тебе и раз. «Не вздумай подваливать». Хм, вот ведь девка неугомонная, что значит «не вздумай подваливать» — это что же, делать вид, что ничего не было? Странно, по ее виду и не скажешь, что ей не понравилось.

Как бы там ни было, нога совсем не беспокоила, и настроение было на редкость ровное. Хоть немного и мутило после недельных возлияний, но регенерация и другие лекарства делают свое дело, так что к вечеру мы уже вовсю толкались с парнями возле пропасти и пили пиво. Джил, равно как и Люси с ее заморочками, мне удачно удается выкинуть из головы, хотя бы на время. Тем более что фракция заполнилась бесстрашными прибывшими с дальних рубежей, и, наконец, мы удивились с Кевом и его семейкой. Анишка ходит и бросает на меня настороженные взгляды, которые я старательно игнорирую — видно, Мия успела просветить ее насчет моих «геройств», зато с мальчишками мы вдоволь повозились на матах. Стивен, несмотря на то что на четыре года младше Дейви, пацаненок настолько бойкий, что ему даже удалось уложить меня на обе лопатки, под страшные вопли старшего брата.

— Так нечестно! — орет мальчишка, сверкая светлыми, как у Кева, глазищами. — Ты ему поддавался, Джай! А мне вот нет! Я быстрее уложил бы тебя!

Я еще отчетливо помню себя в их возрасте, будучи младшим по всем статьям, огребал и от Кева, и от Брая. Никогда они мне спуску не давали, и приходилось выгрызать с боем свое право тоже быть взрослым. Старшаки все больше издевались, ржали и щелкали по носу, заставляя меня верить в свои байки и потешаясь над тем, как я, узнав правду, требовал сатисфакции. Стив и Дейв, переглянувшись, навалились на меня оба, причем один держит руки, чтобы я не вырывался, а второй прыгает у меня прямо на животе.

— Все! Мы тебя победили!

— А вот двое на одного, это разве честно? — спрашиваю их гогоча, но что-то нехорошее вдруг шевельнулось за грудиной и снесло напрочь всю бесшабашную дурашливость.

— Война так война! — объявляет мне Стив. — На войне все средства хороши!

Хорошее настроение, которые держалось почти несколько дней, испарилось. Что-то, запрятанное глубоко внутри, всколыхнулось вдруг и под ложечкой опять засосало. Я прав был, когда хотел отомстить Идрису, он… крыса, и… он…

«Война так война» — раздается в ушах детский голосок, — «На войне все средства…»

У нас с ним война. С ним, с кочевником-безупречным. Вот беда только в том, что эта не та война которую мы ведем уже много лет. Это наша личная с ним война, и для меня да, все средства были хороши. Все средства… Я готов был убить их обоих только потому что... она выбрала его. Потому что предпочла его мне и... Черт, готов был из ревности лишить жизни ту, с кем был рядом все это время, кто спасал меня и кого я сам вытаскивал много раз... Просрать все это только потому что... Черт!