В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

И все же мы расстались. Я уехал служить на полигоны, у нас не было разговора как такового, ни я, ни она не хотели тратить себе нервы лишний раз, и так понятно было, что все кончено. Но вернувшись, я обнаружил, что она… сильно изменилась. Преобразилась. Из мелкой девочки-подростка, она превратилась в уверенную, самодостаточную девицу буквально за какой-то год. Много добилась по службе, прибавила в тренировках… Мое восхищение все набирало обороты, да и она, как мне казалось, была не против возобновления отношений…

И вот чего? Как это? Когда я уже почти добился своего, она взяла и… опять ушла! Бросила, черт возьми…

Стакан летит в стену, и я с досадой понимаю, что это был последний из шести. Сколько раз за то время, пока я освобожден от патрулей по ранению, эти мысли выходят на новый виток и вертятся в голове по кругу, вызывая у меня неконтролируемую ярость!

Одно могу сказать точно. Мне было хорошо, когда я думал, что она любит меня… Мне этого не хватало. Лучше бы она не возвращалась ко мне, лучше бы не было этой призрачной надежды, что есть девушка, которая может меня полюбить…

Сначала я не понял, что за звук мешает мне и не дает погрузиться в забытие полностью. Затуманенный алкоголем и собственными бреднями мозг вообще отказывается что-либо соображать, а боль в ноге не дает подняться с кресла.

— Идите на хрен все, все равно никому не открою! — еле ворочая языком, посылаю я визитеров. — Никого не хочу видеть!

— Тогда я тебе дверь сломаю! — отвечает мне девичий голос, который я никак не могу узнать. — Какого хрена, Гилмор! Ты общал, что будешь приходить, а сам на неделю пропал! Ты что, ноги хочешь лишиться?

Бл*, да кто это? Голос знакомый вроде… Кое-как поднявшись, я, пару раз споткнувшись и один раз чуть не упав, все-таки добрался до двери, за которой обнаружилась Джил с чемоданчиком в руках.

— Чего тебе? — спрашиваю ее, стараясь сфокусировать на ней взгляд.

— П*здец товарищи, — протянула медсестра, толкая меня грудью внутрь комнаты, хотя в мои намерения входило ее не впускать. — Так и знала, что ты бухаешь в своей комнате, но надеялась, что ты одумаешься…

— Лучше уходи, Джил. Я такой пьяный, что за себя не отвечаю. Могу изнасиловать.

— Ага, ты на ногах сначала удержись, насильник х*ев! Я должна осмотреть твою ногу, иначе вызову ребятишек, они тебя скрутят и отправят на больничную койку насильно. Понял? Я даже по запаху чувствую, как ты запустил рану, хотя божился что будешь…

— Ладно, не трынди. Заклей мне ее пластырем и убирайся!

— Ага, щаз. Пластырем я тебе могу только рот заклеить, чтобы не выступал. А ногу обработать надо, да зарегенерировать как следует. Какого хрена, Гилмор, у тебя давно все прошло бы уже!

Джил пихает меня в направлении ванной комнаты, а мне что-то х*ево так, и комната вся качается, и прилечь хочется, и пол почему-то приближается… Кажется, кто-то уговаривал меня встать, куда-то тащил... Затуманенное сознание совсем не фиксирует что происходит. Кажется, было больно, потом я куда-то шел с чьей-то помощью... Пришел в себя я почему-то сидя в душевой, абсолютно голый, а Джил в одних трусах и топике поливала меня холодной водой…

— Ты что, охренела! — попытался я подняться, однако ни черта не вышло.

— Смирно сиди! Я вся упарилась, пока тащила тебя, мыла, обрабатывала твое страшно запущенное ножевое… Ты идиот и придурок, Гилмор. Как ты мог, я в жизни таких глупых ран не видела, чтоб так…

— Я не могу больше, мне холодно, бл*дь! — я, наконец, смог принять вертикальное положение и схватить полотенце. Выскочив из-под холодного душика, я прямиком направился искать свои шмотки, однако, буквально через минуту понял, что нога… не болит совсем. Вот вообще, будто и не было никакого ранения… — Джил, а что ты сделала?

— То что и должна была сделать, если бы ты в лазарет соизволил явиться. Промыла, зашила по новой, регенерировала и обезболила, закрыла водонепроницаемой повязкой. Теперь надо наложить чистую повязку и завтра уже останется только шрамик.

— А где…

— Бухло я вылила. Ты сопьешься так, и никто не обещал тебе столь длительный отпуск из-за какой-то дурацкой царапины, — она толкнула меня, ошарашенного, в кресло и содрала полотенце. — Сиди и не рыпайся, наложу повязку и уйду.

Джил видела меня в самых разных видах за все это время — голого, и растерзанного, и без сознания, и я знаю, что ничего нового она не увидит. Но только сейчас отчего-то стало… как-то странно сидеть перед ней в кресле голым и чувствовать ее пальчики, снимающие непромокаемую повязку на бедре. Голова после холодного душа совсем прояснилась и сейчас я увидел, что грудь Джил прикрыта только топиком, не доходящим ей до пупка, в котором…

— Носишь? — ухмыльнулся я, заметив свой подарок. Маленький камушек поблескивал в полумраке комнаты и приковывал к себе взгляд.

— Браслет тоже, — протянула руку девушка, демонстрируя украшение. — Тихо сиди, и не дергайся.

Саунд: Gregoire – Rue Des Etoiles

Знаю, что совсем неуместно это сейчас. У нас с Джил отношения… вполне себе дружеские, я могу чмокнуть ее в щеку, хлопнуть по попе и даже пощупать за грудь, и она, конечно, разозлится, но я отчего-то никогда не рассматривал ее как объект для… Мне очень нравится ее шикарная грудь, в лазарете я готов был всегда пялиться на нее совершенно беспардонно и отпускать шуточки, но вот отчего-то именно сейчас, когда я сижу перед ней совершенно обнаженный, вся эта ситуация не на шутку заводит меня.

Я чувствую, как ноющая тяжесть начинает разливаться пониже живота, и от сознания того, что ее рот так близко к моему члену, неожиданно до боли, до рези захотелось, чтобы он оказался еще ближе. А лучше даже, чтобы расстояния между ними не было вообще никакого.

— Ты совсем не меняешься, Гилмор, — подняла на меня глаза Джил. — Стоило только девушке рядом оказаться, как ты уже готов к подвигам.

— А ты как думала? — не желая почему-то вдруг признаваться, что меня очень волнует ее присутствие, я снова начинаю над ней подтрунивать. — Ты свои сиськи вывалила передо мной, и я должен оставаться безучастным к этому? Может, у меня каждый раз такая реакция на твои буфера…

— Хочешь меня? — усмехнулась Джил, а я смотрю на нее из-под полуопущенных ресниц, и вроде бы это та самая Джил, которую я знаю уже сто лет, но только сейчас я разглядел какие у нее пухлые розовые губы, мягкие и сочные даже на вид. Оливковая кожа, кажущаяся чуть темнее в полумраке, отливает бронзой, так и манит прикоснуться, сводит с ума…

— А ты что, сама не видишь? — я пытался сказать это насмешливо и твердо, но вышло дерьмово. Голос все равно сорвался, а голова закружилась, до того острыми были все ощущения сейчас.

Девушка, резко присев на корточки, вдруг лизнула член, пройдясь языком по всей длине. Я настолько не ожидал от нее никакой ласки, думал, она только посмеется надо мной, что вдохнуть вдохнул, а выдохнуть не смог… Вожделение сковало мышцы, мне с такой силой захотелось эту девицу, вот прямо сейчас, абсолютно безотчетно, что затряслись руки. Ее ладони легли мне на грудь и слегка надавили, чтобы я откинулся на спинку кресла. Она устроилась у меня между ног и потянулась, вроде бы поцеловать, но в последний момент отклонилась, и ее губы, мимолетно прихватив сосок, стали опускаться все ниже и ниже, неторопливо подбираясь к изнывающему и просящему прикосновения члену.

— Джил, — только и могу я бессвязно бормотать. — Только… прошу, продолжай, Джииииил, — срывается с губ стон, и все лишь одна мысль бьется в голове, как же хочется почувствовать ее влажный теплый рот, и губы, сомкнувшиеся на головке. Еще не совсем трезвый мозг отказывается служить мне совсем, все инстинкты обострились, а ощущения особенно жгучие. Все тело бросает то в жар, то в холод, то мурашками покрывается, и кажется кожа в сто раз чувствительнее, чем обычно.

Но она решила окончательно лишить меня рассудка. Опустившись в самый низ живота, она на этом не остановилась, а стащила с себя топик и пропустила стоящий колом член между грудей, сжав их плотно вокруг него и стала водить им вверх-вниз, доводя меня до помешательства. Я глаз не могу оторвать от этой необычной ласки, и когда головка показывается наружу, кажется, что ее змейка сейчас его проглотит. И вынести это зрелище оказалось совершенно невозможно.