До встречи в феврале - Эллисон Майклс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не сплю? – Обалдела я. – Здесь и правда указано Париж?
– Если в кассе меня не обманули, то да, там и правда написано Париж.
Кажется, Уилл возвёл наблюдение за моей радостью в ранг нового вида удовольствия, потому что весь светился рождественской лампочкой, пока рассказывал:
– Две ночи в отеле на площади Трокадеро, после чего мы отправимся в Прованс, а после – куда ты захочешь. Только ткни пальцем в карту.
От моей бурной реакции даже птицы, пристроившиеся на деревьях неподалёку, разлетелись кто куда. Я чуть не задушила Уилла от радости, а он чуть не удавился довольным хохотом. Может, я была у него не первой, кто так радуется бриллиантовому браслету или поездке во Францию, но уж точно первой, кто угрожал ему смертью от слишком ярого проявления чувств.
Наши отношения мчались вперёд по крайней скоростной полосе – только пыль разлеталась по дороге. Слишком стремительно, точно мы сидели в гоночной машине, у которой вдруг отказали тормоза. И оттого пугающе опасно.
В таком водовороте можно было бы позабыть обо всём. О мире за пределами домика на Деруэй Айленд. О Лос-Анджелесе, где меня не ждало ничего, кроме кредита за квартиру и купонов за свинину в кисло-сладком соусе у «Мистера Ши». Но я не забывала. Двадцать раз на дню мне хотелось прорвать этот вакуумный пузырь радости звонком одному единственному человеку. Рассказать обо всём, поделиться каждой деталью своей стремительной жизни, но он не отвечал.
Каждый день я пыталась дозвониться до Джейсона, но натыкалась на стену из молчания. Наша последняя встреча на Рождество стала одним из самых ярких воспоминаний за все последние десять лет, но в то же время и оставила за собой самые грустные последствия. Недосказанность и непредсказуемость, с которыми я плохо уживалась.
Должно быть, это не слишком нормально, когда засыпаешь в объятьях одного мужчины, но скучаешь по разговорам с другим. Не можешь найти объяснение, что сделала не так, что он не хочет больше слышать твой голос или рассказы о том, как прошёл твой день. Наверняка его слишком поглощали новые отношения с Сид, которые я сама посоветовала начать. Кто вообще тянул меня за язык и просил лезть со своими советами? Теперь его отстранённость и увлечение другой отчего-то беспокоили меня.
Неужели я могла быть настолько глупа и беспечна, чтобы воспылать чувствами к занятому мужчине, когда свободный предлагал всего себя? Выкупал мои картины и дарил билеты в Париж на Новый год.
Даже сидя в бизнес-классе комфортабельного лайнера, рассекающего небо над Атлантикой, мне хотелось, чтобы Джейсон видел тот же вид из иллюминатора, что видела я. Но он затерялся где-то там, в пучине облаков, и держал Сид за руку точно так же, как Уилл держал мою, пока мы мчались в романтическое приключение, о котором я так мечтала.
Мы поселились в пятизвёздочном отеле «Наполеон» на площади Трокадеро, на самом верхнем этаже, чтобы засыпать и просыпаться в лучах парижского солнца и разглядывать Елисейские поля. Мы заказывали деликатесы прямо в номер и занимались любовью на шелестящем дамасском шёлке. Пили кофе на балкончике, кутаясь в плед и грубоватые ласки зимнего ветра. Гуляли по площади Шатле и узким улочкам Розье и Вожерар.
Обедали в самых дорогих ресторанах Парижа. В «Пьер Ганьер» у самой Триумфальной арки распробовали жареный тюрбо с соусом из маракуйи и сыра филадельфия, а в «Лазаре» вкушали тар-тар из говядины и шоколадное парфе с мятой на десерт. Чтобы попасть сюда посетителям нужно простоять все круги ада в очередях, но перед Уиллом распахивались все двери и расступались все очереди. Хотя я бы не отказалась от домашней еды в более простом заведении без всего этого пафоса, но очень уж хотела порадовать Уилла за то, что он для меня делал.
Мы заглядывали в сокровищницы Лувра, любовались базиликой Сакре-Кёр, отдыхали в Люксембургском саду и танцевали в Латинском квартале. Делали всё то, что делают туристы в Париже. Ему постоянно кто-то написывал, но разве могла я уповать на то, что директор «Максвелл Хортон» забудет о работе насовсем?
На Новый год необъяснимая грусть ударила обухом по голове, пока я переодевалась к вечернему ужину, что Уилл организовал в ресторане «Бенуа». Разглядывая себя в зеркале в позолоченном трюмо, я не могла поверить, что в нём моё отражение. Словно кто-то другой отобрал эти зелёные глаза и кудри, присвоил себе и издевательски изменил до неузнаваемости. Эта высокая причёска, более выразительный макияж, непростительно дорогое платье из зелёного атласа, на котором настоял Уилл. Когда мы прогуливались мимо бутиков на Сен-Оноре, он просто взглянул на витрину и увидел это платье.
– Не хочешь примерить? – Так запросто спросил он, хотя крошечный ценник даже через стекло слишком явно смеялся над моими финансовыми возможностями. – Зелёный очень тебе пойдёт.
– Не знаю, Уилл, оно слишком дорогое.
– А это уже моя забота.
Он почти втолкнул меня в двери «Роберто Кавалли» и переговорил с продавщицей на превосходном французском, ни разу не споткнувшись. Стоило мне тронуть рукой протянутый девушкой отрез ткани, захотелось тотчас занырнуть в него и оказаться в его коконе. Когда я вышла, чтобы показаться во всей атласной красе, Уилл так разглядывал мои плечи и шею, что я чувствовала себя обнажённой и не видела смысла покупать эту тонкую ткань за такие жирные деньги. Они стали обсуждать мой внешний вид на чистом французском, так что я чувствовала себя лотом на аукционе. Уилл всё же предложил самую высшую цену и заполучил меня вместе с платьем.
И вот, обернувшись зелёным атласом в стенах люксового номера, я разглядывала каждый сантиметр собственного тела, каждую чёрточку собственного лица, и казалась себе незнакомкой. Вся эта помпезность, все эти атласные платья, говяжьи тар-тары и «Шато Лафит» стоимостью в один мой взнос за квартиру, обитали в мире Уильяма Максвелла, не в моём. Было приятно, когда о тебе так заботятся, за тобой так ухаживают. Гэбриэл со всеми деньгами мира никогда бы не подумал о том, чтобы хотя бы попытаться узнать, о чём я мечтаю, не говоря уже о том, чтобы воплотить эти мечты в жизнь. Я была для него одной из тех, к кому можно приехать невзначай с бутылкой вина и остаться до утра. Сходить несколько раз куда-нибудь «в люди» и показать меня своим приятелям, как одно из своих шедевральных приобретений для галереи.
