Роман - Джеймс Миченер

Я поднес ладонь к губам, ожидая следующего удара.

— Сегодня позвонили из. «Книга месяца», — продолжала мисс Крейн, — они не будут публиковать роман в октябре, да и позднее навряд ли. Причина та же: «Йодер не смог подкрепить удачу предыдущих трех книг. Новый роман нашим читателям не понравится». И последнее. Магазины Далтона и Уалдена сократили свой заказ на две трети. Их эксперты высказали суждение, которое грозит принести большие убытки, если его подхватят другие: «Йодеру изменил успех». Это нехороший симптом.

Она откинулась на спинку стула, ее пальцы вцепились в край стола, а в ее глазах встал немой вопрос:

«Что делать будем, мистер Йодер?»

Я посмотрел на нее, попытался улыбнуться и тихо проговорил:

— Три бомбовых удара, да?

— Так точно. И, если предположить, что это мнение разделит еще кто-нибудь в Нью-Йорке и в Калифорнии, у нас могут возникнуть большие трудности.

— Я пока не вижу повода для трагедии. Ну, потеряли трех больших клиентов в Соединенных Штатах, найдем новых — в Европе.

— Мистер Йодер! Ну вы и сравнили! Это словно океан и ручеек! Если книга не завоюет Америки, она умирает. И повторяю, это очень серьезно.

— Мне так не кажется. В любом случае, если все так плохо, как вы говорите, почему же миссис Мармелл не предостерегла меня?

— Потому что, когда вы виделись с миссис Мармелл, у нас еще не было этой информации. Она поступила вчера поздно вечером и сегодня утром. И вчера миссис Мармелл еще не знала, что ее «Кинетик» уменьшил свой первоначальный заказ с семисот пятидесяти до двухсот пятидесяти тысяч экземпляров.

Когда я услышал эти цифры, я засмеялся:

— Боже мой! Только двести пятьдесят тысяч! А известно ли вам, что бы эти цифры значили для меня в те ужасные годы, когда вы еще не были моим агентом? Я бы прыгнул до небес!

— Да, но, как вы только что сказали, вы уже не дитя. Вы серьезный писатель, от которого ждут больших свершений. «Кинетик» возлагает на вас большие надежды. И я тоже. Если книгу можно спасти, мы для этого должны сделать все возможное. Через десять минут в соседней комнате у нас совещание.

— У кого это у нас?

— У вас, у меня, Ивон и мистера Макбейна.

Я был изумлен, что мисс Крейн решила организовать эту встречу, не посоветовавшись со мной. Но она объяснила:

— Я ничего не организовывала. Это инициатива «Кинетик». И тот факт, что они приходят сюда, а не мы к ним, доказывает, что они относятся к происшедшему гораздо серьезней, чем вы.

Так как до сегодняшнего дня она никогда не разговаривала со мной подобным тоном, я понял, что в тот момент она была уже не только моим представителем, а профессиональным агентом, который не может позволить, чтобы в книгоиздательских кругах один из ее клиентов угодил лицом в грязь. На предстоящем совещании она будет защищать наряду с моими и свои интересы.

Меня очень смутило, когда миссис Мармелл начата извиняться, что наговорила мне накануне лишнего:

— Мистер Йодер, мне очень жаль. Я не знала об этих печальных новостях до сегодняшнего утра.

— Не думаю, что новости столь печальны. Ведь большие заказы в Европе — это успех. Для меня, во всяком случае.

— Но не для нас, — резко перебил мистер Макбейн. И, когда я посмотрел на его суровое бесстрашное лицо, лицо человека, чья улыбка или хмурый взгляд так много значили для меня на протяжении всей моей писательской жизни, мне стало стыдно, что я поставил свои интересы выше интересов «Кинетик». На критических разборках моего творчества, коих за всю мою карьеру было устроено с полдюжины, он всегда был готов поддержать миссис Мармелл, которая не щадя себя боролась за меня. Другие в «Кинетик» всегда хотели свалить меня. Лишь он всегда один среди всех был тверд, и я чту это.

Ему было под шестьдесят. Ходили слухи, что он находится в ситуации не из приятных, так как три или четыре крупные компании хотели купить «Кинетик». Каждый из них рассуждал так: «Мы будем качать из „Кинетик“ деньги — и его руководство, не выдержав напряжения, подаст в отставку. Тогда мы поведем дела так, чтобы „Кинетик“ приносил пусть небольшие, но гарантированные доходы». Заявки на покупку издательства еще не поступили. Но закулисные подсчеты уже проводились, и все выглядело так, что, если поступит какое-нибудь более или менее выгодное предложение, держатели акций соблазнятся неожиданной прибылью и проголосуют за продажу «Кинетик», кем бы покупатель ни был и каковы бы ни были его издательские планы. Если это случится, мистер Макбейн, несмотря на все его заслуги в управлении «Кинетик», окажется за бортом.

Провал моего романа на американском рынке, самого важного для «Кинетик», может обернуться для него катастрофой и подорвет его авторитет в издательских кругах. Этого-то я и боялся: если мои «Каменные стены» будут спасены, а это произойдет, когда кто-то из трех самых крупных покупателей проявит к ним интерес, то «Кинетик», Макбейн — его президент, миссис Мармелл — старший редактор, и мисс Крейн — мой агент, будут избавлены от позора. Всматриваясь в их лица, я понял, что эта встреча не сулит ничего приятного. Я еще не знал, что они мне могут посоветовать и как мне реагировать на их предложения.

Мистер Макбейн начал с того, что коротко изложил ситуацию:

— Неприятные вести с трех основных рынков сбыта отрицательно сказались на предварительных продажах. Почему мы так ошиблись, когда оценивали рукопись? Боюсь, мы предположили, что любое произведение мистера Йодера застраховано от провалов. Короче, мы его переоценили.

Оскорбленный столь откровенным обсуждением меня в моем присутствии, я вынужден был протестовать:

— А я думаю, что результаты предстоящих продаж будут вполне удовлетворительными. Я не обязан каждый раз достигать сумасшедших высот.

Мистер Макбейн холодно перебил меня, обращаясь к присутствующим:

— Вы бы лучше проинформировали автора о пересмотре заказов. С семисот пятидесяти тысяч…

— Я уже говорила, — прервала его мисс Крейн, — до двухсот пятидесяти тысяч.

— Зловещий факт. Объясните мне, что же их всех отпугивает в этой рукописи?

К моему удивлению, ответила не моя редактор, а мисс Крейн:

— В центре всех четырех романов мистера Йодера, начиная с «Изгнанного», — сильные характеры, вовлеченные в мощные человеческие драмы. Мы все помним драму двух братьев, каждый из которых защищал свой принцип. В «Нечистой силе» в семейную драму вмешиваются и колдовские силы. В «Маслобойне» была почти смертельная схватка из-за собственности, и, наконец, в «Полях», которые так всем понравились, повествовалось об отчаянной решимости Хаддла Амоса защитить свою ферму от двоюродного брата, предъявляющего на нее права по фальшивому свидетельству представителей церкви. Читатели могли выбирать, на чью сторону им встать. Всегда был герой, за которого они переживали.

Макбейн поразил меня своими словами:

— А в «Каменных стенах» я переживал за трех фермеров, которые не хотели продавать свои фермы, не хотели, чтобы их постройки снесли бульдозерами.

— Да, но здесь их трое, — поправила мисс Крейн. — Эффект уже не тот. Читатель уже особенно не переживает ни за кого из этой компании.

— И что же, в этом весь изъян? — поинтересовался мистер Макбейн.

Нарушив молчание, заговорила миссис Мармелл. В ее голосе явно слышалось сомнение:

— Боюсь, что налицо синдром обманутых ожиданий. Все ждут привычных йодерских историй о пенсильванских немцах. И никому нет дела до лекций по экологии. Поэтому читатели чувствуют себя обманутыми. Все очень просто.

Все молча смотрели на мистера Макбейна, и после мучительной паузы он сказал:

— Мистер Йодер, мы не можем потерять этот роман.

— А вы и не теряете его, — возразил я, но тут же осекся, подумав, что я нахожусь в более выгодном положении, чем они, и поэтому не чувствую себя несчастным из-за возможных последствий. Но мистер Макбейн перебил меня:

— Скажите мне, мистер Йодер, что вы думаете о некоторых изменениях, которые могли бы немного сгладить реакцию разочарования наших рецензентов? — И, не давая мне ответить, он добавил: — Я не имею в виду полную переделку романа. Мне он нравится. Я думаю, что вполне возможно, внеся небольшие изменения, сделать его больше похожим на привычный йодерский роман, на то, чего ожидает публика. Ведь она имеет на это право.

Передо мной сидели три человека, перед каждым из которых я был в большом долгу. Они сделали меня писателем и поставили на верную прибыльную тропу, Я видел, что каждый из них очень хотел, чтобы я переделал роман так, чтобы он был удобным и понятным для читателя. Но я написал «Каменные стены» как кульминацию всей моей грензлерской серии, показывая возвращение людей к земле, то, как люди злоупотребляют ею, утилитарно используя ее, вместо того чтобы заботиться о ней так, как она того требует.