Хрупкая женщина - Дороти Кэннелл

Я отыскала хлебницу. Это оказалась металлическая коробка с плотно закрывающейся крышкой, поэтому, решив больше не привередничать, я извлекла оттуда батон и выбралась из кладовки. Чайник уже вовсю свистел, его жалобный пронзительный вой напомнил мне, что надо бы найти и чай. Словно негодуя, что я не иду на его зов, чайник заверещал ещё громче, через несколько секунд верещание перешло в грохот, блюдца на сушилке и чашки, развешанные на крючках под шкафами, отозвались дружным звоном. Что-то многовато шума и тряски от одного-единственного чайника. Совсем как от паровоза! Я выключила газ, но грохот ещё некоторое время продолжался, затем утих. Может, это всё же не чайник, а гроза? Но полоска неба, видная из кухонного окна, выглядела довольно ясной, несмотря на мелкие снежные хлопья. Наверное, шум вызван водой, наполняющей резервуар. Где же треклятая чайница?

Назад в кладовую! Я распахнула дверь, что-то мелькнуло у меня перед глазами. Мышь?! Терпеть не могу этих тварей, но если я не выпью чаю… Из тени выступила человеческая фигура; с вытянутыми руками, в колышущемся длинном белом одеянии, она медленно приближалась ко мне из глубины кладовки. Призрак Мерлин-корта! Вместо крика у меня вырвался писк, от которого мышь зашлась бы смехом. Лица призрака я не видела, на голове у него красовался белый капюшон. Но не это было самое ужасное. Призрак смеялся, и от этого жуткого прерывистого хохота, исполненного неподдельного веселья, меня обуял непередаваемый ужас. На этом месте всякая уважающая себя героиня дамского романа непременно упала бы в обморок. Я сделала почти то же самое – споткнулась о покрывало и растянулась на полу. В ушах у меня звенел голос призрака: «Ей-богу, вылитая Афродита».

По законам всё тех же дамских романов, в чувство меня должен бы привести острый запах нюхательной соли. Тщетные надежды! Кто-то подхватил меня под мышки и поволок по неровному полу, холодный камень нещадно царапал мою задницу. Меня покинули последние остатки разума.

– О Господи, быка тащить было бы легче!

Так это Бен! Как он здесь оказался? Призраком в кладовой явно был не он.

– О Боже! – Бен свалил меня у стены, будто куль с мукой. – Если я попытаюсь усадить её на стул, у меня наверняка вылезет грыжа.

Да я ему шею сверну за подобную наглость! Но если пошевелить руками, покрывало окончательно сползёт. Единственный способ отомстить – пожаловаться на него в «Сопровождение»! Тут до меня донёсся другой голос – отрывисто лающий, недобрый.

– Чего вы от меня хотите? Сочувствия? Вы же сами сказали, что это ваша девушка. А если человек надумал взять в жёны особу в два раза больше себя, то он должен располагать хотя бы мышцами, раз у него нет мозгов. Перестаньте причитать и постарайтесь сделать так, чтобы она пришла в сознание, если таковое у неё имеется. Окуните её в ведро у раковины. Похоже, она сделала всё, чтобы нарушить естественный хаос. Ну кто её просил совать свой нос?

Отбеливатель! Я всегда хотела стать блондинкой, но не столь же драконовским способом.

– Только не это! – мои глаза распахнулись, как жалюзи на окнах. Я вырвалась из объятий Бена и, размахнувшись, с неописуемым наслаждением нанесла ему хороший удар в челюсть. – Идиот! – заорала я, поднимаясь на ноги. – Только тронь ведро, будешь жалеть всю оставшуюся жизнь! – я повернулась и погрозила пальцем тощей фигуре в белом. – А вы, противный мистер Как-Бишь-Вас-Там, почему бы вам не убраться восвояси и не подумать над своим поведением! Или вы считаете, что лицезрение вашего головного убора доставляет эстетическую радость?

Бен заморгал что есть мочи, но я оставила его гримасы без внимания. Я и соображать-то нормально не могла, не говоря уж о том, чтобы вспомнить азбуку Морзе, которой, к слову сказать, отродясь не знала.

– Кто вы такой, чёрт побери? – прокурорским тоном вопросила я, обращаясь к тощему призраку. – Какого дьявола вам понадобилось в чужой кладовке посреди ночи?

Призрак издал смешок, обнажив розовые беззубые дёсны, и злобно прошипел:

– Разве ты не узнаёшь дядюшку, моя пухлощёкая малютка?! Ты всегда была идиоткой! Я же хозяин этой обители, Жизель, твой любящий дядюшка Мерлин.

– Какая приятная встреча, – ухмыльнулся Бен. – Пока ты пребывала в обмороке, мистер Грантэм рассказал мне, что у него часто среди ночи просыпается аппетит и он спускается вниз посредством кухонного лифта. Я же услышал твои вопли и решил выяснить, в чём дело.

– И вовсе я не пребывала в обмороке! – возмутилась я. – Всего лишь споткнулась. Споткнулась и упала! И ударилась головой, – я подоткнула покрывало. – Даже если предположить, что я действительно повела себя как последняя идиотка, то вы, дядюшка Мерлин, тоже хороши! Я не привыкла наталкиваться во мраке ночи на мужчин в таком облачении.

– Ха! Скажи уж лучше, что ты не привыкла наталкиваться во мраке ночи на мужчин в любом облачении. Если только… Ты ведь не наврала этому лондонскому хлыщу, что рассчитываешь на мои денежки? Ничего не выйдет, моя толстушка! А что касается ночных колпаков, так только благодаря им я ещё не умер от холода. Всякие там электрические грелки я себе позволить не могу, особенно сегодня. Вдруг кто-нибудь из моих возлюбленных родственничков проникнет в комнату и перережет провода.

– Мистер Грантэм, если вы всё ещё желаете перекусить, – вежливо предложил Бен, оглядывая плиту, – я мог бы вам что-нибудь сварганить. Как насчёт омлета?

– А, теперь я всё понял! – прохрипел милый дядюшка Мерлин. – Вы один из этих… ветреных юнцов?

Ну что за извращённый ум у этого старика! Я направилась было к двери, но затем передумала. Не позволю ему упиваться победой.

– А вы и об этом наслышаны? Думаю, вы поступила правильно, проторчав всю жизнь в этой дыре. Внешний мир слишком хорош для вас.

Дядюшка Мерлин неподвижно сидел на стуле. На какое-то мгновение мне почудилось, что я пригвоздила его, но тут из-под колпака полыхнул взгляд, исполненный дьявольского веселья.

– Если омлет не вызывает у вас энтузиазма… – Бен раздражённо моргнул в сторону дяди Мерлина.

– Настоящие мужчины, – пролаял дядюшка Мерлин, – не едят на завтрак всякие там яйца! Мы любим копчёную селёдку. Принюхайтесь, и вы найдёте её в ящичке справа от раковины, она завёрнута в газету. Да-да, под салфетками, в самом низу. Я спрятал её от Сибил. Эта селёдка для нас с Джонасом. Мы играем с ним в карты каждую ночь с пятницы на субботу, когда старая грымза отправляется на боковую. Спасу от неё нет никакого, всюду суёт свой нос, и рожа у неё вечно кислая. Против карт Сибил не возражает, на её взгляд, азартные игры в крови у джентльменов, но панибратство со слугами она считает страшным преступлением. Ха! Мне нравится, когда Джонас мухлюет. А сегодня старик заболел, будь он неладен! Так кто хочет съесть его рыбку? Большая, чур, моя.

– Дядюшка, поскольку селёдка – пища мужская, то я, пожалуй, поджарю два… нет, три кусочка хлеба вон в том тостере, что так напоминает мышеловку, налью чашечку чая, благо мой милый Бен уже заварил его, и отправлюсь к себе в комнату.

– Что?! Ты оставишь меня наедине с этим головорезом? Учти, если завтра обнаружится мой труп с вертелом в сердце, это будет на твоей совести! Молодой человек, где это она вас подцепила? В одном из клубов для отчаявшихся сердец? И чем вы занимаетесь помимо жонглирования сковородками?

– Он пишет книги, – я свирепо соскребла масло с треснутого блюдца и размазала его по тосту, – Почти такие же грязные, какой была эта кухня, пока я тут малость не прибралась. Спокойной ночи, милый дядюшка, можете не отвечать, а то чего доброго поперхнётесь рыбьей костью.

Завтрак превзошёл самые страшные ожидания. Он был чудовищным. Накрыв на стол, тётя Сибил благоразумно удалилась и потому не слышала, как гости высказывались о её стряпне.

Фредди с гримасой отвращения помешивал овсянку, словно ребёнок, который ждёт, что мамочка вот-вот начнёт причитать: «Эта ложечка за папу, эта ложечка за бабу…» Наконец он бросил ложку и пробормотал:

– То ли уже кого-то сюда стошнило, то ли сейчас это случится со мной.

Я испытывала весьма сходные чувства. Овсянка – одно из немногих блюд, которые я нахожу крайне непривлекательными. А уж сейчас у меня и вовсе не было никакого желания глотать эту гадость.

Тётя Лулу, энергично тряся пеной седых кудряшек, выпытывала у мрачного Бена подробности нашей помолвки. Недостаток сна не улучшил его расположения духа. Извинившись, я поднялась к себе в комнату и обнаружила на сундуке под окном чемодан. Бен уже сообщил мне, что они с Фредди с утра пораньше реанимировали автомобиль и подогнали его к бывшей конюшне.

Любая диета, даже непреднамеренная, должна сопровождаться физическими упражнениями. Я решила прогуляться по снежной целине. Скинув пурпурный кошмар, я радостно воссоединилась с верблюжьей юбкой, серой вязаной кофтой, шерстяным пальто и шапкой-шарфом. Зеркало сообщило мне, что я выгляжу как немало повидавшая на своём веку служанка. Всё лучше, чем карнавальная толстуха из фильма ужасов. А пурпурному чудищу место в мусорном ящике.