Жестокий маскарад (сборник) - Павел Виноградов

— Свиток, — повторила с поклоном ужасающая девица, — Иванэ Камбэй. Пожалуйста.

Через полчаса она знала всё, что Логинов гораздо более гуманными методами узнал за два часа. Убедившись, что больше лесничий ничего не скажет, девушка вновь поклонилась ему и нажала тремя пальцами на шею. Подержала несколько секунд. Мужчина выгнулся дугой, захрипел и опал. Она открыла водку, половину вылила в раззявленный рот лесничего, тщательно вытерла бутылку платком и вставила в скрюченные пальцы трупа. Потом спокойно вышла с пустыря на освещённую призрачным светом редких фонарей улицу.

Звонок в гостиничный номер поднял Логинова в семь утра.

— Илья Данилович? — голос в трубке был официален и деловит, — С вами хочет поговорить начальник управления. Спуститесь, пожалуйста, внизу вас ожидает машина.

— Через десять минут, — хрипло проговорил Логинов.

Наскоро ополаскиваясь под краном, он пытался понять, зачем красноярцам такая помпезность. По идее, здешнее начальство должно было делать вид, что он и не приезжал, а все контакты взял бы на себя давешний майор. Может, в Москве произошло что-то?..

На парковке у гостиницы к нему подошёл серьёзный молодой человек без особых примет и в безукоризненном костюме.

— Пожалуйста, Илья Данилович, — он указал на серую «Волгу».

Отсюда до управы можно было дойти вразвалочку за пять минут, но, судя по всему, местные отнеслись к делу торжественно. Вместе с молодым человеком Логинов подошёл к машине и тут в нём зажёгся сигнал опасности. Парень за плечом был слишком напряжён, за тонированным стеклом на заднем сидении угадывалась тёмная фигура, а водитель, рядом с которым ему предстояло сесть, как-то нехорошо держал руку в кармане пиджака. Пистолет так не держат. Там или кастет, или… шприц!

Логинов резко крутанулся и трижды заехал аккуратному парню — ногой по голени, ребром руки по горлу и другой ногой в диафрагму. Тот отлетел, но тут же извернулся, поднимаясь на ноги. В руке у него был пистолет с глушителем. Человек с заднего сидения открыл дверцу и тоже наставил ствол на Илью Даниловича. «Вот и трендец», — спокойно подумал тот, услышав лязг затворов и тихие звуки выстрелов.

Но, к его изумлению, парень свалился, как подкошенный, а человек в машине резко подался назад и сполз с сидения. На груди его расплывались кровавые пятна. Водитель попытался поехать, но несколько пуль разнесли ветровое стекло и его голову. Со всех сторон к машине подбежали люди с ПБ наизготовку. Они деловито запихали покойников в «Волгу», один сел за руль и машина немедленно удалилась. Другой разгонял красными корочками уже собирающихся зевак.

— Пошли-ка, Илюха, — Логинову на плечо опустилась тяжёлая рука, и он без вопросов последовал за майором в стоящую неподалеку грязноватую «Ниву». Майор заметно прихрамывал.

— Кто это был? — спросил Илья Данилович, когда они уже неслись по оживлённым улицам.

— Клаб, Илюха, Клаб…

— Понятно, — вздохнул Логинов. — А куда едем?

— Выпить, — веско ответствовал майор.

Пугающе огромная луна нависала над ночным морем. Серебристая дорожка бежала от неё по тёмным водам к обширному каменистому пляжу славного города Батуми. Ночной прибой шуршал о гальку. Пустынен был пляж, шалый ветерок гонял по нему обрывки бумаги и порожние стаканчики от мороженного. Лишь двое были здесь, лежащие под охраной луны на раскинутом покрывале.

— Дай ещё вина, — раздался размякший женский голос.

Послышалось журчание наливаемой жидкости, потом звук поцелуя.

— Подожди, — в голосе женщины прорезались капризные нотки, — ты меня обещал покатать на лодке.

— Покатаю, — с придыханием заговорил мужчина, — потом.

Он снова обнял женщину, но та ловко выскользнула.

— Хочу кататься! — упрямилась она, — А уж потом…

— Ну куда же мы на ночь глядя! — с досадой бросил мужчина, в качестве утешения прикладываясь к бутылке с домашним вином.

— То есть, ты меня катать и не собирался? — дама приподнялась на локте, голос её сделался грозным, — И зачем мы тогда сюда эту твою лодку тащили?

Она указала на лежащую за линией прибоя надутую «Лисичанку» с собранными вёслами.

Мужик, явно не рассчитывающий грести ночью в тёмном море, тяжко вздохнул.

— Ну, я думал…

— Что я всё забуду, да? — сурово подхватила женщина, — Нет уж, дорогой, если я сказала кататься, значит кататься. Давай, живо.

— Да куда мы поплывём? Тут же граница рядом, остановят, в кутузку посадят, — воззвал мужчина, поднимаясь.

— А мы близенько покатаемся, — женский смешок в ночи прозвенел холодно и неуютно. Гибкая фигурка в бикини засеребрилась под лунным светом.

Выхода у мужика не было. Он столкнул лодку в воду, помог женщине сесть на корме, сам устроился на носу и взялся за вёсла. Парень был силён — через несколько гребков берег значительно удалился.

Выпрямившись, она сидела перед ним — совсем близкая, но безумно далёкая, словно луна. Исходящий от неё запах — неуловимая смесь сладкого пота, цветочных духов и моря — будоражила его воображение. Он грёб и грёб, пытаясь дать выход возбуждению. Она смотрела на него без улыбки, едва ли замечая.

Берег постепенно скрывался в густой ночи.

— Всё, хватит, возвращаемся! — рявкнул он. В голосе его была злость. Здесь женщине должно было стать страшно. Но не стало.

— Туда правь, — почти приказала она, указывая рукой на юго-восток.

— Хрен тебе! — окончательно разъярился мужик, — Щас идём на пляж, и ты мне дашь. А то я тебя прям здесь разложу!

Он, было, подался к ней, но дамские ладони сделали перед его лицом несколько причудливых пассов. Глаза её серебристо замерцали. Мужчина замолк, будто ему заткнули рот, и сел прямо, бессмысленно уставившись на гигантскую луну.

— Греби туда, — повторила с лёгким нажимом женщина. Он безропотно стал грести.

Когда луна стала большим мутным диском и во мрак ночи стали проникать молочные струи рассвета, он всё ещё грёб. Пот обильно стекал по его лбу, заливал глаза, выступил по всем телу, но он не замечал его. А женщина всё так же сидела, безразлично глядя перед собой. Однако видела всё, в том числе и возникший на горизонте силуэт пограничного катера. Если судить по карте, они давно уже должны были выйти из территориальных вод СССР, но женщина знала, что карта врёт, и врёт намерено.

Она взяла надутый воздухом полиэтиленовый мешок, каким-то образом не замеченный мужчиной, прикрепила его к купальнику, и повернулась к гребущему.

— Хватит, — коротко бросила она и прыгнула из лодки, уйдя в воду без малейшего всплеска.

— Остановитесь, вы нарушаете государственную границу СССР, — вещал мегафонный голос с катера.

Мужчина бросил вёсла и ошеломлённо завертел головой.

— Где я?! Что со мной?! — в панике заорал он.

Через два часа, когда уже совсем рассвело, на дикий пляж близ маленького турецкого порта Хопа из моря вышла русалка. Правда, вместо хвоста она имела пару стройных ног, а позади неё волочился большой, но, судя по всему, лёгкий чёрный пузырь. Присев на большой, уже нагретый утренним солнцем валун, она стала отдыхать. Вода бежала с неё ручьями. Слегка обсохнув, она проткнула пузырь, который шумно лопнул, и извлекла оттуда пакет с одеждой. Сбросила бикини — ну, почему в этот момент тут не оказалось турецких пограничников, чудо, не иначе! — и быстро переоделась в летнее платьице, босоножки, а голову повязала платком. Через плечо повисла изящная сумочка. В ней были деньги — доллары и турецкие лиры, и паспорт гражданки Югославии с чин по чину проставленной турецкой визой.

Снарядившись, женщина обернулась к невидимому советскому берегу и тихо произнесла:

— Саёнара[31], Фудо-тян. Мы встретимся. Феденька, сыночек, всё будет хорошо!

Илья Данилович стоял на берегу зелёного моря, обозревая его с высокой сопки. Впереди перед ним на сотни километров простиралась тайга. Он был слегка подавлен величием сибирской природы. Поодаль стояло два десятка оперов — матёрых «волкодавов», не раз бравших вооружённых беглых зеков, а то и агентов противника. С поводков рвались злобные немецкие овчарки.

Опера были из местных территориалов, не посвященные в Большую игру: в Красноярске у Артели было слишком мало людей, приходилось втёмную использовать сотрудников КГБ. Из артельных тут был только майор — его мушкетёрская бородка парадоксально сочеталась с камуфляжем, бронежилетом и каской. На плече прикладом вверх привычно висел АКМ.