Остров Панданго - П Капица

- А вот это зря! - укорил его Хосе. - Люди не из таких мест убегали. Ты сам же рассказывал мне о своем побеге со свинцовых рудников. Там тоже была стража. И все же сумели вы вырваться?

- Вокруг не было океана. И бежали мы втроем.

- Вас там было несколько тысяч, мой друг! Но не все были изобретательны и смелы. Дело, - очевидно, в другом. И здесь нужно думать и искать.

Мануэль не спал всю эту ночь. Он вспомнил давний бой в горах, свой позор под пулями и злость на соседа, заметившего, что он прячет голову в камни. Мануэль тогда рассвирепел и готов был убить насмешника, а позже... стал подражать ему.

"Хосе - крепкий парень! На ветер слов не бросает. Авось вместе с ним и удастся убежать с острова. Мы же ничего не теряем, так и так - смерть".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРОИСШЕСТВИЕ НА ПАНДАНГО

Каждое утро, едва начинало светать, в лагере раздавалась пронзительная сирена. Каторжники, словно от ударов хлыста, вскакивали с нар и спешили одеться. Им надо было успеть вымыться и занять очередь в столовую, так как запоздавшие оставались голодными до вечера.

После завтрака, состоявшего из тапиоковой* [Тапиока - крупа, приготовленная из клубневидных корней южноамериканского растения маниок] похлебки, с плодами пандануса и черного кофе с маисовой лепешкой, обитатели лагеря выстраивались на поверку. Белые - европейцы и креолы - стояли в одной шеренге, метисы с мулатами* [Мулаты - жители Латинской Америки, происшедшие от смешанных браков европейцев с неграми] - в другой, самбос* [Самбос - жители Латинской Америки, происшедшие от браков негров с индейцами] - в третьей.

В полосатых рядах виднелось множество людей в рваной одежде. Это были новички. Они не получали казенной униформы, пока не снашивали свою собственную одежду.

Окруженный автоматчиками, слегка прихрамывая, появился начальник лагеря - майор Чинч. За ним следовал черноусый капитан Томазо. Если майор всем своим видом - нависшими на глаза бровями, порыжевшими бакенбардами и широким носом - напоминал старого потрепанного льва, то "африканский капитан", так прозвали на острове Томазо, походил на злобную пантеру, готовую кинуться в любую минуту на кого угодно. Никто не видал его без хлыста, сплетенного из буйволовой кожи. Бил он им так, что шрамы оставались на всю жизнь.

Варош гаркнул команду; люди замерли в строю.

Из рапорта выяснилось, что за истекшие сутки ничего особенного не произошло. Четверо заключенных скончались от пеллагры, двое - от лихорадки и один повесился.

Томазо зычным голосом объявил:

- Начальник лагеря, наш добрейший майор Чинч, разрешает вам раз в месяц обращаться к нему с просьбами. Обращайтесь!

Осунувшийся человек, преждевременно превратившийся в изможденного старика, выступил из строя и невнятно прошамкал:

- Шеньор майор, я ошталшя беш шубов...

Томазо щелкнул хлыстом и заметил:

- Наши деликатесы и без зубов слопаешь. Подумаешь, жених нашелся!

- Относительно зубов - это к врачу. Да и зачем они вам? поинтересовался Чинч, нахмурив свои брови-щетки.

- Шеньор врач выбил их ручкой от хлышта, - необдуманно сообщил старик.

- Не выбил, а удалил! На то он и врач, чтобы знать, какие зубы у тебя лишние. Жалобщик! Всыпать ему десяток палок и добавить столько же за неуважение к науке. Ну, кто там еще?

Новых просителей не отыскалось. Старший надзиратель, по кличке "Тумбейрос", так называли прежде португальских работорговцев, почтительно поклонился и сказал:

- Сеньор майор, каторжник тысяча шестьсот третий просит вашей милости... Оборвался совершенно. Послушен, дисциплинирован. Поощрили бы, для примера остальным. Эй, итальянец!

Исхудалый высокий человек выступил из рядов. Из лохмотьев у него просвечивало голое тело. Стражник почти уперся в его тощий живот автоматом. Лишь так дозволялось приблизиться к начальству.

- Покорился? - спросил Чинч.

- Так точно!

- На колени, проси, как положено, - приказал Томазо. - Повторяй за мной: "Я, каторжник тысяча шестьсот три, униженно прошу дать мне униформу, которую я заслужил беспрекословным послушанием".

Заключенный медленно опустился на колени и чуть слышно повторил слова "просьбы". Майор довольно почесал бакенбарды, видя полное унижение заключенного.

- Карамба! Почему я так великодушен сегодня? - пробормотал он. - Дать этому червю новую "полосатку"! Ну, кланяйся, паршивый макаронщик!

Тумбейрос отвел итальянца в сторону, для отправки на склад после развода.

Чинч важно откашлялся и приступил к главной цели своего появления на утреннем построении. Вытащив список, он грозно произнес в наступившем молчании:

- Каторжник пятьсот тридцать восьмой!

Из шеренги вышел истощенный старик.

- Почему ленишься, медленно работаешь?

- Я стар и слаб, господин начальник.

- Стар - подыхать надобно! Дать ему десять палок и столько же добавить за возражение!

- Но ведь, я ничего обидного не сказал! - взмолился заключенный.

- Добавить еще пять за болтовню!

Не обращая больше внимания на старика, Чинч отрывисто приказал:

- Каторжник тысяча четыреста сорок третий, выйти из рядов. Наручники!

Стражник ловко защелкнул на запястья побледневшего человека наручники. Майор торжествующе подошел к нему и ударил по лицу.

- Взять на Бородавку! Ну, Гарсиа Пинес, нам известна твоя настоящая фамилия и принадлежность к компартии. Долго ты маскировался, но теперь не уйдешь от кары, приговор будет приведен в исполнение.

Пинес, уже цепко схваченный стражниками, успел лишь выкрикнуть:

- Компанейрос, меня выдал...

Один из стражников ударил его кулаком в переносицу. Пинес захлебнулся кровью. Разбивая, стражники оттащили несчастного в сторону. Все молчали в напряженной тишине.

- Развести на работы! - приказал Чинч.

Начался развод групп. Томазо, щелкая хлыстом, подгонял людей в полосатых одеждах.

- Шевелись, мертвецы, быстро!

Один из стражников заметил своему приятелю: "Африканский капитан" пребывает в превосходном настроении!"

- А как же! Стакан рому да бутылка вермута с утра... и ни в одном глазу. Он у нас весельчак!

Старший надзиратель, отправив отряды каторжников на работы в мастерские, на плантации, на рытье туннеля шахты, стал собирать группу для "промывки воды" - так назывались бессмысленные работы, которые давались политическим заключенным.

- Барак номер один! Нале-во... шагом марш! - скомандовал он.

Почти в конце длинной вереницы шел Хосе Реаль, успевший за недельное пребывание привыкнуть к режиму морской каторги. За ним шагали Мануэль и Жан. Поравнявшись с обитателями соседнего барака, ожидавшими отправки на работы, Мануэль шепнул:

- Видишь на левом фланге горбоносого парня? Мне только что сообщили наши... это он выдал Гарсиа Пинеса!