Темные алтари - Димитр Гулев

«Потому что не хочу, не имею желания!» — подумала Гейл, наблюдая, как она — совсем как тот дельфин в зеленоватых водах у Сарасоты! — плавает среди разноцветных бутылок своего аквариума.

Она подумала еще, что Мерилин разбирается в делах Рана. В его салоне всегда были три-четыре девушки типа Мерилин — наивно-глуповатые, но эффектные, — девушки, которых, согласно вкусу своих постоянных посетителей, Ран умело распределял между передним (представительным) и задним (нерекламированным) салоном, где пьют больше и играют в азартные игры, где собираются какие-то темные личности и есть доступ в комнаты на верхнем этаже. Ран выколачивал из всего этого немалые деньги. Он женился, у него был ребенок, но никто не видел его жены, никто не знал, где его дом, видели лишь на ближайшей стоянке его «меркурий» — автомобиль, конечно, устаревшей марки, но в хорошем состоянии.

«И у его ребенка наверняка пухлые розовые губки — как у тебя, Джонатан… Морская пехота рассыпается по топкой низине, и ты шагаешь вместе со всеми по чужой земле, Джонатан… Я вижу, понимаю тебя, но ты навряд ли поймешь меня и поверишь… У меня ведь нет ни малейшего желания напиваться, но я напиваюсь, и это самое страшное!»

Она сидела закрыв глаза, и ей казалось, что она кружится вокруг самой себя.

— Ты что-то сказала, Гейл?

В ее памяти всплыли пристальные, серые, холодные глаза доктора Уайлдера, они следили за ней. Обернувшись, она действительно встретилась со взглядом хирурга. Он сидел в одной из крохотных кабинок с видом на Мейн-стрит, она не могла видеть лица его дамы, но, глядя на ее стройные, вытянутые под небольшим столиком ноги, сразу же догадалась: это Дороти Эстен.

— Ого! — воскликнула она удивленно, пытаясь остановить вращение вокруг себя самой.

— Еще чего-нибудь хочешь, Гейл?

Доктор Уайлдер не сводил с нее глаз. Она знала, стоит ей пожелать, и она тут же вытеснит Дороти Эстен: она как-никак моложе ее лет на десять, а плешивый ирландец способен оценить это, но как встать, как подойти к его кабинке, боже мой, Джонатан, и зачем все это, зачем?

— Что ты бормочешь, Гейл? — раскачивались перед ее лицом круглые, как блюдца, глаза Мерилин.

— Слушай!

Мерилин снова подвинула к ней полный бокал.

— Послушай! — повторила Гейл, наклонившись через стойку бара.

В красноватом сиянии зеркала, не заслоненного бутылками, она увидела, как Дороти Эстен встала и вместе с доктором Уайлдером пошла к выходу. Она знала, что посетители переднего салона не пользовались комнатами на верхнем этаже — положение их не позволяло этого, но тем не менее… Доктор Уайлдер и Дороти Эстен, смотри-ка ты!..

— Эти двое, Мерилин! — Кусочки льда хрустнули у нее на зубах. — Которые выходят — ты обратила на них внимание? Они здесь впервые?

— Нет. Это же врач из вашей больницы!

— Откуда ты знаешь?

Мерилин улыбнулась смущенно, в ее глазах вспыхнуло и тут же погасло какое-то воспоминание.

«Смотри-ка, смотри ты! — думала Гейл. — Дороти Эстен — значит, она тоже! Теперь ее черед!»

Гейл уставилась в одну точку, точка эта росла, превращаясь в черную бездну. Так приятно молчать, думать обо всем этом упорядоченном, но бессмысленном мире. Сиди, сиди, Гейл, не думай, зачем думать, когда ничего не хочется, ты лишь поднимаешь палец, и Мерилин догадывается, что бокал твой снова опустел.

Не заставляй меня ждать, Мерилин!

— Я никого не жду! — сказала Гейл вслух.

«И тебя никто не ждет!» — отозвалась бездна.

— Ты что-то сказала, Мерилин?

— Это ты говоришь!

— Я напиваюсь.

— По тебе не видно.

Лед холодит зубы, ты вся пахнешь сосновой смолой я солнцем — это ты называешь «выпить для храбрости», Дороти?

Лампочки на стойке бара накалились.

Свет в окнах переместился, солнце за окном выглянуло над Мейн-стрит, постояло на одном месте, потом стало незаметно падать все ниже — начинал тлеть медленный закат.

Вокруг появлялись люди, появлялись и исчезали, устраивались рядом с Гейл, пили, мелькали знакомые, приветствовали ее: «Здравствуй, Гейл!» — «Здравствуйте!» — отвечала она им с поднятым бокалом, но сидела как вкопанная, не шевелясь, чтобы не раскачать и не опрокинуть мир, который с трудом сохранял равновесие.

Из темного прохода между двумя салонами показался Сезаро. Его черные, как вороново крыло, волосы были причесаны на пробор. Он подсел к ней, тяжело, со свистом вдыхая воздух. Они вместе выпили, но стоило ему прикоснуться к ее острым коленям, как она прошипела:

— Убери свои волосатые лапы!

Сезаро хрипло рассмеялся.

— Мерзавец ты, Сезаро! Самый настоящий мерзавец! И что в тебе нашла Ненси?

— Попробуй, тогда поймешь! — осклабился он Мерилин, услышав это, тоже расхохоталась.

— Идиоты! — разозлилась Гейл.

Расплатившись, растопырив руки, она сползла с табурета и только на улице вспомнила, что так и не дождалась Рана.

Было все так же тепло, но уже чувствовалось, как с далеких холмистых просторов веет предвечерней прохладой. Гейл отыскала свою машину на стоянке, вывела ее и, начиная с этого момента, словно потеряла контроль над собой — из сознания исчезали целые отрезки времени. Она вела машину медленно, осторожно, выжидая, когда зажжется зеленый свет, и не могла понять, почему на поворотах свистят шины, почему шоссе распахивается впереди, как веер, наполненный одиночеством и ветром.

На повороте к шоссе, ведущему к старому аэропорту, шины снова засвистели.

Она старалась запомнить, где поставила машину; затем увидела, что у подковы бара полным-полно народу. Ненси, со свежим гримом на осунувшемся от усталости лице, беспокойно смотрела ей в лицо.

— Что-нибудь случилось?

— Нет! — протянула уверенно Гейл.

— Ты что, пила?

— Сейчас буду пить!

— Я тебе советую ехать домой!

Гейл покачала головой. Все было в ней — все вопросы и все ответы, неподвижные, застывшие, как само пьянство.

— Не заставляй меня ждать!

Лицо Ненси посерело, погрустнело, она уступила, опустив подведенные усталые глаза.

— Только один — и езжай домой, прошу тебя! Разобьешься!

— Я? — удивилась Гейл.

Она вела так осторожно! Вот этими, такими послушными руками, которые даже не